По окончании военных действий Лефорт вернулся в московскую Немецкую слободу. За доблесть, проявленную в бою, командование удовлетворило его прошение об отпуске на родину с сохранением воинского жалованья. 16 апреля 1682 года блудный сын наконец ступил на родную землю, где не был без малого восемь лет. В своем дневнике 16-летний Людовик Лефорт (старший сын Ами Лефорта) так описывает встречу с дядюшкой: «Франц Лефорт был принят своими родными и соотечественниками, любившими и истинно уважавшими его, самым радушным образом. В беседах своих он представлял картину России, вовсе несогласную с описаниями путешественников. Он старался распространить выгодное понятие об этой стране, утверждая, что там можно составить себе очень хорошую карьеру и возвыситься военною службою. По этой причине он пытался уговорить своих родственников и других отправиться с ним в Россию.
Лефорту было тогда двадцать шесть лет. Все соотечественники заметили в нем большую и выгодную перемену. Он был высокого роста и очень строен. В разговоре являл себя строгим и серьезным, но с друзьями был шутлив и весел. Можно сказать утвердительно, что он наделен от рождения счастливейшими дарами и талантами как тела, так ума и души. Он был отличный ездок и в совершенстве владел оружием. Из лука стрелял с такою необыкновенною силою и с такою непостижимою ловкостью, что превосходил искуснейших и опытнейших татар. О военном ремесле говорил очень разумно, и, можно сказать, по справедливости, что судил о нем как человек испытанный, хотя был младший сын в семействе, которое, конечно, пользовалось почетом, но не имело таких денежных средств, чтобы дать соответствующее его дарованиям воспитание. Что касается его чувств и образа мыслей, то никогда и никто не откажется от признания – что и обнаружится впоследствии – что он имел возвышенную и благородную душу. Он был враг лести и тщеславия. Своему государю был непоколебимо предан во всем, что касалось славы его царствования и счастья подданных, и употреблял все усилия содействовать столь справедливым и благотворным предначертаниям. Во время пребывания на родине Лефорту делаемы были различные предложения многими именитыми чужеземцами, проживавшими в Женеве. Его заверяли, что он найдет достойный круг деятельности или во Франции при швейцарских войсках, или в Германии, или у императора, или в Голландии и в Англии. Влиятельные иностранцы старались отговорить его от службы в России, доказывая, что она не только трудна, но и неблагодарна. И члены его фамилии, родные и знакомые советовали ему ехать или в Германию, или во Францию, или в Англию, или в Нидерланды, где, поступив на военную службу, он мог бы приобрести значительные выгоды для себя и для своего семейства. На все эти знаки благорасположения Лефорт отвечал, что сердце его лежит к России и благодарность обязывает его посвятить жизнь монарху, от которого получил многие благодеяния. Он питал твердую надежду – и это были его собственные слова – что если Бог сохранит ему здоровье и дарует жизнь, то свет заговорит о нем и он достигнет почетного и выгодного положения».
Дабы предать законность своему статусу, Лефорт выступил с прошением перед Женевским сенатом о выдаче ему официального разрешения на проживание в другом государстве, и его просьбу удовлетворили. В выданном на руки увольнительном свидетельстве Женевской Республики значились место и дата рождения лица, сведения о досточтимых родителях, всевозможные регалии рода и социальный статус с прилагающимися весьма лестными характеристиками.
Перед возвращением в Россию Франц приобрел массу дорогих подарков для своих друзей в Москве. Это было эксклюзивное оружие, инкрустированное золотом и серебром, созданное лучшими мастерами-оружейниками Женевы, славившиеся на весь мир часы и массу других ювелирных диковинок. Остановившись по пути в Гамбурге, он узнал печальную новость о скоропостижной смерти царя Федора Алексеевича. Слухи ползли далеко неутешительные, наводя на впечатлительного Лефорта тоску и уныние. По прибытии в Москву он сразу же отправился в Немецкую слободу, где друзья и знакомые поспешили его разубедить в самых худших прогнозах. Они поведали ему, что в государстве не произошло каких-либо глобальных перемен, его покровитель князь Василий Голицын, занимавший должность главы Посольского приказа, пребывает в добром здравии и в фаворе у государей Иоанна и Петра.
