Эта линия нашла свое дальнейшее развитие в творчестве мыслителей, стоящих у истоков современной революционно-демократической традиции: М. Гонсалеса Прады и особенно X. Марти{137}.
С наступлением эпохи империализма на восприятие проблемы испанского наследия начинает влиять новый мощный фактор — осознание того обстоятельства, что на новом историческом этапе главную опасность для Латинской Америки стали представлять развитые капиталистические государства, в первую очередь США. В то же время Испания после потери в результате испано-американской войны 1898 г. своих последних колониальных владений в Новом Свете (Кубы и Пуэрто-Рико) вообще перестала представлять какую-либо реальную опасность для независимости государств региона.
Экспансия же США, помимо прямой угрозы суверенитету латиноамериканских стран, несла в себе также и потенциальную опасность обезлички, нивелирования в культурном плане. В подобных условиях ряд мыслителей Латинской Америки поставили вопрос о необходимости защиты национальных традиций, определявших неповторимые черты исторического облика стран региона. Это предполагало, в свою очередь, напряженную духовную работу по осмыслению их самобытности, поиск и исследование исторических корней латиноамериканских народов.
Закономерно, что в подобной ситуации обостряется интерес к испанским истокам. Одним из первых, кто воплотил эту тенденцию в общественной мысли, был крупный уругвайский философ X. Э. Родо. В системе его взглядов указание на опасность для стран региона «нивелирующего рубанка» североамериканской империалистической экспансии неотделимо от утверждения определяющего значения латинской цивилизации и культуры, одним из ответвлений которых выступает у него испанское наследие. В то же время Родо отнюдь не идеализировал это наследие, ясно сознавал, что современная ему Испания находилась в состоянии упадка. У Родо, как и у других мыслителей, в особенности у М. Угарте, интерес к испанским по своему происхождению традициям был связан и с поисками того общего начала, которое объединяло бы различные народы Латинской Америки и одновременно отличало всех их от другой, англосаксонской Америки. Новая переоценка роли испанского элемента была связана и с утверждением идей солидарности и континентального (точнее, регионального) единства Латинской Америки, восходящих еще к трудам Боливара и получивших затем развитие в работах X. Марти, утверждавшего концепцию «нашей Америки» в противовес США{138}.
Следует отметить, что существование названной тенденции не означало полного исчезновения с духовного горизонта Латинской Америки радикального антииспанизма. Это было прямо связано с тем, что и в начале XX в. задача преодоления наследия испанского колониального господства продолжала оставаться весьма актуальной. Одним из ярких подтверждений этому может служить тот факт, что во время Мексиканской революции 1910–1917 гг. вновь зазвучал старый лозунг народных выступлений, выдвигавшийся еще в колониальный период и приобретший широкую популярность в эпоху Войны за независимость: «Смерть гачупинам [т. е. испанцам]!» Этот лозунг поддерживался вождями революционного крестьянства Э. Сапатой и Ф. Вильей, которые рассматривали помещиков испанского происхождения (а таких было большинство), этих традиционных угнетателей мексиканских тружеников, как главных врагов освободительной борьбы. Так, Ф. Вилья заявлял: «Испанцам не должно быть места в Мексике… Мы, мексиканцы, достаточно натерпелись от испанцев в течение трех столетий… Они пользовались [своими] правами с той целью, чтобы похищать у нас нашу землю, порабощать наш народ и поднимать оружие против нашей свободы»{139}.
Однако, особенно на уровне идеологических разработок и построений философско-исторического порядка, в начале XX в. наблюдается в целом несомненное ослабление той линии радикального антииспанизма, которая во многом определила духовную атмосферу Латинской Америки второй половины XIX в. Помимо названных позитивных моментов, это было связано и с социальным фактором негативного порядка, действие которого в полной мере проявилось на следующем историческом этапе: уже в конце XIX — начале XX в. обнаруживается тенденция латиноамериканской буржуазии к отказу от идей радикальной ломки восходящих к колониальному периоду структур «традиционного общества», прежде всего латифундизма, и к компромиссу с этими структурами, в том числе и в идейном плане. Это было прямо связано и с возникшей в условиях развертывания рабочего и крестьянского движения, обострения классовой борьбы в конце рассматриваемого периода потребностью в формировании единого фронта имущих классов против революционной опасности. В полной мере названная тенденция получила развитие уже на новом историческом этапе, связанном с началом глубочайшего кризиса латиноамериканского и мирового капитализма.
Проблема испанского наследия
в условиях структурного кризиса
Решающее влияние на судьбы испанского наследия и на специфику его восприятия в общественном сознании на новом этапе оказало резкое обострение классовых антагонизмов и возникновение социалистической альтернативы развития. Одним из конкретных проявлений этого стало усиление борьбы противоположных по своему социальному содержанию тенденций в «испанском начале», фронтальное столкновение «двух Испаний» как на Пиренейском полуострове, так и в Латинской Америке, как в действительности, так и в сознании испанцев и латиноамериканцев. Наблюдается все более резкое размежевание участников полемики по вопросу о традициях «матери-родины».
Таков был в самых общих чертах социально-политический фон тех этнических процессов, которые развивались в Латинской Америке. На новом этапе основной формой бытования испанской традиции в связи со все более усиливающейся метисацией, как биологической, так и культурной, окончательно становится ее существование в рамках возникающего в ходе процесса синтеза качественно нового социально-этнического целого.
На судьбы испанского наследия на новом этапе оказал значительное влияние и такой фактор, как общая интернационализация жизни в мире в XX в., усиление и расширение связей различного рода, в том числе и духовных, между странами и народами. Эта тенденция получила особо благоприятные условия для развития в тех случаях, когда речь шла о родственных по языку и культуре человеческих общностях. Примером здесь может служить существенное расширение контактов между Испанией и Испанской Америкой, которые в первые десятилетия нашего столетия как бы заново открывают друг друга. Причем наблюдается встречное движение (особенно в области духовной культуры) — как со стороны Испании, так и со стороны Латинской Америки. Большую роль в активизации этого провеса сыграла деятельность таких испанских и латиноамериканских мыслителей, как М. де Унамуно, X. Ортега-и-Гассет, X. Э. Родо, М. Угарте, X. Васконселос, Р. Бланко Фомбона и др.
В условиях, когда появляется угроза самим основам эксплуататорского общества, в идейно-политической жизни стран региона к югу от Рио-Гранде возникает весьма влиятельное течение, представители которого прокламируют отход от революционных и даже либеральных традиций прошлого, традиций буржуазно-демократических прогрессивных сил XIX в. Историческое обоснование эта линия нашла в работах представителей различных школ буржуазной историографии. Она оказалась неразрывно связана с реакционным испанизмом. С особой ясностью данная тенденция дала о себе знать в Чили и в Аргентине, где возникло течение «исторического ревизионизма»{140}.
По мере обострения структурного кризиса выявляется постепенное изменение социального содержания реакционного испанизма. Будучи, как и прежде, идеологическим выражением позиции наиболее ретроградных, связанных с докапиталистическими пережитками сил, оп во все большей степени становится одним из орудий защиты буржуазного статус-кво в его латиноамериканском варианте.
