— Значит, ты сделаешь это?

Она откладывает пиццу и делает глоток воды.

— Уверен, что хочешь, чтобы я была там? Не могу гарантировать, что не сболтну чего-нибудь лишнего и не смущу тебя.

— Ты меня никогда не смутишь.

— Это звучит как вызов.

— Испытай меня.

Она отодвигает пиццу и отбрасывает простыни. Мои глаза чуть не вылезают из орбит, когда она встает, полностью обнаженная и не стыдящаяся, в ярком свете моей спальни. Ее светлые волосы волнами ниспадают на спину, а идеальная круглая попка покачивается, когда она подходит к окну от пола до потолка. При включенном свете любой, кто смотрит в этом направлении из другого здания, мог бы ясно увидеть ее. Девушка раскидывает руки и прижимается к стеклу всем телом.

Я бросаюсь к ней… Обхватываю ее за талию и опускаю на пол. Я смягчаю наше падение своим телом, наслаждаясь ощущением ее мягких изгибов на мне.

Ее удивленный визг переходит в смех.

— Мне казалось, ты говорил, что я никогда не смогу смутить тебя?

Скольжу руками по ее бедрам, к ее попке и вверх по спине. Я не могу насытиться прикосновениями к ней.

— О, я не смущаюсь. — Я выгибаю бедра, прижимая свой стояк ко всей этой нежной коже, дразня. — Я возбужден. — Поворачиваю голову к окну и поднимаю подбородок. — Хочешь устроить им шоу? Давай устроим им шоу.

Ее поцелуй горячий, влажный и голодный. Как будто мысль о том, что за нами наблюдают совершенно незнакомые люди, возбуждает Лиллиан. Кто бы мог подумать, что внутри нее живет маленькая сексуальная эксгибиционистка? Интересно, какие еще открытия я сделаю? Какие вещи мы откроем для себя вместе?

До конца наших дней.

 ГЛАВА 25

Лиллиан

— Беру свои слова обратно. Я тебе не доверяю. — Когда вхожу в двери «Норт Индастриз», меня охватывает слишком знакомое чувство паники. Напряжение в плечах мгновенно нарастает, а шепот в моей голове, который говорит, что я недостаточно умна и мне здесь не место, становится громче с каждым шагом.

Хадсон ведет себя так, словно ему принадлежит Манхэттен. Он одет в угольно-коричневый костюм, подчеркивающий пронзительную решимость его карих глаз, его плечи расправлены, подбородок высоко поднят. Мужчина идет целеустремленно, а я стараюсь не прижиматься к его боку.

— Никто не сможет причинить тебе боль, Лили. Больше нет. — Он целует внутреннюю сторону моего запястья, затем бережно кладет мою ладонь на сгиб своей руки. — Особенно я. — Его рука лежит поверх моей, то ли для комфорта, то ли потому, что он боится, что я попытаюсь убежать.

Я избегаю пристальных взглядов, пока мы проходим через вестибюль. Хадсон быстро, но дружелюбно кивает тем, кто желает ему доброго утра. Я вздыхаю с облегчением, когда мы заходим в лифт.

Трое парней в костюмах присоединяются к нам в кабине. Они кивают Хадсону, затем поворачиваются к нам спиной. Я прижимаюсь к нему поближе.

Он ухмыляется мне.

— Я тут подумал.

— Да?

— Мы должны снять квартиру вместе.

Я вдыхаю так быстро, что задыхаюсь.

Он хихикает низко и сексуально.

— Слишком?

— Я… — Откашливаюсь, пытаясь избавиться от сдавливания в горле. — Эм… Я не знаю, что сказать.

Мужчины перед нами переглядываются.

— Скажи «да».

Лифт останавливается, и трое мужчин выходят, оставляя нас одних, слава Богу.

Поворачиваюсь к Хадсону.

— Ты серьезно?

Он приподнимает бровь.

— Разве я звучу несерьезно?

— Ты хочешь покинуть свою квартиру и найти новое место для жизни. Со мной.

— Хм. — Он хмурится. — Похоже, я не был достаточно ясен прошлой ночью со всей этой вечной любовью.

— Нет, был, но… — Лифт останавливается на административном этаже. Мой желудок падает вниз.

— Но?.. — Он кладет мою руку обратно на сгиб своей и ведет меня по коридору.

Ассистенты поднимают взгляды от своих столов, когда мы проходим мимо, и их глаза расширяются, когда они видят меня, под руку с Хадсоном.

