Кувыркались мы как-то в постели с тем, первым из кардиналов, который любовные письма писал. Ох, вообще говоря, где мы только с ним не кувыркались! И в стоге сена, и в лесу на полянке, и в придорожном трактире… забавный он человек! Но я не об этом! В этот раз мы были не где-нибудь, а в его собственной келье в монастыре, где он временно посилился, проездом… не помню, куда! Во как! И тут стук в дверь! Скандал? Конфуз? Ну, я быстренько соскользнула на пол, с другой стороны кровати, туда же мой любовник швырнул мои платья, а сам, как был в нижней рубашке, открыл дверь. Ему с порога кланяется монашек. И так, любопытным взглядом, в келью — зырк! А кардинал ему сурово, с достоинством, отчего, дескать, помешал мне молитвы Господу возносить? Я, дескать, уже возрыдал от переполнявших меня молитвенных чувств! Возрыдал он, как же… Это я стонала… Но монашек опять кланяется и протягивает ему шкатулку. Вот, наподобие вот этой. И говорит, что продали, дескать, один из домов, когда-то принадлежавших тамплиерам. На кирпич продали, потому что строение обветшало. А как стали разбирать камни, то и обнаружилась эта шкатулка. Строители её даже открывать не стали! Страшно! Шутка сказать, шкатулка безбожных тамплиеров! Принесли шкатулку местному священнику. Тот тоже испугался. И направил её ему, кардиналу, для решения, что с ней, собственно, делать? Тут мой кардинал, вроде как, призадумался, приобнял за плечо монаха, и потихоньку, потихоньку, вывел его из кельи, что-то говоря успокаивающе. Мол, конечно, тамплиеры — безбожники, но не все вещи, которые им принадлежали суть еретические… бла-бла-бла… короче, можно обойтись без покаяния! И всё это он ему рассказывает, а сам, на всякий случай, его подальше от кельи отводит. Чтоб не углядел чего ненароком! Ну, а я сразу к шкатулке — шмыг! Что там такое⁈ А в шкатулке… о, Господи! Перстни, ожерелья, браслеты, серьги… и все с драгоценными камнями! Аж радуга над шкатулкой засияла, настолько самоцветы горят! И ещё какие-то бумаги. Ну, я сразу платье на себя! И в лиф, под платьем, по большой такой, горсти самоцветов! И бумаги туда же!
— О, Господи! — прошептала Катерина.
— Осуждаешь? — вскинулась Александра, — Зря! Этот кардинал… этот жмот… он же мне ни одного подарка не сделал! Только вшивые стишки почитывал! И то, не свои, а какого-то Петрарки, прости Господи! Так что, можно сказать, я сама себя от его имени вознаградила. Вот, кстати, браслетик на мне, это оттуда, из той шкатулки. Разве плох? Отличный браслетик!
Ну вот, возвращается кардинал, а я ему, мол, какие могут быть романтические чувства, после такого грубого вторжения? Ах, нет-нет, сегодня я уже не могу! Проводите меня отсюда немедленно! Пришлось ему надевать сутану и провожать меня, вроде как, одну из просительниц, которые хотели словечко замолвить за супруга, чтобы над ним Церковь смилостивилась. Или что-то подобное…
Приезжаю в трактир — я тогда в трактире жила — приезжаю в трактир, достаю драгоценности, и ахаю! Восторг просто захлёстывает! Все мои старания окупились! За одно ожерелье можно табун лошадей купить! Да… сижу, любуюсь… И тут вспоминаю, что ещё какие-то бумаги были! Может, чьи-то долговые расписки? А что? Тамплиеры очень активно в долг деньги давали! С процентами! Орден был окончательно уничтожен сто лет назад… Представляете, какие проценты могут по долгам набежать⁈ Достаю бумаги… нет, не расписки. Не векселя, не коносаменты, не закладные… Но когда я прочитала!.. Кстати, Андрэ, попробуй прочитать!
Александра быстро вскочила, сделала шаг к решётке и развернула один из листов. Это была египетская письменность!
— Да пребудет над тобой, дочь моя, вечная милость великого Осириса… — автоматически прочитал я.
— Верно! — нервно захихикала Александра, — Вот ты себя и выдал! Раз так хорошо по-египетски знаешь!
