— Побег! — громко заорал один из солдат. — Пленные бегут!

Он немедленно рухнул навзничь, истекая кровью и мозговой жидкостью из совсем небольшой дырочки во лбу, пробитой Божественным Мечом Шести Меридианов. Второй из пары часовых развалился на шесть частей, осыпавшись бесформенной грудой конечностей, которую увенчала отрубленная голова — Шэчи с женой, не сговариваясь, применили третью форму Семи Мечей Привязанности, мгновенно сократив расстояние до врага, и пустив в ход оружие. Использование сабель не сделало их парное боевое искусство менее смертоносным, но, уничтожив врага, они скривились в совершенно одинаковой недовольной гримасе, глядя на свои неудобные клинки. Подняв взгляды друг на друга, они тут же обменялись равно понимающими улыбками.

Лагерь тангутов спал чутко — едва лишь часовые умерли, на небольшой пятачок земли перед шатром пленных начали стекаться вооруженные люди. Солдаты Западного Ся вооружились неизменными саблями — в большинстве своем, без ядовитых ножен, — и, в пару к ним, круглыми деревянными щитами. Часть тангутских воинов угрожающе выставила вперёд острия копий. Вскоре, перед горсткой ханьцев замер неровный строй, ощетинившийся сталью.

Молчаливое противостояние взглядов не продлилось долго — прозвучала команда военачальника, и людская масса стронулась с места, стремясь накатить на шестерых беглецов и погрести их под собой, рассечь их лезвиями сабель и наколоть на копейные жала. Тангуты отнеслись к побегу ханьских пленных со всей возможной серьёзностью.

Словно пороховой снаряд катапульты разорвался перед жидким строем ханьцев, с такой силой ударила рукопашная техника Цяо Фэна. Передние ряды тангутов разлетелись сломанными куклами, их товарищей сбило с ног и поволокло, как если бы они угодили в бушующий ураган, и даже в задних рядах тангутского войска, многие не устояли на ногах. Пользуясь замешательством врага, в бой вступили все остальные.

Инь Шэчи и Му Ваньцин немедленно ринулись вперёд, вновь применив третью форму своего боевого искусства. К ним хищно потянулась острая сталь — подчинённые Хэлянь Тьешу были опытными воинами, и быстро опомнились от сокрушительного удара Цяо Фэна. Их усердие пропало втуне — белая и красная фигуры уклонялись от ищущих клинков и копейных наконечников, неуловимые, словно призраки. Их атаки же рубили и секли отнюдь не призрачно.

Единым четырехруким, двутелым воином юноша и девушка ворвались во вражеские ряды, рубя направо и налево, раня, калеча, и убивая. Кровавая дорога оставалась за спинами пары юных воителей, стремительных и неостановимых; дорога, усеянная обломками оружия и отрубленными конечностями. Любые попытки сдержать их, остановить их неумолимый напор, задавить числом и затормозить остриями оружия, наталкивались на непробиваемую защиту, что мгновенно оборачивалась стальным шквалом ответных атак. Шэчи и Ваньцин прошли сквозь строй врага дважды, и не собирались ни замедляться, ни останавливаться.

Обрушив на тангутов свой первый удар, сравнимый по мощи с гневом богов, Цяо Фэн недолго бездействовал. Почти сразу же, он бросился вперёд, посылая во врага рукопашные техники одну за другой, в одиночку напирая и тесня тангутов, и те пятились и отступали под его натиском. Сгустки ци срывались с ладоней мужчины шаровыми молниями, и сражали вражеских солдат одного за другим. Тангуты отлетали в стороны под ударами главы Клана Нищих, изломанные и измятые, как если бы их сокрушил неподъемный молот великана. Кожа и редкое железо их доспехов не могли устоять перед разрушительной силой Восемнадцати Ладоней Драконоборца — могучие техники одного из лучших рукопашных стилей Поднебесной рвали в клочья и броню, и защищаемое ею.

