Выступая против националистического преувеличения национальной специфики, коммунисты Латинской Америки в то же время считали и считают одной из важнейших своих задач защиту национальной культуры, традиций от «нивелирующего рубанка» империалистической экспансии. Они противопоставляют опасности обезлички, которую несет с собой такая экспансия, линию на защиту и возрождение древних культурных ценностей, всего духовного богатства, накопленного народами латиноамериканских государств. Публицисты, руководящие деятели компартий региона неоднократно указывали, что, разрабатывая свою политику в этом вопросе, они непосредственно опираются как на соответствующие ленинские указания, так и на практический опыт решения национального вопроса в СССР.
Вопрос о соотношении понятий национальное и традиция в условиях Латинской Америки усложняется тем обстоятельством, что у народов этого района земного шара, помимо собственных национальных традиций, есть, так сказать, «общий фонд» исторического наследия — составляющие его традиции не являются «собственностью» какого-либо одного народа, они принадлежат всем латиноамериканцам. Наличие таких традиций — результат общей исторической судьбы стран региона, которые примерно в одно время стали жертвами испанской и португальской конкисты, в рамках одного исторического периода, в первой четверти XIX в. (особый случай здесь составляют Куба, Пуэрто-Рико, английские, французские, кроме Гаити, и голландские владения в бассейне Карибского моря), освободились от колониального гнета, практически одновременно попали в новую неоколониальную зависимость от развитых капиталистических государств — сначала главным образом от Англии, затем в первую очередь от США. В настоящее время все страны Латинской Америки объединены общностью исторической ситуации — кризиса того типа капиталистического общества, который здесь сложился.
Идентичность основных проблем, стоящих перед народами региона, наконец, то обстоятельство, что всем им противостоит один и тот же враг — империализм США, — все это, несомненно, оказывает мощное обратное воздействие и на культурно-идеологическую сферу, и на область социальной психологии, способствуя укреплению того, что объединяет народы Латинской Америки, в том числе актуализации общих традиций. В этом плане представляет интерес вопрос об обогащении и новом историческом наполнении самого определения латинская. Выдающийся кубинский писатель А. Карпентьер писал о «латинянах Америки», говорящих на испанском и португальском, французском, английском, на индейских языках{33}. В данном случае определение латинская охватывает уже не только связанные с романской ветвью западной цивилизации, по и иные культурные реалии, а основным критерием принадлежности к Латинской Америке становится общность исторической ситуации.
Учитывая все эти обстоятельства, следует в то же время отметить, что в общественной мысли региона имеется и достаточно влиятельная тенденция к преувеличению степени общности стран Латинской Америки, в частности значения общих традиций. Данная тенденция воплощена в различных разновидностях континентального национализма, подвергаемого справедливой критике коммунистами, в том числе и за недооценку реальной специфики каждой из стран этого района мира. В то же время представители революционных сил всегда отмечали большое значение актуализации традиций солидарности народов Латинской Америки в борьбе за свободу, восходящих к периоду Войны за независимость 1810–1826 гг. Определенным, достаточно существенным позитивным потенциалом обладают в этом плане и левые течения континентального национализма.
Для различных течений латиноамериканского национализма характерно стремление произвольно отождествлять традицию с какой-либо одной частью исторического наследия. Так, для перуанских традиционалистов во времена Мариатеги была типична тенденция к отождествлению национальной традиции лишь с испанистской традицией колониального периода. При этом полностью игнорировались, с одной стороны, важнейшая роль инкского наследия, с другой — традиция республиканского периода в истории Перу. Кроме того, подлинно национальной объявлялась лишь традиция эксплуататорской элиты. На аналогичных позициях стояли и стоят реакционные представители школы исторического ревизионизма в Аргентине и Чили.