Она вернулась обратно и уселась на кресло, явно пытаясь успокоиться. И, кажется, это у неё получилось. Во всяком случае, дальше она продолжала уже более твёрдым голосом:
— Один папирусный лист был изрисован вот такими закорючками, где половина рисунков, а половина непонятных знаков. Но зато рядом был ещё один лист, с переводом этого текста. Где же он… вот! «Великому магистру… так… от рыцаря Роже де Сардан… кстати, получается, родом он недалеко от нас… во имя Господне… угу… а! вот! Славный рыцарь Зигфрид фон Макфурт передал мне сей папирус на сохранение, утверждая, что писано там важное известие, но волею Божией так случилось, что пал доблестный рыцарь Зигфрид в недавнем бою. Посему не могу сказать, какими путями попал сей папирус ему в руки. Я же, недостойный, посчитал необходимым сделать перевод этого документа, но опасаясь за сохранность тайны, призвал шестерых переводчиков, и давал им перевести только по одной строчке, одному за другим, так, чтобы не знали они, что было переведено другими. Я же записывал за каждым перевод их и получил полный текст. Считаю текст настолько важным…». Ну, вы поняли? Один рыцарь каким-то образом получил этот папирус и ему сказали, что там что-то важное. Этот рыцарь погиб и теперь мы не узнаем, как документ попал ему в руки. Впрочем, я догадываюсь, что это семейная реликвия одной семьи и она переходила из рук в руки по женской линии. Почему по женской? Потом объясню! Когда крестоносцы грабили дома, один наткнулся на эту запись. Спросил, что это такое. Его умоляли взять деньги, но оставить папирус. И он подумал, что папирус тоже имеет цену! Вот только, он не знал, какую именно цену! Так и погиб, не узнав правды. Зато второй, более хитрый, умудрился перевести документ, да так, что полную картину узнал только он один. И это показалось ему настолько важным, что он отправил и документ, и перевод, своему великому магистру, не погнушавшись положить это в шкатулку с сокровищами! Посланец, который вёз шкатулку, ещё не знал, что над Орденом тамплиеров уже разверзлась кара небесная! Он просто приехал переночевать в один из домов, принадлежащих Ордену. Но здесь ему всё рассказали! Не решаясь продолжать путь, зная, что великий магистр Ордена арестован, он прячет шкатулку в потайное место в доме. Да так ловко, что её не могли найти целых сто лет! Её и дольше не нашли бы, если бы дом не решили разобрать на кирпичи. Что же было в той бумаге, которую хранили вместе с драгоценными камнями? Ладно, не буду вас томить…
И Александра развернула ещё одну бумагу.
— Да пребудет над тобой, дочь моя… а, впрочем, к чёрту! — Александра снова свернула бумагу в трубочку, — Я и так, чуть не дословно, помню этот текст! Я вам его своими словами перескажу, и очень кратко.
Женщина пишет своей дочери свою историю. Она была рабыней и прислуживала в жреческом храме, который был в городе Саис…
— Саис⁈ — похолодел я.
— Саис, — подтвердила Александра, внимательно посмотрев на меня, — Хм! Да, так она была там рабыней и видела, как жрецы творят самое настоящее волшебство. Чудеса. Среди раскалённых солнцем песков за один день расцветают тенистые сады, реки текут вспять, люди летают, словно птицы и всё такое… Да! И они безмерно богаты! Богаче фараона! Они могут получать золото даже из песка! Представляете? Были песчаные барханы, а стали горами золота!
— Это она сильно преувеличивает! — проворчал я, — Откуда рабыне знать, как жрецы делают чудеса? И, главное, из чего?
— Я вижу, вы очень близко к сердцу стали принимать мои слова, милый Андрэ? — улыбнулась мне Александра, — Это звоночек! Но я продолжу. В этом храме жрецов завёлся предатель. Она называет его, но это какое-то сложное для произнесения имя…
Я едва сдержался, чтобы не назвать его вслух — Нишвахтус!
— Рабыня не совсем поняла, что сделал этот предатель, но вся магия каким-то образом сосредоточилась у него в руках, — между тем, продолжала рыжая кузина, — Хм! Если бы так можно было, я бы тоже пошла в предатели! А что? Кто против меня, если я сильнее всех? Казалось бы, наши жрецы бессильны и беспомощны. Но всё же, они собрали остатки волшебства и отправили одного из своих жрецов в будущее! Магией! Они говорили, что попав в это самое будущее, тот жрец вновь обретёт былое могущество и должен возродить жреческую касту. Не знаю, почему это должно произойти, в письме об этом говорится невнятно. Я думаю, когда тот, предатель, умрёт, то магия опять расплескается во все стороны, не так ли? Но, что-то пошло не так! И жрец был отправлен в очень далёкое будущее. Рабыня пишет об этом, применяя свой календарь, но добрый переводчик Роже де Сардан, любезно приводит хронологические выкладки, по которым получается, что жреца забросили в наш, тысяча четыреста десятый год! Дальше не очень интересно. Рабыня поняла, что жрецы окончательно потеряли свою силу и решила сообщить об этом фараону. Всю ночь бежала… Потом пишет, какими ухищрениями добилась, чтобы её фараон принял. И рассказала всё! Она пишет, что своими глазами видела, как фараон отправил отряд воинов и те притащили уже никому не нужных, никчёмных жрецов. Фараон приказал им совершить хотя бы маленькое чудо, но у жрецов ничего не получилось. И всех казнили. Зачем фараону бесполезные жрецы?
