— Я ненавижу боевые искусства.

— Какое совпадение! — обрадовался юноша. — Я тоже терпеть не могу боевые искусства. Дядя и отец вечно пытаются передать мне семейный стиль. Мне даже пришлось сбежать из дома, чтобы отвязаться от них.

— Все, о чем он хочет говорить — боевые искусства, — продолжала девушка, словно и не услышав собеседника. — Я изучаю описания стилей и техник день и ночь, лишь бы побеседовать с ним подольше. Нехорошо радоваться чужим неудачам, но каждый раз, когда он что-то не понимает в описании того или иного искусства, становится праздником для меня — ведь тогда, мы с ним обсуждаем этот треклятый стиль, пока двоюродный брат не поймет все его тонкости.

— Что же, он сам не может прочесть описание нужного стиля, и вникнуть в него? — озадаченно спросил Дуань Юй.

— Но даже такие редкие часы общения были отняты у нас, — Ван Юйянь вновь не обратила внимания на слова юноши, вовсю изливая душу. — После смерти дяди, мама и тетушка рассорились, и Мужун Фу перестал быть желанным гостем в Доме Камелий. Мы с ним видимся тайно, время от времени, но за те недолгие минуты, что мы проводим вместе, никак не успеешь поговорить по душам, — девушка вновь поникла. — Все чаще, я остаюсь одна-одинешенька. Я люблю маму, но ей совершенно не нравятся те вещи, которые интересны мне. А уж со служанками не очень-то пообщаешься.

— Я в любое время готов составить вам компанию, — сочувственно ответил юный принц. — А еще, в Доме Камелий вместе со мной гостят мои зять и отец, — подумав, он с тяжелым сердцем добавил:

— Как оказалось, мой папа, Дуань Чжэнчунь — и ваш отец тоже, юная госпожа. Успели ли вы повидать его? Он будет рад познакомиться с вами, — Ван Юйянь неожиданно рассмеялась.

— Ты хоть и глупенький, но все же не школяр, Дуань Юй, — весело промолвила она. — Моя фамилия — Ван. Как я могу быть дочерью некоего Дуаня?

Юный принц ничего не успел ответить — то, что сделала его собеседница в следующий миг, заставило его сердце рвануться из груди, а следом замереть неподвижно. Девушка взяла его руку в свои, и ее тонкий пальчик прочертил на ладони Дуань Юя три поперечные полосы, перечеркнув их одной продольной.

— Вот это — «ван», — сообщила она с безмятежной улыбкой, явно не видя ничего необычного в своих прикосновениях. — А вот это — «дуань», — кончик ее пальца расчертил ладонь юноши целым каскадом быстрых касаний, выписывая достаточно сложную фамилию Дуань Юя.

— Разве они хоть немного похожи? — весело спросила она. Юноша лишь потерянно смотрел на нее.

— Замечательно, — отмер он, когда на лице девушки начало проявляться беспокойство. — Ваши фамилия и имя как нельзя лучше подходят вам, юная госпожа — вы не только обладаете царственной красотой, словно императрица или государыня, но и образованы на зависть многим ученым[6].

— Хорошо, когда твое имя подходит тебе, — ответила девушка, заметно довольная похвалой. — Вот ты, Дуань Юй, можешь ли похвастаться доброй славой?

— Не совсем, — неловко улыбнулся юноша. — Скорее, я неопытен, и смотрю на мир с удивлением, точно рыба и сова[7], — Ван Юйянь звонко рассмеялась немудреной шутке, но ее смех тут же умолк, сменившись грустью.

— Двоюродный брат никогда не шутит и не смеется со мной, — печально поведала она. — Все его мысли — о важных и серьезных вещах. Семейство Мужун некогда правило царством Янь, — отстраненно сказала девушка. — Все помыслы его наследников — о возрождении былой славы. Поколениями, Мужуны пытались добиться власти над землями, что некогда были их вотчиной, и Мужун Фу во всем следует по стопам предков, — она грустно уставилась перед собой.

