— Вы спешите поужинать? — удивилась Катерина.

— Я спешу в дорогу! Видите ли, так получилось, что в Великой войне… вы же слышали о Великой войне? Когда Орден тевтонцев объявил войну полякам, но проиграл?

— Не только слышали, но даже довелось поучаствовать! — улыбнулся я.

— Тем лучше! Не придётся рассказывать известные вещи! Так вот, мне не довелось сражаться ни в Грюнвальдском сражении, ни в защите Мариенбурга… Но мне удалось выгодно продать свой меч, став наёмником в армии крестоносцев… увы! Это случилось почти сразу после снятия осады с Мариенбурга.

— Почему «увы»?

— Потому что сперва всё шло довольно неплохо. Наше войско освобождало крепости одну за другой, и отличившиеся в боях получали достойную награду в звонкой монете! И, ваш покорный слуга, не раз был в их числе! Да и просто пограбить удавалось довольно часто. Но потом случилась битва под Короновым, где я попал в плен. Я не стесняюсь этого! В конце концов, даже наш полководец, Михаэль Кюхмайстер, тоже был пленён в этом сражении! Но дальше пошло хуже.

— Почему же?

— Потому что я просто наёмник, а не крестоносец! Что непонятного-то? Крестоносцев, то есть членов тевтонского Ордена, выкупал из плена Орден. А мы, простые наёмники, вынуждены были выкупаться из плена за свой собственный счёт. Не скажу, чтобы за меня назначили совсем уж несусветную сумму… нет. Но, однако, и немалую. Конечно, я написал письмо управляющему… ну, как «написал»? Продиктовал писцу. А потом долго ждал ответ. И никак не мог дождаться. Тогда я дал честное рыцарское слово своему победителю, это польский рыцарь, некий Юлиуш из Кшешовиц — ну и названия у этих поляков, не правда ли⁈ — что привезу лично выкуп в назначенный срок. И поклялся щитом святого Георгия-Победоносца. Ну, вот, под честное рыцарское слово меня и выпустили, и даже снабдили конём. И что же? Приезжаю я в Люнен, а моё письмо, оказывается, никто не получал! А я-то надеялся, что уже и деньги собраны! Пришлось вводить на крестьян особый налог… ну, вы знаете! Это дело обычное, когда господин в плен попадает. Только этот налог пришлось спешным образом собирать по всей округе! Сколько народу плетьми перепороли — не счесть! А потому что они отнекиваются, дескать, денег нет, и не отложится ли исполнение налога на следующую осень? На осень! А я рыцарским словом связан всего на полтора месяца! И две недели уже прошли в дороге, хотя я гнал изо всех сил! Но, как бы то ни было, с превеликими трудностями, но деньги были собраны. А время-то, время! И вот, теперь я скачу изо всех сил, чтобы успеть к назначенному сроку. Хорошо, что я взял двух коней, основного и заводного. Один бы такой скачки не выдержал. А так, пересаживаюсь с одного на другого, да и скачу во весь дух. Но времени осталось так мало, что я вынужден и ночью делать переходы. Хотя бы часа четыре-пять. Иначе не поспеть. Но я доеду! Я успею! Не бывать тому, чтобы какой-то поляк Юлиуш упрекнул немецкого рыцаря в неисполнении клятвы! Да ещё данной именем щита Георгия-Победоносца! Не бывать! Эй, хозяин! Рассчитай меня! Я спешу!

— Может, не стоило бы? — засомневался я, — Подумаешь, опоздание на день-два? Ведь, были объективные причины…

— Я рыцарь! — задрал подбородок Вензель, — А значит, моё слово — это слово рыцаря! Я еду!

— Добрый путь… Храни вас Бог… — пробормотал я в спину удаляющегося юноши.

Наутро мы встали затемно и первыми отправились в путь. Во всяком случае, других следов копыт или полозьев на дороге не было. Часа через два мы наехали на молодого рыцаря. Точнее, на то, что осталось от него и двух его коней. Прямо скажу, мало что осталось. А волки, наверное, на целую неделю нажрались…

Я плохо смыслю в следах. А вот, Катерина, как оказалось, хорошо! Она и рассказала, как один из волков выпрыгнул впереди на дорогу, пугая лошадь и заставляя её отскочить в сторону, в снег, чуть не по самое брюхо. А уже потом из этого снега выскочила стая… Шансов спастись у Вензеля не было. Один, с мечом, на застрявшей в снегу лошади… нет, не было у него шансов.

