— Кто твои спутники, Хунмянь? — наконец, обратил на них внимание принц, наобнимавшийся с былыми подругами, что так необычно воссоединились с ним сегодня. — Представь мне этих юношу и девушку.
— Познакомься с нашей дочерью, Чжэнчунь, — ответила женщина, спокойно и безмятежно, словно говорила о погоде или видах на урожай, а не о тайне родства, скрываемой ей восемнадцать лет. — И с ее мужем. Ваньцин, подойди сюда, и поклонись отцу, — велела она.
— Нашей дочерью? Отцу⁈ — сдавленно воскликнула девушка, ошарашенно глядя на своего учителя округлившимися глазами.
— У тебя плохо со слухом, бесстыдница? — все так же бесстрастно вопросила Цинь Хунмянь. — Сейчас же приветствуй отца, как положено.
— Да, учитель, — покорно кивнула Ваньцин.
— «Матушка», — громко прошептал ей Шэчи, толкая жену под локоть.
— Да, матушка, — безропотно поправилась та, и, подойдя к далискому принцу, отвесила ему низкий поклон. Мужчина во все глаза смотрел на нежданное прибавление в семье, второе за весьма недолгий срок.
— Ну здравствуй, дочка, — искренняя радость во взгляде Дуань Чжэнчуня мешалась с виной и сожалением. — Ты уж прости своего недостойного отца, что совсем не заботился о тебе. Вижу, в мое отсутствие ты выросла настоящей красавицей, и даже нашла спутника жизни, — он оценивающе осмотрел Инь Шэчи. Тот ответил ему веселой улыбкой, указав взглядом на стоящих рядом с принцем женщин, и одобрительно покивав. Дуань Чжэнчунь подозрительно сощурился.
— Я — Инь Шэчи, наследник ваньчэнской ветви семейства Инь, и третий ученик второго поколения секты Сяояо, — представился юноша, подойдя ближе. — Не сердитесь на молчание моей жены, господин принц — сегодня, после восемнадцати лет сиротства, она нежданно обрела отца и мать, и немного взволнована этим, — выпрямившаяся Му Ваньцин коротко кивнула, подтверждая его слова. Глаза девушки блестели, то и дело смаргивая мелкие слезинки, а ее тонкие пальцы вцепились в подол халата, комкая красную ткань.
— Надо сказать, матушка, что-то такое я подозревал с самого начала, — добродушно усмехаясь, обратился юноша к своей, уже несомненной, теще. — Стоило мне услышать, что вы неотлучно пребывали при Ваньцин всю ее жизнь, меня сразу посетила мысль, что вы ей больше, чем учитель.
— Хватит уже, негодный мальчишка, — беззлобно бросила Цинь Хунмянь.
— Как скажете, матушка, — осклабился Шэчи. — Да, теперь-то уж вы точно не отвертитесь от этого поименования, — та лишь махнула рукой, обреченно усмехаясь.
— Я должен немедленно представить вас моему царственному брату! — решительно вмешался в их перебранку Дуань Чжэнчунь. — Он обязан узнать о новом прибавлении в семействе. А потом, Цин-эр, я познакомлю тебя с твоим братом, Юй-эром, и сестрой, Лин-эр. Вы все — примерно одного возраста… ведь вы с женой — одногодки, не так ли, Шэчи?
— Верно, — согласно кивнул тот. — Я старше Ваньцин всего на несколько месяцев.
— Вот и хорошо, — довольно кивнул принц. — Вам, молодежи, будет о чем поговорить, пока мы с Баобао и Хунмянь… обсуждаем дела, — он бросил на женщин влюбленный взгляд. Цинь Хунмянь состроила безразличную мину, чуть подпорченную густым румянцем, а Гань Баобао смущенно улыбнулась. — Пойдемте. Брат с женой очень кстати гостят у меня, — он махнул рукой приглашающим жестом, и направился в сторону дворца.
Примечания
[1] Знаменитые каллиграфы, жившие во времена династии Тан. Богао — второе имя Чжан Сюя, большого любителя вина и мастера стиля бегущей руки, автора «Записи о желудочных коликах». Цинчэнь — второе имя Янь Чжэньцина, военачальника и чиновника, изобретшего свой вариант официального письма-кайшу.
[2] Стиль бегущей руки — курсив, возведеный в абсолют. Стиль написания иероглифов, используемый, скорее, для артистического самовыражения, чем для передачи информации.
