Не приходится удивляться, что вокруг событий, связанных как с проблемой Ольстера, так и с разделом Ирландии, ведется острая идейно-политическая борьба. Эта борьба, естественно, находит свое отражение в историографии, ставшей полем многочисленных научных дискуссий.
В Англии и в Ирландии интерес к указанным сюжетам, обусловленный не столько академическими, сколько политическими соображениями, особенно усилился в последние годы. События в Северной Ирландии конца 60–70-х годов с новой остротой поставили вопрос: в чем же существо ольстерской проблемы, каковы ее истоки? Буржуазная историография не в состоянии справиться с этой задачей. Попытки ряда английских и североирландских буржуазных историков свести нынешний ольстерский кризис к традиционному религиозному конфликту все меньше удовлетворяют широкую общественность. Острота современных ольстерских событий делает все более очевидным тот факт, что религиозные противоречия являются лишь внешним выражением глубокого социально-экономического конфликта североирландского общества, пронизывающего всю историю «Зеленого острова». Поэтому усилилось стремление связать современный ольстерский кризис с событиями прошлых лет и столетий, иными словами, рассмотреть ольстерскую проблему в ее историческом развитии. Представители официальной английской и североирландской науки вопреки исторической реальности вплоть до 1968 г., как правило, утверждали, что с подписанием англо-ирландского договора 1921 г. ольстерский, как и ирландский, вопрос сошел с британской политической сцены.
Ограниченность методологии, в частности отрицание идей исторической закономерности, недооценка социально-экономических факторов общественного развития, а также тенденциозность подхода не позволяют буржуазным ученым увидеть связь между современными событиями в Северной Ирландии и разделом страны. В противоположность им представители прогрессивной историографии, в первую очередь историки-марксисты, видят в современном ольстерском кризисе неизбежное следствие британской политики раскола Ирландии.
В настоящей работе делается попытка показать, опираясь на достижения советской и зарубежной прогрессивной историографии, основные этапы исторического развития Ольстера с начала английской колонизации в XVII в. до раздела Ирландии, проследить основные пути развития Северной Ирландии после раздела, выявив характерные особенности, связанные с ее неоколониалистской эксплуатацией, которые сделали неизбежным возникновение нового кризиса. Политика английских правящих кругов, направленная на раскол ирландского народа, рассматривается в неразрывной связи с историей национально-освободительного движения в Ирландии. Именно в развитии с начала XIX в. национально-освободительной антиимпериалистической борьбы народа «мятежного острова» за свою независимость кроется главная причина сговора британской правящей верхушки с ольстерской реакцией, направленного на подрыв ирландского единства.
Глава 1
НЕМНОГО ИСТОРИИ
Начало колонизации Ольстера
Понятие «ольстерская колония», а вместе с ним и «ольстерская проблема» зародились в XVII в. и непосредственно связаны с английской колонизацией Ирландии. Впервые английские рыцари появились на ирландской земле в XII в., высадившись на востоке страны, в провинции Лейнстер под предводительством Генриха Плантагенета. Так началась затянувшаяся почти на восемь веков колонизация Ирландии, встретившая, однако, упорное, непрекращающееся сопротивление свободолюбивого ирландского народа. В течение нескольких столетий английским феодалам удалось завоевать лишь незначительную территорию на востоке острова. К началу XVII в. Ольстер был наиболее отсталой ирландской провинцией. На его территории проживали племена кельтов, называвших себя гэлами и оказавших упорное сопротивление английскому завоеванию. В отличие от остальной Ирландии, где развивались торговые порты Дублин, Корк, Голуэй, в Ольстере почти не было городов. Его население занималось скотоводством, а территория принадлежала клановым вождям, из которых наиболее влиятельными были О’Нейл и О’Доннелл, графы Тайрона и Тирконпелла. Именно под их руководством в правление Елизаветы (1558–1603), последней представительницы династии Тюдоров, в Ольстере развернулось мощное антианглийское восстание, которое переросло в длившуюся девять лет национальную войну. Потерпев в 1603 г. поражение, О’Нейл и О’Доннелл покинули Ирландию.