В противовес этим утверждениям Мариатеги подчеркивал крайне сложный характер традиции, неоднородность и противоречивость ее как с точки зрения наличия разноплановых культурно-этнических компонентов, так и с точки зрения социального содержания. Мариатеги ставит вопрос в ленинском духе: «Когда нам говорят о национальной традиции, мы должны предварительно установить, о какой традиции идет речь…»{34}
Эта мысль положена в основу линии латиноамериканских коммунистов по отношению к историческому наследию. Главное внимание они уделяют анализу классового характера тех или иных традиций. Одновременно марксисты-ленинцы региона решительно выступают против националистической тенденции к гипертрофированному преувеличению роли какого-либо одного культурно-этнического компонента в процессе формирования латиноамериканских наций при забвении или сознательном игнорировании остальных.
Отвергая национализм в различных видах, латиноамериканские марксисты стремятся к конкретно-историческому анализу роли различных культурно-этнических компонентов в формировании наций региона, к творческому исследованию уникального латиноамериканского феномена взаимодействия различных историко-культурных напластований — наследия доколумбовых цивилизаций, иберийских традиций, вклада европейской иммиграции ХIХ — ХХ вв.
Названный феномен составляет важнейшую, определяющую черту латиноамериканской специфики. Весьма характерен в этом плане приведенный Л. Осповатом пример из истории духовной жизни стран региона: «Еще в 1939 году Пабло Неруда начал поэму, посвященную родной стране — Чили. По мере работы замысел расширялся, поэт убеждался, что «корни всех чилийцев распространяются под землей и уходят в иные пределы». Когда десять лет спустя поэма была окончена, она оказалась «Всеобщей песнью» Латинской Америки»{35}.
Сказанное Нерудой о чилийцах можно отнести и ко всем иным народам региона. Действительно, если мы начнем выяснять, куда тянутся корни того уникального растения, имя которому — Латинская Америка, то получится впечатляющая картина: по существу, его «корневая система» охватывает основную часть нашей планеты. Здесь обнаружатся и самые, по-видимому, далекие азиатские (ведь по господствующему в современной науке представлению именно из Азии пришли первые люди, заселившие будущий Новый Свет), и африканские, и европейские истоки. Многоликий образ Латинской Америки составляют люди всех цветов и оттенков кожи и самого различного происхождения. В странах региона можно обнаружить потомков или представителей очень многих народов Земли. Латинская Америка — это и индеец, и тот, в ком течет кровь иберийских завоевателей, и потомок вывезенных из Африки негров-рабов, и недавний выходец из какой-либо европейской страны, укоренившийся на латиноамериканской почве в ходе массовой европейской иммиграции второй половины XIX — начала XX в., и потомок переселенцев из Азии — Индии, Китая, Японии.
Все названные элементы вступали в ходе истории в активное взаимодействие. С этим связана необычайная сложность этнических процессов. В то же время в их развитии можно выделить и преобладающую тенденцию. По мнению большинства советских этнографов-латиноамериканистов, основное направление этнического развития в регионе определяет очень сложный и неоднозначный процесс формирования метисных наций. Данной тенденции противостоит, однако, контртенденция к сохранению социально-этнических общностей, не входящих в эти нации: прежде всего крупных индейских народностей, а также отдельных групп потомков переселенцев из Европы{36}.
В Латинской Америке шел и идет не только процесс биологической метисации — смешивания представителей различных рас и народов, но и наблюдалось и наблюдается очень сложное взаимодействие различных культурных элементов. И в этом плане регион представляет собой яркую многокрасочную картину: каждый из участников исторической драмы Латинской Америки приносил на ее землю свои обычаи, которые трансформировались под воздействием местной среды и в ходе процесса взаимодействия с другими участниками. Пожалуй, самую богатую палитру красок являет Карибский бассейн. Взять хотя бы примеры из области религии. Здесь мы обнаружим и приверженцев христианства, и сильные пережитки африканских культов (воду на Гаити, шанго на Гренаде и др.). На Кюрасао и Тринидаде рядом с католическими и протестантскими церквами можно встретить мечети и синагоги, индийские храмы и буддийские пагоды. Хотя в большинстве стран Южной Америки внешние признаки культурного многообразия менее броски, однако и здесь оно налицо. Дать ответ на вопрос «кто мы?» в подобных условиях латиноамериканцам было очень непросто. Над проблемой самоидентификации народов региона бились его лучшие умы.