Вторая лошадь, испугавшись, бросилась назад по дороге, но там её уже ждали. Стая оказалась довольно крупная, пожалуй, побольше чем в двадцать волков. Трёх удалось убить рыцарю. Первый, молодой, неопытный волк, прыгнул на него спереди и напоролся на меч. Второй замешкался. Обычная тактика волка — напрыгнул, рванул зубами, отскочил. А этот промедлил, вцепившись в шею коня, и пытаясь его поскорее загрызть. Его тоже Вензель достал мечом. Последнего, третьего, набросившегося на рыцаря со спины, он прирезал кинжалом, когда тот уже вцепился зубами ему в горло. Можно сказать, отомстил посмертно.

Печальная Катерина хмуро бродила по месту схватки, держа заряженный арбалет на плече. Остановилась.

— Андреас, подойди сюда!

— Что там ещё?

— Вот… В этом кожаном поясе он деньги за выкуп вёз.

И в самом деле, когда волки драли тело рыцаря, то распороли и особый, сложенный втрое, кожаный пояс, в котором были золотые и серебряные кружочки. Сейчас они вытекли двухцветным ручейком прямо в снег.

— И что?

— Как, «что»? Собери! Мы должны будем привезти эти деньги и отдать тому поляку, Юлиушу из Кшешовиц.

— С чего бы? Это была плата за свободу, а наш рыцарь мёртв…

— Но он умер свободным! Собери деньги!

Ну, не знаю… Я присел и принялся сгребать монеты обратно в кожаный пояс. Только осторожно, ведь он порванный.

— Ага! А вот и то, что нужно!

По дороге тащились четыре телеги, гружёные рыбой. Возле телег шли несколько хмурых мужиков, с дубинками на плечах. По всей видимости, охрана.

— Эй, вы! Стойте! — смело вышла им навстречу Катерина, — Видно, вас сам Бог послал! Грузите тело!

— Как можно⁈ — обомлел один из мужиков, по всей видимости, старший, — Ваша милость! Кто же у нас после такого рыбу купит⁈

— А кто узнает? — вопросом на вопрос ответила Катерина, — Вы же в город идёте? Ну, вот! Сгрузите тело возле церкви, отдадите священнику записку… я сейчас напишу… и езжайте себе на рынок, с Богом!

— Дык, по дороге-то к священнику, нас всякий видеть будет!

— Грузите, я говорю!

— Никак нельзя, ваша милость! — насупился старший.

Я наконец-то собрал монеты и распрямился. И шагнул к дороге. Мужиков было человек восемь, все здоровые, крепкие, а я один. Но я был с мечом и в серо-белом плаще крестоносца. Мужики склонились.

— Иди, пиши письмо священнику, — кивнул я Катерине, — А вы, добрые люди, грузите тело. Подложите под него попну, о, их даже две! Значит, подложите две попоны, чтобы тело не касалось вашей рыбы. И, да, можете взять себе седло. Это прекрасное рыцарское седло, оно дорого стоит. И уздечку, и вообще, всё, что понравится. Только одежду с рыцаря не брать и оружие. Это всё отдать священнику.

— Седло можно? — лицо старшего просветлело, — И уздечку? И остальное? Ну, там, подковы с лошадей?

— Я же сказал, всё, кроме одежды и оружия рыцаря!

— Другой разговор, ваша милость! — совсем повеселел старший, — А ну, ребята, перегружай часть рыбы с вон той телеги на соседние! Освобождай место! А ты, Дитрих, и ты Ганс, пошли со мной! И клещи захватите… ну так… на всякий случай… Эх, жалко что шкура лошадиная попорчена! Да и задубела она на морозе, уже и не снять так просто…

Через четверть часа мы уже тронулись с места, оставляя позади медлительные рыбные телеги. Катерина вручила старшему небольшой кошель с деньгами для передачи священнику, чтобы тот организовал отправку тела в родовой замок несчастного рыцаря Вензеля. И девушка уверяла, что туда же, в кошель, сунула записку для священника. А верёвочку от кошеля крепко завязала и запечатала личной печатью.

— Признайся, обманула? — спросил я, когда карета уже набрала ход, — Как же ты написала письмо, если чернила, наверняка, замёрзли?

— Я карандашом написала, — ответила девушка, думая о чём-то своём, — Да и записка-то, всего в несколько слов. Имя и название замка, куда тело доставить. И три золотые монеты на расходы. Ох, Андреас! А ведь ему ещё повезло! Его похоронят в родовой усыпальнице. А сколько людей вот так, безвестно сгинут, и поминай, как звали. И неизвестно, молиться ли о здравии, или уже за упокой души?..