— Лили, детка… — мягко говорит он. — Что «но»?

Я сосредотачиваюсь на звуке наших ног, ступающих по мраморному полу.

— Что не так с твоей квартирой?

— Она не наша.

Боже мой, как этот мужчина может заставить меня растаять от трех крошечных слов? Его квартира, должно быть, стоит несколько миллионов, и он готов отказаться от нее ради меня. Нет, ради нас. Чтобы дать мне то, что принадлежит нам.

Я прислоняю голову к его бицепсу.

— Хорошо, но только если мы вложимся пятьдесят на пятьдесят. Это ограничит наши поиски Бронксом.

Еще один смешок.

— Детали обсудим позже.

Я ожидаю, что он повернет направо по коридору в его офис, поэтому немного спотыкаюсь, когда он резко поворачивает налево. Я едва не теряю равновесие, когда в конце коридора вижу Хейса и Александра, выглядящих такими грозными и нетерпеливыми, какими я их еще никогда не видела.

— Не волнуйся, — успокаивающе говорит Хадсон. — Пожалуйста, доверься мне.

— Я тебе верю, — пищу я. — А вот в них не уверена. — Александр всегда был достаточно милым, но он всегда выглядит так, будто наполовину зол из-за чего-то.

— Ну, ты вытащил нас сюда, — рявкает Хейс. — Что это все значит? У некоторых из нас есть работа, которую нужно делать.

— Где Август? — спрашивает Хадсон, скользя рукой по моей пояснице в защитном жесте.

— Он в своем кабинете. — От пристального взгляда Хейса я опускаю взгляд. — Мы ждали тебя. Не знал, что ты приведешь с собой плюс один.

Александр не улыбается, но приветствует меня вежливым:

— Доброе утро, мисс Лиллиан. — Он открывает дверь в кабинет Августа. — Сначала дамы.

— Черта с два, я войду первой. — Я упираюсь пятками.

Хейс издает разочарованный звук и проталкивается мимо нас. Уголок губ Александра подергивается.

Август как раз разглагольствует о том, что время — деньги, или о какой-то другой ерунде, когда замечает меня в дверях. Он смыкает губы и прищуривает глаза.

— Мисс Джиллингем, разве это не сюрприз. — Он переводит взгляд на Хадсона. — Сегодня день предателя на работе?

Мои колени практически подгибаются под его оскорблениями.

Александр открывает рот, но Хадсон опережает брата.

— Я благодарен, что ты об этом заговорил. — Хадсон выдвигает для меня стул, чтобы я села, но остается так близко, что его нога касается моей. — Не поверишь, с кем я столкнулся в вестибюле на днях.

Челюсть Августа сжимается.

— У меня нет времени на игры в угадайку…

— Бодавей Чатто.

Воздух в комнате становится твердым. Выражение лица Августа пустое, а Хейс и Александр выглядят так, будто только что узнали, что такое минимальная заработная плата.

— Самое интересное то, — продолжает Хадсон с новым напряжением в голосе, — что в тот день, когда ты отправил меня на встречу в другой конец города, ты сам очень кстати провел встречу с мистером Чатто о каком-то новом предприятии, над которым вы двое работаете.

— Какого черта, — бормочет Александр. — Я ничего об этом не знаю.

Хейс выглядит так, словно у него серьезный кризис лояльности, поскольку его лицо бледнеет, а взгляд мечется между Августом и его близнецом.

— Нет, не знаешь, — отвечает Хадсон своему старшему брату. — И готов поспорить, что Хейс тоже не знает. Не хочешь ничем с нами поделиться, Август? И прежде чем начнешь плести какую-нибудь нелепую ложь, ты должен знать, что вчера вечером я вернулся после визита к Чатто.

— Черт возьми, Август. — Это от Хейса. — Что ты сделал?

— Вы что забыли, кто владеет этой компанией? — Август откинулся в кресле с высокомерием и превосходством. — Я могу делать все, что захочу, черт возьми.

Хадсон втягивает воздух сквозь зубы.

— Но не можешь красть чужие идеи.

И в этот момент три пары карих глаз устремляются на меня.

— Что? — Я смотрю между тремя братьями, отмечая извиняющиеся взгляды и сдержанную осторожность. — Ты имеешь в виду… подожди, хочешь сказать, что Бодавей продвигает мою идею? — Внутри меня поднимается волна гордости и возбуждения, заставляя хихикать. Я хватаю Хадсона за руку. — Ты это хочешь сказать?