Победа над ольстерскими вождями открыла новые возможности колонизации Ольстера. Английский абсолютизм решил окончательно уничтожить очаг наиболее упорного сопротивления в Ольстере, который должен был стать оплотом британского господства на острове. Коренное население было уничтожено, изгнано или продано в рабство. Новый этап колонизации Ольстера характеризовало стремление полностью изменить состав ольстерского населения путем сгона с земли коренных ирландцев и привлечения колонистов всех классов из Англии и Шотландии. Главнокомандующий английскими войсками в Ирландии Маунтджой указывал: «Поскольку ирландцы упорствовали в своем папском суеверии, представлялось целесообразным особо позаботиться как о заселении этих новых колоний такими людьми, которые менее всего поддавались бы варварским обычаям и папскому суеверию ирландцев, так и о том, чтобы уберечь их от смешения с другим населением»{2}. Земли бежавших графов на территории графств Арма, Каван, Колрейн, Донегол, Фермана, Тайрон были конфискованы и переданы новым поселенцам. Лондонскому муниципалитету было предоставлено право колонизации графства Колрейн, для чего была создана специальная Ирландская компания. Напоминанием об этом служит название Лондондерри, которое получил расположенный на территории графства город Дерри, а позже и все графство. Однако сами ирландцы отвергают это название, предпочитая ему доколониальное Дерри.
В разработанный Лондоном план колонизации Ольстера не вошли восточные графства Антрим и Даун, поскольку они не были собственностью бежавших клановых вождей. Однако именно этим территориям, расположенным в непосредственной близости от шотландских берегов, предстояло стать прибежищем первых колонистов, массами устремившихся в Ольстер из равнинной Шотландии. Этому способствовал ряд обстоятельств, в первую очередь экономического характера: массовые огораживания в Англии и Шотландии и сгон арендаторов с земли, которую они надеялись обрести по ту сторону пролива Св. Георга. Эта эмиграция поощрялась английским королем Яковом I, происходившим из шотландской династии Стюартов.
Среди первых шотландских колонистов Ольстера попадались люди с весьма сомнительной репутацией: стремившиеся уйти от правосудия преступники, авантюристы, искатели легких способов обогащения. Махинации, обман, подкуп, шантаж — всем этим не пренебрегали ради приобретения огромных участков земли. Так, некие Хью Монтгомери и Джеймс Гамильтон, шотландские приближенные короля, пользуясь своей осведомленностью (один из них еще при Елизавете был тайным королевским агентом в Ирландии), узнали о каком-то владельце 10 тыс. акров земли, заключенном в тюрьму. Пользуясь близостью к королю, предприимчивые деятели добились освобождения узника в обмен на большую часть его поместья.
Новая мощная волна эмиграции из Шотландии была вызвана религиозными гонениями на шотландских пресвитериан[3] в связи с попыткой английских королей Якова I и его сына Карла I Стюартов приблизить шотландскую церковь к англиканской, подчинив ее тем самым королевской власти. Спасаясь от преследований, ревностные пресвитериане стали массами прибывать в Ольстер. Они принесли в Ольстер характерный для шотландских пресвитериан уклад жизни, когда главным его мерилом и существом внутреннего мира человека становится религиозность, или, говоря словами К. Маркса, «рабство по убеждению»{3}. Религиозный фанатизм и суровые пуританские нравы, строжайшая церковная дисциплина, детально контролирующая личную жизнь, преклонение перед духовной властью пресвитеров-старейшин и синодов сочетались с политическим консерватизмом и верой в божественную справедливость социальных различий. Порабощение женщины проявлялось в ее традиционном подчинении патриархальным семейным отношениям: женщины не имели права собственности, для них и в Шотландии, и в Ольстере школы и университеты были недоступны. Черты жестокости и аскетизма, свойственные шотландским пресвитерианам, культивировались в условиях жизни ольстерских колонистов, существующих в постоянном страхе перед справедливым гневом угнетенного католического населения, стремившегося вернуть свои законные владения. С начала заселения Ольстера англичанами и шотландцами колонизаторский элемент оказался связанным с протестантизмом, а католицизм превратился в религию угнетенных и преследуемых[4]. Именно тогда были заложены основы влияния католицизма в Ирландии, а католическая церковь начала приобретать нерастраченный и поныне политический капитал. Протестантская община в Ирландии не была однородной: среди ее представителей выделялись последователи шотландских пресвитериан и приверженцы епископальной англиканской церкви, Church of Ireland[5].