Дуань Юй словно обратился маленьким солнцем, рассылающим во все стороны тонкие, острые лучи, что разили жестоко и неумолимо. Увиденное им в шатре с пленными наполнило душу юного далисца смертным холодом; пусть он и успел предотвратить попытку обесчестить его подруг и соратниц, последние крохи жалости к тангутам исчезли под ледяной коркой ярости, покрывшей его сердце. Смерть двух насильников не умерила его злость, и сейчас, Дуань Юй снова и снова посылал во врага сияющие лучи смертоносной ци, ни разу не поколеблясь. Удары Божественного Меча Шести Меридианов прошивали по нескольку солдат за раз, рассекая сталь, дерево, кожу, и плоть, неотвратимые, словно кара небес. Тангуты падали, хлеща кровью из пронзенных сердец и разрубленных шей, валились замертво с кровавыми дырами в лицах и головах, и лишь некоторым из них повезло уползти от ярости далиского принца, баюкая пробитые конечности. А Би и А Чжу, благоразумно не ставшие лезть в гущу схватки, прикрывали юношу, отбиваясь от тех немногих, кто сумел прорваться через убийственный ливень всесокрушающих клинков из ци.

Под этим совокупным натиском, воины Западного Ся продержались какую-то четверть часа. Обычные, пусть и опытные, солдаты, не владеющие техниками ци, они могли противопоставить мощи ханьских воителей лишь численность и слаженность, но и того, и другого оказалось недостаточно. Один за другим, тангуты бросали оружие, срывали доспехи, и бежали без оглядки, спасаясь от верной смерти.

Встретив жёстким блоком копьё какого-то обезумевшего тангута, Инь Шэчи налег на оружие, подставляя врага под атаку жены. Та не подвела — вражеский солдат рухнул с разрубленной головой, заливая утоптанную землю серым и темно-красным. Шэчи огляделся в поисках нового противника, и с удовлетворённой ухмылкой опустил саблю — вокруг остались лишь мертвые и умирающие тангуты. Шестеро обратили в бегство сотню, сокрушив ее силу и сломив боевой дух.

— Мне с женой нужно найти наши вещи, — промолвил он. — Братец Юй, отведешь Цяо Фэна к его младшим?

Дуань Юй не отказался, и небольшая группа разделилась — четверо ушли на поиски оставшихся в плену, а двое задержались в тени одной из палаток. Как-то само собой получилось, что Му Ваньцин оказалась в объятиях мужа, и их губы встретились в нежном поцелуе.

— Почему-то, я ужасно хочу затащить тебя в ближайший шатер, и не вылезать оттуда до самого утра, — прошептал юноша жене на ушко. — Жаль, что это было бы очень несвоевременно.

— Я тоже, — невпопад ответила Ваньцин, и, сжав мужа в крепких объятиях, поцеловала его, жадно и страстно. Нехотя оторвавшись от него, она с недовольством протянула:

— Но ты прав, ты снова прав. Вот что тебе стоило хоть сейчас побыть неправым?

Шэчи с горестным вздохом покивал, соглашаясь с любимой. Кровавый азарт схватки все ещё бурлил в нем, причудливым образом переплавившись в плотское желание, но лагерь побежденного войска тангутов был худшим местом для его утоления. Обменявшись ещё несколькими жаркими поцелуями, муж и жена против воли разжали объятия, и рука об руку направились на поиски украденных тангутами вещей.

* * *

Друзья встретились на окраине лагеря некоторое время спустя. Ночная тьма помалу отступала под лучами раннего рассвета, и первый робкий взгляд солнца из-за линии горизонта неярко озарял палатки и частокол покинутой тангутской стоянки, и окровавленное поле боя в ее середине. Инь Шэчи и Му Ваньцин без большого труда отыскали товарищей — те, не скрываясь, увлеченно беседовали, и их голоса далеко разносились в утренней тишине, отзвуками жизни и радости наполняя мертвую тишину брошенного военного лагеря. Цяо Фэн уже успел избавить своих младших от пут, а Ван Юйянь присоединилась к дружной компании. Сейчас, она и четверка нищих расспрашивали товарищей о ночном бое с солдатами Западного Ся.

— Мы отыскали склад имущества тангутских воришек, и забрали из него свое и ваше, — поведал друзьям Шэчи после обмена приветствиями. Одну за одной, он передал Цяо Фэну пять одинаково выглядящих холщовых сумок, и тот, пользуясь некими одному ему известными признаками, раздал подчинённым их имущество, повесив свою суму на плечо.

— Наши кони — у ворот, при коновязи, — добавил Инь Шэчи, отдавая А Чжу шелковый пояс с несколькими мешочками, прикрепленными к нему. — Сбегавшие мерзавцы думали воспользоваться ими, — он глумливо рассмеялся. — Зимний Ветер их разубедил — у него все копыта в крови. Пойдемте, нам здесь больше нечего делать.