— Отлично, — потёр руки Елюй Нелугу. — Значит, нашлось дело для каждого из вас. Уничтожьте эти склады. Я не желаю больше видеть в руках ханьцев огонь, сжигающий моих солдат.

— Будет исполнено, — равнодушно откликнулся Мужун Фу. Двое старцев согласно кивнули.

Е Эрнян наблюдала за лагерем киданей с небольшой возвышенности. Сегодня, она дважды проявила несвойственные ей качества — сдержанность и осторожность. Вначале, она отстала от своего старшего, спешащего на битву с сунской армией, да так, что прибыла лишь к окончанию оной битвы — разумеется, совершенно случайно. Потом, она задержалась позади, когда Переполненный Злом двинулся в ляоский лагерь, предлагать свои услуги принцу Чу — тоже по досадной случайности, как сказала бы она, вздумай Дуань Яньцин разыскать ее. Сейчас, она намеревалась проявить эти качества в третий раз.

Путь, избранный ее старшим, давно уже казался ей дорогой в никуда — союз с Дин Чуньцю, а теперь, и с Ляо, не принес им ничего, кроме ран, невзгод, и трудновыполнимых обязательств. Способная на Любое Зло даже отказалась от своей доли Нефритовой Пещеры Ланхуань, по двум причинам. Во-первых, она ещё не до конца освоила известные ей стили, достаточно совершенные, и прекрасно ей подходящие, в отличие от наследства покойной Ли Цинло. Во-вторых, Е Эрнян не желала быть обязанной Мужун Фу, испытывая к скользкому юнцу искреннее отвращение.

Бросив последний взгляд на ровные ряды палаток киданьского лагеря, и выделяющийся среди них богатой вышивкой и немалыми размерами шатер Елюй Нелугу, женщина развернулась, и зашагала обратно, в сторону деревни Шицзяхэ. Она рассчитывала проскользнуть мимо дозоров сунской армии ночью, и вернуться на Срединную Равнину — домой.

Любой, предположивший, что в ее оставлении Дуань Яньцина, Е Эрнян вело не безыскусное желание сбежать от предстоящей войны, но неприятие союза с коварным и жестоким врагом империи Сун, несомненно, ошибался. Ведь черная душа злодейки, полная жестокости и безумия, давно задавила в себе последние ростки такого светлого чувства, как верность родине. Или, все же, нет?

* * *

Ветер высвистывал протяжную и заунывную мелодию, огибая склоны Хэншаня, и запутываясь в редкой зелени кустов и деревьев, что цеплялись за скудную горную почву. Ярко сияли звёзды в ночном небе, а снизу, отзывались неяркими отблесками пламени их земные собратья — факелы часовых на вершине Великой Стены. Часть ее — там, где стояла крепость Яньмыньгуань, — темнела в ночи черным провалом: вторжение киданей превратило древнюю твердыню в закопченные руины. Ю Цзюй поглядел на темноту горного перевала с недовольным сожалением, и перевел взгляд на огоньки лагеря киданей, виднеющегося чуть ближе. Его брови сами собой нахмурились, а рука крепче сжалась на рукояти сабли.

— Может, сыграем в облавные шашки, папа? — раздался весёлый голос Ю Таньчжи. — Я захватил с собой доску, камни, и чаши для них. Если устроиться под вон тем факелом, игру будет видно, как днём.

— Мы здесь не для развлечений, Чжи-эр, — закатив глаза, устало ответил старший из братьев Ю. — Охрана огневого оружия — один из важнейших постов в лагере. Заступив на него, мы обязаны проявлять бдительность и прилежание.

— А ещё, племянник, если ты усядешься под факелом, то ночная тьма станет для тебя вдвое чернее, — с нарочитой серьёзностью добавил Ю Цзи. — И тогда, злобные кидани без труда подкрадутся к тебе, и… — он со стуком сомкнул челюсти, — … как откусят тебе голову! — среди солдат, расположившихся вокруг склада огневых припасов, раздались добродушные смешки. Факелы скудно освещали их пост, предусмотрительно установленные в высоких держателях на безопасном расстоянии от шатра с взрывоопасными ящиками и коробками; их неяркие огоньки плясали багровыми отсветами на доспехах панцирной пехоты, придавая им призрачный, колышущийся вид.

