— Так же, как им десятилетиями удавалось скрываться от тирана-короля, — отвечаю я и передаю секстант обратно. — Благодаря магии и воле к жизни.

Несмотря на уверенность, с которой держат курс Кастиан и Лейре, я вижу, как их одолевают сомнения. Наступает четвёртый день, а никакого Исла-Сомбрас на горизонте не видно. Одна только вода на много миль вокруг.

После того неловкого момента во время грозы мы с Кастианом ни разу не оставались наедине. Если есть какая-то задача, я выполняю её с Лейре и Лео. И Кастиан делает так же. А когда экипаж состоит всего из четырёх человек, дел всегда выше крыши.

Утром пятого дня Лео внезапно выкрикивает:

— Земля!

Мы все прибегаем к борту палубы. Но Лейре складывает подзорную трубу и поджимает губы в одну жёсткую линию.

— Песчаная отмель.

Кастиан проводит рукой по волосам и вцепляется в натянутый трос.

— Мы уже должны были быть на месте.

— Видишь где-то поблизости сушу? — язвит Лейре. — По всем расчётам, мы должны были увидеть очертания Исла-Сомбрас ещё вчера. Ты когда-нибудь о таком слышала, Рената?

— Об исчезающем острове? — Я покачала головой. — До встречи с Кастианом я была уверена, что Клинок Памяти — всего лишь легенда. Большая часть истории мориа была утрачена.

— Возможно, проблема в журнале, — предполагает Лейре. — Половина его записей — бредни о мужестве и стойкости, которые придаёт мужчинам морской воздух. Всё остальное написано настолько пространно, что едва ли имеет смысл. — Лейре прочищает горло и начинает пародировать старого леонесского аристократа, цитируя слова по памяти: — «Мы следовали за неподвижным ориентиром — звездой Маринера — до тех пор, пока остров не появился, окутанный туманом и лунным светом. И хотя я переживаю за девушку, король доволен. Мы плывём дальше».

Я прикусила губу изнутри.

— Имя девушки хоть раз упоминалось?

— Нет, — отвечает Кастиан.

Я ещё раз проговариваю известные нам факты:

— Король Фернандо плавал к Исла-Сомбрас с экипажем, погибшим во время или сразу после путешествия. По какой-то причине он больше не возвращался за Клинком Памяти, несмотря на то, что секстант был у него. Мы знаем, что острова нет ни на одной карте, но у нас есть координаты.

— Что мы упускаем? — спрашивает Лео.

— Мы ничего не упускаем, — отвечает Кастиан. Наши взгляды встречаются, как будто он не успел отвести глаза. — Мы просто потерялись.

***

Пока Лейре и Кастиан выясняют, где они ошиблись, я спускаюсь под палубу, чтобы приготовить обед. Есть что-то успокаивающее в монотонной чистке картошки, даже если время от времени в отражении лезвия мне мерещатся разные лица. Король Фернандо. Мендес. Алессандро. Марго. Дез. Даже Кас.

Лео стучит по деревянной балке. Кожа вокруг его носа обгорела и теперь облазит. Он ничего не говорит, только берёт гречневую кашу и садится рядом со мной.

— В детстве я ненавидел чистить картошку, потому что мама говорила, что у них есть глазки.

— Однажды, когда мой отряд застрял в маленьком городке провинции Тресорос, мы ели картошку на завтрак, обед и ужин. На протяжении нескольких недель. Я потом даже видеть её не могла.

Он кивает в сторону мешков с картошкой.

— Что ж, надеюсь, ты смогла преодолеть свою неприязнь.

Я вытерла лоб и воткнула нож в ту же самую картофелину, которую аккуратно чистила, когда он вошёл.

— Выкладывай, Лео.

— Я не мог не заметить, что вы с Кастианом подозрительно молчаливы после бури. Почти не смотрите друг на друга, хотя я-то вижу, какими долгими взглядами каждый из вас провожает другого, когда думает, что тот не видит. Ты даже предпочла спать с нами в гамаках, хотя он предлагал тебе капитанскую каюту! Чёрт, да я бы сам притворился, что без ума от принца, лишь бы поспать на мягком матрасе…

— Лео, — со стоном протягиваю я, прожевав картофелину. Я не хочу отрицать то, что она сказал. Мы потерялись посреди открытого моря; возможно, сбились с курса из-за непогоды; а дома назревает война. Но прямо сейчас все мои мысли крутятся вокруг Кастиана. Больше всего на свете я хочу поделиться этим с кем-то, а Лео и так знает о моих душевных терзаниях. — Во время бури кое-что произошло.

