Недостаточно давно.  

— Джулия, — киваю я. Я жестом показываю Эмре, чтобы он взял портфель.

Как только он проверяет содержимое и показывает, что все на месте, Джулия протягивает мне листок бумаги с напечатанными на нем тремя номерными знаками.

— Надеюсь, моим грузовикам будет обеспечен безопасный проезд через Сиэтл? — спрашивает она.

— У них есть одна неделя, — предупреждаю я ее. — Через мой город разрешено провозить только товары.

Змея одаривает меня соблазнительной улыбкой, прежде чем развернуться и небрежно направиться обратно к своей машине, ее охранники окружают ее по бокам.

Когда мерседес отъезжает, я бормочу:

— Ненавижу иметь дело с этой женщиной.

— Она хорошо платит, — напоминает мне Эмре. — По крайней мере, нам не приходится часто иметь с ней дело.

— Evet . — Отворачиваясь от погрузочных доков, я возвращаюсь внутрь, чтобы пойти домой и спросить Лару о ее отце.

Глава 23

ЛАРА

Мои щеки болят от всех этих улыбок. Бросив взгляд на вязальные спицы Алии Ханым , я наблюдаю, как она делает пару стежков, прежде чем попробую снова.

Мои не такие аккуратные, как у нее, но она сказала мне быть терпеливой. Практика совершенствует.

— Selam , — здоровается  Габриэль, входя в гостиную. Он целует Алию Ханым  в висок, и это напоминает мне о том, когда он сделал то же самое со мной.

Мои щеки мгновенно вспыхивают, и я быстро опускаю взгляд на вязальные спицы в своих руках.

Не бейся так быстро, сердечко.

Чувствуя себя потрясенной неожиданной привязанностью, которую я испытываю к Габриэлю, я складываю шерсть и спицы обратно в корзину и встаю.

Прежде чем я успеваю выскочить из гостиной, Габриэль говорит:

— Мне нужно поговорить с тобой, Лара.

Мои ноги неуверенно останавливаются, и как только я оглядываюсь через плечо, он берет меня за руку и вытаскивает из комнаты.

Когда его сильные пальцы обхватывают мои, влечение сильно поражает меня. Когда мое сердце бьется быстрее, я поднимаю на него взгляд.

Он не выглядит сердитым.

Мы продолжаем идти, пока не выходим из дома через боковую дверь, и только когда мы оказываемся рядом с бассейном, он останавливается.

Поворачиваясь ко мне, его рука медленно отпускает мою, когда он спрашивает:

— Что ты можешь вспомнить о своем отце?

Вопрос настолько неожиданный, что я мгновение смотрю на него, прежде чем покачать головой.

— Ничего.

— Разве твоя мать не говорила о нем?

Я роюсь в памяти.

— Она сказала, что он умер, когда она была беременна мной. — Я пожимаю плечами, не в состоянии вспомнить больше. — Моя мама не говорила о нем.

— И твоя мать работала на Мазура с самого твоего рождения?

— Да. Если я правильно помню, она начала работать на него задолго до того, как появилась я. Лет десять, я думаю?

Глаза Габриэля не отрываются от меня, когда он, кажется, думает о чем-то, что его беспокоит.

— Как Мазур обращался с твоей матерью?

Как и прошлой ночью, меня бомбардируют травмирующие воспоминания о моей матери, прикрывающей меня своим телом, в то время как Тимон пинал ее.

Я бросаю взгляд на бассейн, вода освежающего голубого оттенка.

— Так же, как он обращался со мной.

Взгляд Габриэля немного смягчается, затем он спрашивает:

— Он никогда не оказывал ей никакой услуги?

Я качаю головой.

— Он относился ко всем нам одинаково.

Но некоторых он убил быстрее, чем других.

Мои брови сходятся на переносице, когда я признаюсь:

— Я всегда удивлялась, почему он просто не убил меня.

Всякий раз, когда он брал в руки пулю с моим именем, я думала, что он, наконец, выполнит свою угрозу.

Габриэль поднимает руку на мое плечо, это прикосновение успокаивающий жест. Он наклоняет голову, его глаза смягчаются состраданием.

— Мне нужно выяснить, почему Мазур хочет, чтобы ты вернулась. Ты знаешь что-нибудь, что могло бы помочь?