— Разве не лучше было бы жить для себя, счастливо и спокойно, не вороша пепел былых поражений? — горько промолвила она. — Стоит ли жертвовать своим счастьем, и счастьем близких, ради призрака власти над теми, кто и думать забыл о своих былых правителях? Мужун Фу одержим возрождением царства Янь не меньше отца и деда. Он делает все, чтобы воплотить эту безумную мечту: ищет союзников на реках и озерах, договаривается с правителями царств, граничащих с Сун, и, конечно же, совершенствует свое боевое мастерство. Я значу для него хоть что-то лишь благодаря знаниям, что почерпнула из хранимых моей матерью книг. А он, — девушка едва слышно шмыгнула носом, — он даже и не знает о том, что я читаю их лишь ради него. Не будь его, я с много большей радостью бы рисовала, или упражнялась в каллиграфии, — она грустно умолкла.

— Неужто он и вправду не видит ваших стараний? — со смешанными чувствами спросил Дуань Юй. Ему было жаль Юйянь, но постоянные упоминания Мужун Фу потихоньку начинали действовать ему на нервы. — Почему бы не рассказать ему об этом?

— Это мало что изменит, — пожала плечами девушка. — Ну да хватит об этом. Что еще ты можешь рассказать мне об этой истории с Шаолинем и смертью монаха?

— Государь Да Ли направил моего отца расследовать ее, — признался юноша. — Мы прибыли в Гусу, надеясь расспросить Мужун Фу, как о его причастности к произошедшему в Да Ли, так и о возможных убийцах. Наследник семьи Мужун знает немало о происходящем на реках и озерах, и ему могут быть известны воины, что практикуют Кулак Веды, и питают вражду к Шаолиню.

— Ты ведь поможешь двоюродному брату очистить его доброе имя? — с жалобным видом вопросила Ван Юйянь, подступая ближе, и заглядывая в глаза юному принцу. Тот открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но так и не произнес ни слова — близость девушки, к которой Дуань Юя неудержимо влекло, будоражила сердце и заставляла путаться мысли.

— Если твоя и твоего отца обязанность — разузнать правду о смерти того монаха, ты сможешь обелить имя Мужун Фу от несправедливых обвинений, — с железной уверенностью продолжила она. — Ты сделаешь это, Дуань Юй? Прошу тебя, не отказывай мне, — она легко коснулась его плеча ладонью.

Разумеется, юный принц не смог отказать ей. Заверив Юйянь, что сделает все в его силах, чтобы помочь правде выйти на свет, он был вознагражден благодарной улыбкой девушки, а после, вынужденно распрощался с ней — у дочери госпожи Ван нашлись некие иные заботы. Простившись с Ван Юйянь, Дуань Юй зашагал в сторону поместья, рассеянно поглядывая по сторонам. Он совершенно не знал, что думать о собственных порывах, странной беседе с Юйянь, и их родстве, и предпочел отодвинуть эти размышления в сторону.

Добредя до дома госпожи Ван, юноша обнаружил на веранде своего отца, с довольным видом нежащегося на полуденном солнце. На столе рядом с мужчиной стоял небольшой глиняный кувшинчик, а в его руке покоилась медная чаша в форме ласточки, к которой Дуань Чжэнчунь не спеша прикладывался. Халат далиского наследного принца чуть распахнулся на груди, а его взгляд мечтательно скользил по кустам камелий. На щеке мужчины наливалась синим крупная отметина, но непохоже было, чтобы синяк сколько-нибудь портил настроение Дуань Чжэнчуня.

— Юй-эр, — благодушно кивнул он сыну. — Посидишь со мной? Очередное прекрасное начало прекрасного дня заслуживает того, чтобы восславить Ду Кана, любуясь красотой цветов, — Дуань Юй молча присел рядом с отцом, и взял протянутую им чашу, которую далиский наследный принц прилежно наполнил.

— Сегодня, я беседовал с Ван Юйянь, — отстраненно произнес юноша, пригубив вина. Сложный и насыщенный вкус «западного феникса» прокатился по его языку волной жаркой сладости. — Ты уже виделся с ней, папа?

— Я, э-э-э… так и не смог ее найти, — выкрутился Дуань Чжэнчунь. — Эта девчонка совершенно не сидит на месте. И как тебе твоя новообретенная сестра?

— Она, — Дуань Юй тяжело вздохнул, — образована, красива, и прилежна — настоящая жемчужина среди женщин. Кто бы ни стал ее мужем в будущем, его ждёт жизнь, наполненная счастьем.

— Замечательно, замечательно, — расслабленно ответствовал далиский наследный принц. — Я, признаться, ожидал, что Янь-эр окажется кем-то вроде Цин-эр — воинственной и прямодушной девой. То, что Цинло сумела взрастить из нее не дикий полевой цветок, а нежную орхидею — неожиданно и интересно.