Глава 15
Рассказывающая о том, как серебряная змея знакомилась с семейством драконов юго-запада
Инь Шэчи и Му Ваньцин пришлось какое-то время подождать в коридоре, ведущем в главную залу дворца Принца Юга. Компанию им составляли четверо царских телохранителей, деловитые и бесстрастные — своих новоиспеченных наложниц Дуань Чжэнчунь забрал с собой, войдя к государю. Шэчи заинтересовался заметными ранениями охранников, и, представившись, завязал с ними беседу; те поначалу отвечали кратко и сухо, но понемногу разговорились, и вскоре увлеченно живописали юноше недавнюю схватку с тремя из Четырех Злодеев. Инь Шэчи немедленно насел на Гу Дучэна, выспрашивая его об умениях Юнь Чжунхэ, и о том, куда сбежали негодяи — юноша не собирался оставлять мысль о мести давнему и недоброму знакомцу. Старший из царских телохранителей с готовностью выложил все, что знал — Шэчи, общительный и дружелюбный, быстро сумел завоевать расположение суровых охранников. Слушая их, Му Ваньцин понемногу оттаяла, и принялась выяснять у присутствующих подробности о Четырех Злодеях. Выслушав рассказы телохранителей и Шэчи, она пообещала юноше всенепременно помочь ему с расправой над Юнь Чжунхэ, успевшим обидеть и ее мужа, и пока еще незнакомую сестру. Вскоре, их дружескую беседу прервал дворцовый слуга, громко и протяжно объявивший о том, что Му Ваньцин и Инь Шэчи надлежит незамедлительно явиться пред очи государя Да Ли.
— Что за наглость? — недовольно бросила придворному Ваньцин, вставая со стула и следуя за Шэчи. Девушка окончательно обрела присутствие духа, и не собиралась спускать всяким прислужникам ненадлежащее обхождение.
— Ты не знаком с нами, а значит, обращайся к нам, как положено — господин и госпожа Инь, — строго закончила она, проходя мимо служки. Тот лишь бесстрастно проводил ее взглядом.
Войдя в главную залу дворца, Инь Шэчи, припомнив все, что знал об оказываемых правителям почестях, опустился на колено, и согнулся в низком поклоне, замерев на почтительном расстоянии от тронов далиских соправителей — исполненных величавого достоинства, и разодетых в золото, парчу, и драгоценности. Дуань Чжэнчунь, стоящий со своими наложницами неподалеку от тронов, одобрительно кивнул. Му Ваньцин, ничтоже сумняшеся, прошествовала дальше.
— Значит, ты — государь? — требовательно поинтересовалась она у Дуань Чжэнмина, остановившись в шаге от трона. Мужчина озадаченно улыбнулся, введенный в легкое замешательство бесхитростным обращением девушки.
— Верно, я — государь Да Ли, — ответил он. — Как ты находишь столицу моего царства, племянница?
— Я и не видела ее, — призналась девушка. — Учитель… то есть, матушка… сразу повела нас к твоему брату.
— Ясно, — покивал правитель. — Встань и подойди, Инь Шэчи, — повелительно бросил он, и юноша с готовностью приблизился. — Сегодня же, я прикажу твоему шурину, Дуань Юю, показать вам с женой мой город.
— Пойдем с нами, — предложила Ваньцин Дуань Чжэнмину, упредив благодарственный ответ Шэчи. Правитель Да Ли вновь растерянно моргнул, и издал короткий смешок.
— Что скажешь, моя дорогая? — спросил он сидящую рядом с ним жену. — Сходим полюбоваться городскими видами вместе с племянниками, или нет?
— Так это — твоя государыня? Она у тебя настоящая красавица, — доверительно поделилась с мужчиной Му Ваньцин. — Твое облачение — просто чудо, тетушка, — обратилась она к правительнице. Та доброжелательно улыбнулась.
— Простите мою жену, государь, — подал голос Инь Шэчи. — Она — простая странница, не знающая вежественного обращения. Если она невольно нарушила какое-либо правило, накажите меня вместо нее.
— О чем ты говоришь, Шэчи, какое наказание? Будь так добр, государь, не наказывай моего мужа, — поспешно встрепенулась Ваньцин, просяще глядя на правителя Да Ли.
— Ну, поначалу я собирался назначить ему пятьдесят ударов палками, во исполнение его просьбы, — задумчиво проговорил Дуань Чжэнмин, тщательно сдерживая улыбку. — Но, раз уж ты просишь, Ваньцин, я прощу его. Благодари свою жену, Инь Шэчи, — с притворной строгостью обратился он к юноше.