Узнав последние новости, Лефорт незамедлительно отправился к князю, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение и доложить о скором прибытии чрезвычайного датского посланника Гильдебрандта фон Горна (давнего знакомого Лефорта), с которым он повстречался по дороге в Москву. Выслушав доклад женевца, Голицын временно назначил его на должность пристава при свите фон Горна.
В то время князья Голицыны занимали высокие посты и пользовались огромным влиянием в верховных органах власти, поэтому дружба с этими политическими колоссами открывала любые двери. С их протекции (но в большей степени благодаря Борису Алексеевичу, назначенному дядькой при юном Петре) карьера Лефорта резко пошла в гору.
29 июня 1683 года в честь именин Петра! ему пожалован чин майора, а уже через два месяца, 29 августа, на именины царя Иоанна V, Лефорт произведен в подполковники. В 27 лет он стал вращаться в таких заоблачных кругах, которые и не снились простому смертному. К тому времени Франц обзавелся собственным домом, где сам принимал почетных гостей: чиновников, дипломатов, негоциантов, захаживали время от времени и князья Голицыны. В Немецкой слободе не стихали звуки музыки и грохот фейерверков.
Наступил 1685 год, и бесконечный праздник порядком утомил и самих гуляк. Настало время возвращаться к делам государственным. От длительного безделья и многочисленных обильных возлияний Лефорт погрузился в глубокую хандру. Бывало, он целыми днями просиживал дома, не показываясь на людях, игнорируя приглашения друзей. Подобные перемены в поведении всеобщего любимца не остались незамеченными, прежде всего для Бориса Алексеевича Голицына. И чтобы хоть как-то привести Лефорта в чувство, князь собрался поставить его во главе конного полка в тысячу сабель и отправить в Казань навести порядок. Но обстоятельства сложились иначе, подполковника Лефорта с батальоном солдат направили в сторону Украины в помощь российским крепостным гарнизонам, страдавшим от участившихся набегов крымских татар. В Кизилевских степях батальону не раз приходилось участвовать в стычках с отрядами степняков. Осенью 1685 года войска получили приказ отступить, и зимой Лефорт был уже в Москве.
Нестабильная обстановка на российских границах требовала принятия радикальных решений.
В мае 1687 года состоялся Первый Крымский поход князя Василия Голицына. В этом походе во главе батальона в 1900 человек в составе 1-й дивизии генерала Венедикта Андреевича Змеева участвовал и Франц Лефорт. Из-за тяжелых климатических условий, вспышек эпидемий, нехватки продовольствия и фуража военная экспедиция закончилась полным провалом. В период боевых действий Лефорт – образец стойкости и мужества, неотлучно находился возле своего командира, тем самым снискав глубокое уважение генерала Змеева.
Неудачный исход Крымской кампании нисколько не отразился на карьере Лефорта. Летом 1687 года по возвращении в Москву князь Василий Голицын представил Лефорта государям и царевне Софье как доблестного героя. Государыня удостоила его денежной премией и произвела в полковники.
В феврале 1689 года состоялся Второй Крымский поход, который так же, как и предыдущий, закончился полным провалом. Вместе со всеми испытал горечь поражения и Франц Лефорт. В Москве же началось открытое противостояние между Петром I и царевной Софьей, закончившееся победой будущего реформатора. Софью отправили в монастырь, Василия Голицына – в ссылку.
Казалось, над близким к ним Лефортом нависли тучи, но гроза прошла стороной. Петру I импонировал образованный чужеземец, в общении с ним он получал ответы порой на самые каверзные вопросы. Молодого государя интересовало практически все, что было связано с заморскими традициями, методами ведения хозяйства, но больший акцент неизменно ставился на принципах государственного устройства и военном деле.
