— Потому что мне нравится видеть тебя счастливой.

Что, конечно же, делает меня только счастливее.

— Меня не должна радовать мысль о том, что ты причинил боль другому человеку.

— Конечно, должна. — Веселье на его лице исчезает и сменяется чем-то темным и зловещим. — Потому что сначала он причинил боль тебе.

Я тяжело сглатываю.

— Не так ли, Лиллиан?

Когда я не отвечаю, Хадсон тянется к моей руке. Я позволяю ему поднести мою руку к губам, где он с долгим вздохом целует костяшки моих пальцев.

— Я должен был убить его, — бормочет он, касаясь моей кожи.

Я наклоняюсь ближе, желая забраться к нему на колени и почувствовать эти губы не только на моей руке.

Его глаза искрятся эмоциями, когда он смотрит на меня.

— Можешь рассказать мне, что случилось? — Он слегка касается губами моих пальцев, посылая приятные мурашки по руке.

Если он продолжит в том же духе, то я расскажу ему все. Абсолютно.

Его губы должны быть зарегистрированы как усовершенствованный инструмент допроса.

— Он… — Мой голос ломается. Я делаю глоток вина.

Хадсон держит мою руку в своей, большим пальцем ободряюще рисует круги на моем запястье.

— Он заплатил за свидание. В конце ночи решил, что хочет большего. Я сказала «нет». Он попытался дать мне денег. Я отказалась, снова сказала «нет». Он схватил меня, обзывал, лапал меня…

— Вот сукин сын!

— …я дала ему пощечину и ударила ногой по голени.

Он отшатывается назад, на его лице появляется выражение удивленной гордости.

— Правда?

— У меня есть склонность бурно реагировать, когда меня хватают. — Мой взгляд падает на его промежность. — Как тебе хорошо известно.

Он усмехается, но в голосе все еще чувствуется напряжение.

— И что потом?

— Я нашла Элли. Я не собиралась рассказывать ей о том, что произошло, потому что это было не так уж важно…

— Лиллиан, — рычит он. — Это, блядь, очень важно.

— Он же не изнасиловал меня.

Хадсон оглядывается вокруг, как будто не может поверить в то, что слышит, и ищет кого-то, кто мог бы это объяснить.

— Он поднял на тебя руку.

Я вздыхаю, потому что он прав.

— Элли заметила прореху на моем платье и потребовала рассказать, что случилось. И я рассказала. Она почувствовала ответственность, сказала, что загладит свою вину, и устроила мне собеседование с Хейсом.

Он кивает, как будто уже знает эту часть истории.

— Она мне ничего не должна, но я не собиралась упускать возможность пройти собеседование в «Норт Индастриз».

— А у самой Элли был подобный опыт общения с Трэвисом?

— Она упомянула, что он был своего рода засранцем, но никогда не переступал ее границ. Я думаю, что ее границы шире, чем мои.

— Границы есть границы. — Он смотрит в пол. — Черт. Ненавижу этого парня.

Я поднимаю свой бокал.

— То же самое. — Когда он не поддерживает мой «тост», я делаю два больших глотка. — У тебя есть план, как бороться с иском? На вечеринке были люди, которые видели, что между вами произошло, так что ты не можешь это отрицать.

Хадсон объясняет, как пригрозил разоблачить сексуальное насилие этого подонка, если он не откажется от иска.

— Это значит, что мне придется дать показания. — Меня охватывает дрожь беспокойства.

— До этого не дойдет. Этот парень замазан по уши. Он отступит.

— Но если нет, то я буду вовлечена.

— Только если ты сама этого захочешь.

Я обдумываю это в течение двух секунд.

— Да, к черту этого парня. Я помогу.

— Он богатый, влиятельный человек, Лиллиан. — Еще один поцелуй моей руки, на этот раз в ладонь, потом в запястье. — Хочу, чтобы ты знала: я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить тебя от любого ответного удара. И это независимо от того, что ты решишь насчет нас.

Решишь насчет нас.

Точно.

Он ждет моего решения.

Я должна быть уверена в одной вещи, прежде чем дам свой ответ.

