Стремление опереться на прогрессивную, демократическую испанскую традицию окончательно становится в ходе гражданской войны в Испании важной составной частью мировоззрения прогрессивных и революционных сил Латинской Америки, превращается в постоянный фактор общественной жизни региона. Иначе говоря, приобретает прочность духовной традиции.

Новый этап в развитии этой традиции начался во второй половине 70-х — начале 80-х годов в связи с падением франкистского режима в Испании и ряда правоавторитарных режимов в Латинской Америке и переходом к демократическому правлению как обеих стран Пиренейского полуострова, так и ряда крупнейших государств региона к югу от Рио-Гранде. Выдвигаемая в настоящее время многими идея солидарности и единства Испании и Латинской Америки на основе общих демократических идеалов приобретает, бесспорно, положительный смысл.

Учитывая первостепенную важность социально-классового аспекта «испанского вопроса» в Латинской Америке, следует в то же время подчеркнуть, что проблемы, связанные с взаимодействием испанской и латиноамериканской культур, этим не ограничиваются. Здесь имели место свои сложности, для разрешения которых простой констатации факта существования «двух Испаний» недостаточно. Пожалуй, главная из этих сложностей — необходимость самоутверждения национальных культур стран Испанской Америки перед лицом культуры, им глубоко родственной, но именно потому и стимулирующей самим фактом своего существования стремление к подражанию, в том числе и некритическому. Речь идет об одном из многочисленных искушений латиноамериканского духа, которое в данном случае можно было бы охарактеризовать как «искушение легкостью заимствования».

Об этой проблеме писал, в частности, еще в 20-е годы А. Карпентьер. Возражая против предложения превратить Мадрид «в интеллектуальный меридиан Испаноамерики», он заметил: «Сегодня Америка все более и более отдаляется от Европы, спокойно собираясь со своими творческими силами. Причем Испания — это наиболее опасная Европа, ибо ее влияние по языковым причинам является наиболее порабощающим… Мы братья испанцев и всегда будем ими… Но именно в силу того, что наши взаимоотношения с людьми Пиренейского полуострова так дружественны, кажется неуместным этот излишек в проявлении чувств»^{147}. С момента написания этих строк латиноамериканские национальные культуры вполне самоутвердились и ведут диалог с другими культурами, в том числе и испанской, «на равных». Однако, по-видимому, не все проблемы здесь решены.

Так или иначе, в настоящее время в прямой связи с начавшейся подготовкой к празднованию 500-летия открытия Америки (1992 г.) наблюдается процесс актуализации общего духовного наследия испаноязычных народов по обе стороны Атлантики. А параллельно с этим с новой силой разгораются споры об оценке конкисты, колониального периода, иберийского наследия. Впрочем, «полемика о Новом Свете XX века» только еще начинает развертываться.

Важнейший вклад в исследование проблемы роли испанского наследия вносили и вносят латиноамериканские коммунисты. Основы марксистского подхода к этому вопросу были заложены еще в 20–30-е годы X. К. Мариатеги, А. Понсе, X. А. Мельей. В 60–80-е годы их взгляды получили дальнейшее развитие в работах современного поколения исследователей-марксистов. Здесь можно выделить два крупных имени — Р. Фернандес Ретамар на Кубе и Э. П. Агости в Аргентине.

Коммунисты решительно отвергают реакционный ис-панизм. При этом особо подчеркивается, что представители данного течения трактуют проблему воздействия Испании на процесс становления латиноамериканских государств крайне односторонне, отождествляя «испанскую традицию» лишь с реакционными сторонами исторического наследия этой страны, с Испанией Филиппа II, инквизиции, Примо де Ривера и Франко. Напротив, демократические силы региона опирались и опираются на прогрессивные испанские традиции, на Испанию «комунерос», Лас Касаса, Риэго и Ибаррури^{148}.

Продолжая традицию прогрессивных деятелей прошлого, латиноамериканские марксисты отвергали и отвергают не только «розовую легенду» о роли Испании в Новом Свете, распространяемую реакционными испанистами, но и «черную легенду», сторонники которой трактовали все испанское однозначно отрицательно: как воплощение реакции, обскурантизма и т. д.^{149}

В последние десятилетия «черная легенда» используется буржуазными, в первую очередь североамериканскими, теоретиками, рассматривающими «испанское наследие» во всех областях жизни как главный тормоз на пути развития стран Латинской Америки. В результате такой операции полностью снимается ответственность развитых капиталистических стран, прежде всего США, за последствия империалистической эксплуатации региона.

В интерпретации некоторых латиноамериканских публицистов резко отрицательная оценка «испанско-католического» наследия, отождествляемого с традициями авторитаризма, политического насилия, религиозной нетерпимости, иррационализма, непосредственно связывается с критикой с либеральных позиций современных левых, прежде всего социалистических, сил. Идейно-политическая линия этих сил, включая марксистов, трактуется как прямое продолжение названных ретроградных «испанско-католических» традиций^{150}.

Коммунисты, представители других революционных течений решительно отвергают такую постановку вопроса. Выступая за преодоление еще сохраняющегося балласта реакционного наследия испанского колониального господства, марксисты вместе с тем неоднократно указывали на большое значение испанской культуры в формировании исторического облика стран Латинской Америки, стремились и стремятся сберечь все ценное в наследии этой культуры.

Один из главных недостатков различного рода буржуазных, в том числе западных, теорий, авторы которых рассматривают проблему «иберийского наследия» в Латинской Америке, — трактовка испанской (и испаноамериканской) традиции как чего-то застывшего, не подверженного изменению. Классическим примером здесь может служить интерпретация иберийской политической традиции только и исключительно как традиции авторитаризма, корпоративизма, милитаризма, отсутствия демократических правовых гарантий, полного преобладания государства над «гражданским обществом» в политической системе и т. д. Между тем названная традиция — это сложная развивающаяся система, на протяжении своего развития вбиравшая в себя достижения других народов. Так, если в начале XIX в. традиция политической демократии (в ее зрелом виде) еще не была ибероамериканской политической традицией, то на протяжении XIX–XX вв. она (несмотря на все возможные оговорки относительно слабости институтов представительной демократии в регионе) стала таковой. Другой яркий пример, касающийся уже темы восприимчивости испаноамериканской духовной традиции к прогрессивным новациям, — марксизм, учение, первоначально возникшее на почве индустриального Запада, но интернациональное по основной своей сути, к настоящему времени превратился в неразрывную составную часть национальных культур как Испании, так и стран Латинской Америки. Идеология научного социализма — это теперь и часть испаноамериканской духовной традиции.

Прогрессивная перспектива развития этой традиции — в обогащении опытом других народов, восприятии и творческой переработке достижений мировой культуры.

Глава 4

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И ЗАПАД

Новообразования западного происхождения

и латиноамериканская традиция

(социально-политический и

культурно-этнический аспекты)

Вопрос о значении испанского начала в формировании исторического облика Латинской Америки есть часть более общего вопроса о роли европейской цивилизации в ее становлении и развитии. Выходцы из многих стран Европы, как Западной, так и Восточной, приняли участие в формировании латиноамериканских наций. Рассмотреть роль всех европейских стран, причастных к созиданию традиций латиноамериканских народов, не представляется возможным. Поэтому мы сосредоточимся на ключевом вопросе — проблеме воздействия западноевропейской цивилизации на становление латиноамериканской исторической макрообщности.