— Нет. — Страх мгновенный и всепоглощающий, и я инстинктивно подхожу ближе к Габриэлю.

Тревога охватывает меня с новой силой, и прежде чем я понимаю, что происходит, мое дыхание учащается, а по всему телу выступает пот.

Руки Габриэля обхватывают мое лицо, и он вторгается в мое личное пространство. Наклонив голову, он удерживает мои глаза в плену, когда говорит:

— Шшш, ты не вернешься. Ты остаешься здесь. Дыши, Лара. — Его большие пальцы ласкают мои щеки, и я чувствую его дыхание на своем лице.

Мое сердце бешено колотится в груди, бурные эмоции страха и паники вызывают боль за ребрами.

— Дыши, — приказывает Габриэль, и мои легкие повинуются его команде. Из меня вырывается сдавленный звук, но я, наконец, вдыхаю немного воздуха.

— Ты никогда не вернешься, — уверяет он меня, решительный тон в его голосе помогает мне успокоиться.

Я киваю, чтобы показать, что слышу его, и сосредотачиваюсь на том, чтобы привести свое дыхание в норму.

Как только мне удается успокоиться, Габриэль спрашивает:

— Лучше?

Я киваю, все больше осознавая, что его прохладные руки все еще обнимают мое лицо.

Что-то странное пробуждается к жизни в крошечном пространстве между нами, и это так тревожно, что я делаю шаг назад.

Габриэль тоже отстраняется, затем глубоко вдыхает, прежде чем покачать головой.

Каждая частичка моего существа испытывает желание извиниться за то, что только что произошло, но, зная, что Габриэлю это не нравится, я прикусываю нижнюю губу, чтобы не дать вырваться словам.

Засовывая руки в карманы, его глаза слегка прищуриваются, когда он смотрит на меня. Его голос нежен, когда он спрашивает:

— Ты сможешь ответить еще на вопросы?

Не желая разочаровывать его, я киваю, хотя и не уверена, что может послужить толчком к очередной волне паники. У меня не часто случаются приступы тревоги, но в последнее время они случаются все чаще. Хотя я не понимаю почему. Я наконец-то в безопасности и могла бы подумать, что они у меня прекратятся.

Габриэль, кажется, колеблется, чего я раньше не наблюдала. Обычно он спрашивает все, что хочет.

— Мазур обещал тебя кому-нибудь?

А?

Я качаю головой, не понимая вопроса.

Габриэль вытаскивает руку из кармана и ослабляет галстук на шее. Я смотрю, как он расстегивает верхнюю пуговицу, и прежде чем запихнуть галстук в карман, он бормочет:

— Ты должна представлять какую-то ценность для Мазура. — Его глаза снова встречаются с моими. — Мазур никогда не говорил, что ты выйдешь за кого-то замуж или... — Выражение отвращения на мгновение искажает его черты. — Ты сексуально ублажала кого-нибудь из его клиентов?

Мои брови сводятся вместе, и когда я понимаю, о чем спрашивает Габриэль, я начинаю моргать, мое лицо пылает, как будто оно в огне.

— Нет. — Я окидываю взглядом весь сад, чувствуя себя глупо застенчивой.

Когда Габриэль молчит, я украдкой бросаю на него быстрый взгляд, только чтобы обнаружить, что он смотрит на меня, удивление напрягает черты его лица, когда он что-то понимает.

— Ты девственница. Блять, может быть, в этом и причина.

Я снова опускаю взгляд, но затем Габриэль спрашивает:

— Мазур занимался сексуальным рабством?

Я быстро качаю головой.

— Я не знаю, каким бизнесом он занимался. Иногда я видела наркотики и оружие.

— Там никогда не было девушек, приходящих и выходящих из дома?

— Ничего такого, что я видела, — честно отвечаю я.

Все еще держа одну руку в кармане, Габриэль поднимает другую руку к лицу, большим пальцем потирая нижнюю губу.

Я снова моргаю, мое сердце пропускает удар, и в животе возникает странное ощущение.

Его золотистые глаза медленно скользят по мне, затем он шепчет:

— Ты можешь зайти внутрь, Лара.

Кивнув, я ухожу и проскальзываю обратно в дом через боковую дверь.