 ГЛАВА 17

Хадсон

— Уверен, что ты не итальянец? — Лиллиан вытирает остатки красного соуса со своей тарелки ломтиком чесночного хлеба и отправляет его в рот. — О-боже-как-вкусно.

— Нет, я не итальянец. Даже не наполовину.

Она глотает, запивает вином и удовлетворенно вздыхает.

— Ух ты. Завтра я буду думать об этом блюде и жалеть, что не могу съесть его снова.

— У меня есть еще много всего в запасе. Все, что от тебя требуется, это быть здесь, чтобы я мог накормить тебя. — Я обещал себе, что не буду давить или пытаться убедить Лиллиан, чтобы она захотела исследовать то, что происходит между нами, и вот я держу фрикадельки в заложниках, чтобы убедить ее вернуться.

И что за магические свойства содержатся во вкусной еде? Когда Лиллиан пришла сюда, она была напряженной и сдержанной. Как только начала есть, ее мышцы расслабились, девушка стала больше улыбаться, и беседа потекла свободно. Наверное, и бутылка вина помогла.

Мы говорили о том, где мы выросли, о наших любимых фильмах. Она рассказала мне о своем отце, его проблемах со здоровьем и о том, как ее мама терпеливо ухаживает за ним. Я рассказал ей истории о своем детстве, в основном о своих братьях. У меня не так много воспоминаний о моих родителях, а те, что есть, не стоят того, чтобы ими делиться.

— Ты никогда не думал открыть ресторан? — Она откинулась в кресле, сложив руки на животе, как будущая мать.

Видение ее беременной моим ребенком, сидящей напротив меня после еды, которую я приготовил для нее, заставляет мое сердце колотиться, а член твердеть.

Я напряженно моргаю. Боже мой, что со мной не так?

— Нет, но моя невестка владеет рестораном, и ей это нравится. — Я продолжаю рассказывать ей о ресторане «Джордан на реке», и обещаю сводить ее туда в ближайшее время.

— Если бы решил оставить семейный бизнес, ты бы сорвал куш как шеф-повар.

Я прищуриваю глаза, но улыбаюсь, потому что ее одобрение заставляет меня чувствовать себя самым большим, сильным, самым надежным мужчиной на свете.

— Ты пробовала только мои французские тосты и фрикадельки, и думаешь, что это достойно ресторана?

— Почему бы и нет? Есть же курица с вафлями 16 . Французские тосты и фрикадельки — вполне логичный выбор.

Я сжимаю губы, пытаясь сдержать дурацкую гребаную улыбку, которая, чувствую, как зарождается.

— На самом деле это не так.

— Хм. — Она прикусывает нижнюю губу, и мои собственные губы чувствуют зависть. — О, фургончик с фрикадельками! Низкие накладные расходы. Поваренная книга семьи Норт, выручка идет на благотворительность. Или ты можешь устроить благотворительное мероприятие, где будешь готовить для бездомных и нуждающихся. Ты и твоя семья в фартуках кормите бедняков французскими тостами и фрикадельками. Или…

— Господи, Лили… — торопливо выдыхаю я.

Она захлопывает рот. Ее взгляд дико мечется по моему лицу, как будто девушка пытается прочитать мое выражение. Я надеюсь, что она видит именно то, что я чувствую — восхищение.

— Пожалуйста, продолжай. — Я чувствую себя так, будто месяц шел по пустыне, а ее следующие слова словно стакан холодной воды. — То, как работает твой разум… — Я выдыхаю. — За этим чертовски приятно наблюдать. — Мое туловище подается вперед, пока грудь не упирается в стол, в попытке подойти ближе и услышать ее более отчетливо. — Продолжай, что еще.

— Я… — Ее горло дрогнуло, когда девушка сглотнула. — Я потеряла ход мыслей.

— Вот это, то, что ты только что сделала? Идешь по следу вдохновения, вот так? Ты хоть понимаешь, какое это редкое качество? Это именно то, что ты сделала с Бодавеем тем вечером за ужином, и я чувствую тоже самое сейчас, именно поэтому я не остановил тебя. Ты феноменальна.

Слезы наворачиваются ей на глаза.

— Феноменальна? Не иррациональна? Импульсивна? Не несносна? Или рассеянна? — Она выглядит на грани срыва.