Помолчали.

Cтепану и радостно было, что так сразу и легко встретился с Лидой, и хотелось ей сказать самое важное, но он не мог подобрать слов.

Лида с тревогой поглядывала на дорогу, видно было, что с нетерпением ожидает помощи.

Cтепану же наоборот, не хотелось больше никого видеть. Ему было хорошо и спокойно рядом с ней, хотелось растянуть это время, когда они одни во всём свете, до бесконечности.

— Лида, — начал Степан, помолчав, но она его тотчас мягко перебила:

— Не надо, Стёпа, с той поры целая вечность прошла, всё изменилось…

— Скажи, Лида, хоть как живешь-то?

— Как? — Лида задумалась. — Да вот, вместе с сыночком тут недалеко…

— У тебя сын? — выдохнул Степан, новость эта новым приступом боли отозвалась в сердце.

— Сынок, — задумчиво произнесла Лида. — Твой и мой.

— Что?! — заорал Степан и вскочил.

В голове помутилось от боли. Свет померк.

Очнулся Степан от резкого запаха медикаментов.

Огляделся.

Сразу узнал приёмную деревенского фельдшерского пункта, в котором почти всё осталось прежним: даже весы, на которых взвешивали школьников на медосмотрах, по-прежнему ютились в углу.

Степан лежал на кушетке, а перед ним в белом халате стоял его одноклассник и товарищ детства Васька Крылов. Только солидный и располневший.

Степан недоумённо смотрел на Ваську.

Васька же заулыбался во весь рот:

— Очнулся! Ну ты, брат, даёшь — устроил мне весёлую ночку! Как у тебя ума хватило в стогу-то заснуть? В такой холод! Еще бы маленько, и пришлось бы тебя вместе с твоей тётушкой того…

— А где Лида? — огляделся Степан.

— Какая ещё Лида? — насторожился Васька.

— Ну меня же Лида нашла?.. Василькова! Одноклассница наша…

— Да ты, брат, и впрямь… глюк уже словил… — Васька озадаченно смотрел на Степана. — Нашла тебя собачонка местная, выла на всю деревню, людей к тебе привела… Вот и скажи теперь, что животина бездушная, ничего не понимает! Вон она на крыльце лежит, — Васька с улыбкой кивнул в окно.

— Лида говорила про Найду… — начал было Степан и осёкся, увидев выражение лица Васьки.

— Лида… — Васька посерьёзнел. — Лида погибла уж лет десять назад, вместе с сыном и его женой в автокатастрофе. Она тут и жила, в нашей деревне. Тихо-мирно. Мать одиночка… Так и унесла с собой тайну, кто отец ребёнка… И чего ты вдруг вспомнил про неё?

Степан закрыл глаза и отвернулся. Не хватало воздуха. Его придавила тяжестью такая вселенская тоска, будто в один миг в душе погасли тысячи солнц.

Васька присел на стул, взял Степана за руку, посчитал пульс. Помолчали оба.

— Ладно, — Васька поднялся и снял халат. — Думаю, тебе просто отдохнуть надо. Ты тут подремли пару часиков, день впереди тяжёлый: тебе ж на похороны ещё… А я домой. До работы время есть. Потом ещё раз посмотрю тебя, да отпущу…

Васька вышел, прикрыв дверь. Cлышно было, как он задержался на крыльце и похвалил собаку, та ответила ему звонким лаем.

Потом Степан услышал, как Васька ругнул себя:

— Вот растяпа! Опять забыл!

Заскрипели ступени, распахнулась дверь.

Васька вернулся. Забрал со стола ключи.

Уже у двери остановился и обернулся к Степану:

— Да, ещё про Лиду вспомнил-то! Представь, у неё же внучок остался один-одинёшенек… Лидина мать мальчонку-то после того случая опекала, а как её не стало, его и забрали в интернат. Усыновит ли кто такого, ведь большой уже, лет двенадцать ему… Вот судьба, так судьба… Да.

Васька ушёл.

Степан приподнялся на кушетке.

В окне виднелся кусочек неба. Занималось утро. Ветер разгонял облака — день обещал быть солнечным. Солнце всходило и в душе Степана.