Лео ухмыляется, будто и так всё знает, но продолжает чистить картошку. И эти звуки каким-то образом меня успокаивают.

— И что же?

— Мы чуть было не поцеловались.

Стоит мне произнести это вслух, как в памяти оживает тот момент. Живот сжимается от ощущения, будто я парю в воздухе над волнами.

— Это случилось впервые? — спрашивает Лео.

— Нет. — У меня горят щёки и шея, когда я вспоминаю, как он рубил дрова на заднем дворе дома доньи Саграды, как он, чуть ли не рыча, целовал меня в ответ. Я коснулась основания своей шеи, словно всё ещё чувствовала его прикосновение. — Но тогда это было вынужденно. И он попросил меня больше так не делать.

Лео недоверчиво вскидывает бровь.

— Прям так и сказал?

— Он сказал не использовать его таким образом.

— А, так это совсем другое дело.

— Я понимаю, что сейчас не лучшее время выяснять отношения.

Лео кладёт очищенную картофелину поверх моей небольшой горки.

— Не уверен, что могу с этим согласиться. Чтобы у вас с Кастианом что-то получилось, вам нужно взглянуть друг другу в глаза. Если это путешествие должно было тебя чему-то научить, так это тому, что результат выходит лучше всего, если действовать сообща. Иначе зачем это всё?

— Ради жителей королевства.

— Прошу прощения, леди Рен, но ты привыкла бороться, не веря в победу. Ты не разделяла идеи Шепчущих и не позволяла себе по-настоящему представить будущее, стоящее за каждой шпионской вылазкой. Здесь же я поставил на тебя. Кастиан поставил на тебя. Даже леди Лейре. Ваши отношения с Кастианом… непростые. Ваши чувства осложнены вашим прошлым, его братом, ответственностью за судьбу королевства.

— Я уже говорила тебе, что именно из-за всех этих обстоятельств я и не могу представить себе будущее. Ни с ним, ни с кем-либо другим. Кастиан станет королём. А я? Королевской шпионкой? Бывшей подружкой короля и фиктивной женой?

— Тебе нужно представить своё будущее. — При всём его внешнем веселье Лео как никто понимает меня, видит насквозь самые мрачные, уродливые уголки моей души, которые я не хочу никому показывать. — Возможно, без Кастиана. Вот я не могу представить ни одно королевство из всего известного мира, где тебя бы не было.

Я беру следующую картофелину и сжимаю её. Ах, если бы от эмоций можно было избавиться так же просто, как от воспоминаний.

— Наверное, я просто пытаюсь рационализировать те чувства, что накрыли меня во время бури, — поясняю я. — Мне хорошо знакомо это предчувствие неизбежной катастрофы. Оно способно заставить тебя действовать импульсивно. Когда я была с Шепчущими, среди мятежников часто появлялись новые парочки перед опасными миссиями. Более того, почти все поцелуи, которые бывали у нас с Дезом, случились потому, что мы думали, что умрём. И этот момент с Касом заставляет меня сомневаться, а были ли чувства настоящими.

Лео размышляет над этим, технично очищая кожуру.

— Но если забыть про обстоятельства, в тот момент для тебя всё было по-настоящему, ведь так?

— Да, было, но я не хочу полагаться на изменчивые порывы моего сердца.

— Пускай я знаю тебя всего ничего, Рената, но в одном я уверен наверняка: когда ты любишь, ты любишь всем своим существом. От пальцев ног до непослушных прядок на макушке. Ты любишь так сильно, что это может разрушить тебя. Мне кажется, есть разница между ветреностью и изменениями чувств со временем.

В последний раз мне было так легко в общении, когда мы с Саидой проводили тихие вечера в старой крепости мятежников, выполняя простую работу вроде той же чистой картошки. Но моя прежняя жизнь — всё ещё не зажившая рана. Прошло всего несколько дней, с тех пор как Дез отступил и позволил Шепчущим схватить меня. Эстебан, который годами грубил мне, дал мне возможность сбежать. Но Дез, ради которого я и вступила в эту борьбу, просто стоял в стороне, словно десять лет нашей дружбы для него ничего не значили.