— Да ладно вам, дядя, — обиженно насупился юноша. — В сегодняшней битве, я сразил четырех киданей. Они — обычные люди из плоти и крови, только немного дикие. Им никак не получится ни откусить мне голову, ни даже пробраться мимо главного лагеря войск. Не знаю, зачем вообще нужен этот пост: здесь — самое безопасное место в округе…

— Смотрите! — внезапно закричал один из солдат, вскакивая на ноги, и указывая вдаль.

В его крике не было большой нужды — вспышку колоссального взрыва, полыхнувшего на горизонте, и без того заметили все. Мигом спустя, до оторопевших людей докатился его отзвук, подобный удару грома.

— Нет, — с неверящим видом пробормотал Ю Цзюй, и потянул из ножен саблю. — Не может быть… Враг здесь? Враг здесь! — прокричал он последние слова.

Словно в ответ на его вопль, из ночной тьмы со свистом вылетело нечто, и резануло по горлу одного из солдат. Тот, хрипя и захлебываясь кровью, неловко ссыпался на землю под лязг пластин брони. Двое его товарищей повалились следом за ним, застыв безжизненными грудами железа — едва заметная фигура, проскользнувшая мимо них, коснулась обоих солдат, и это мимолётное прикосновение забрало их жизни.

— Мужун Фу! — без труда распознал ночного злоумышленника Ю Цзюй. — Иди сюда, и отведай моей сабли, подлый предатель!

Они с братом вскинули щиты, и сдвинули их поближе, готовые встретить врага. Тот замер на недолгий миг, внимательно глядя на ощетинившихся сталью воинов. Его рука метнулась назад в неуловимом движении, ударив в лицо одного из солдат, но прежде, чем мертвое тело пехотинца упало на землю, Мужун Фу бросился вперёд, с немыслимой скоростью преодолев расстояние до двух братьев. Легко вспрыгнув на их щиты, он кувыркнулся в воздухе, пропустив под собой дружный сабельный удар обоих воинов, и взмахнул рукой с кажущейся лёгкостью. Невесомый, словно падающий лист, он опустился на ноги, завершая свой прыжок, а за него спиной, рухнули наземь два безжизненных тела. Наследник Мужунов бросил быстрый взгляд на младшего из семьи Ю, что судорожно сжимал в трясущихся руках щит и саблю — самые обычные и простые. Разочарованно скривившись, Мужун Фу одним длинным шагом достиг юного воина, и ударил, быстро и неотразимо. Ю Таньчжи не успел даже поднять свое оружие, когда сложенный веер вонзился ему в глаз, разбрызгивая кровь и белесую глазную жидкость. Юноша повалился навзничь, выпустив саблю и щит из бессильно разжавшихся рук.

Солдаты охраны не утратили присутствия духа от столь быстрой смерти шестерых. Повинуясь командному рыку младшего военачальника, они сомкнули ряды, и вскинули копья, пытаясь встретить ночного убийцу их остриями. Безуспешно: неуловимый воин легко вспрыгнул на древки их оружия, и пробежал по ним, раздавая режущие удары кромкой экрана веера. Все было кончено в считанные мгновения — добрая сталь и выучка не устояли перед нечеловеческой скоростью и умением могучего воина.

Мужун Фу безразлично отвернулся от своих жертв, снял с держателя один из факелов, и небрежным движением зашвырнул его в складскую палатку. Когда огонь, пожирающий ткань и дерево шатра, добрался до огненного зелья, и выпустил на волю его сокрушительную мощь в пламенном облаке взрыва, наследник семьи Мужун давно уже был на пути обратно, в лагерь своих союзников.

* * *

Незадолго до этого, словно врата в Диюй разверзлись под другим складом огневых припасов — неяркое зеленоватое пламя охватило охранников бушующим пожаром. Те, как простые солдаты, так и полдесятка даосов из секты Цюаньчжэнь, попадали без сил, и ни разу не шевельнулись, сжигаемые заживо. Пожрав человеческие тела, странный огонь перекинулся на шатер с огненным зельем, и вскоре, мощный взрыв сотряс ночь. Его причина так и осталась незамеченной, лишь едва уловимая взглядом тень промелькнула высоко в ночном небе.

* * *

— Все же, я думаю, что вы зря вызвались на эту докучную службу, учитель, — говорил статный юноша в черном халате седому мужчине, одетому сходным образом. — Не пристало человеку ваших умений и положения стоять на часах, словно новобранцу.