Я, как умел, щелкнул каблуками.

— Простите, мой фюрер, но главнокомандующий Бек срочно просит у вас аудиенции…

— Чепуха, — отмахнулся Айзек, — Сначала пиво, потом Бек. Или пусть твой Бек приезжает сюда.

Так. Надо что-то делать.

— Фройляйн, позвольте ваш блокнотик, — я вырвал у журналистки блокнот.

Потом, прикрыв текст рукой от посторонних, написал в блокноте карандашом, отобранным у той же журналистки:

«Настоящий Гитлер жив, кретин. И хочет твоей крови. Надо срочно ехать.»

Написанное я с самым почтительным видом сунул Айзеку под нос. Айзек захлопал глазами, а через секунду резко протрезвел. И даже вскочил на ноги.

— Простите, дамы и господа, государственные дела и правда не будут ждать фюрера. Прошу извинить меня…

Айзек виновато покосился на меня, он явно был напуган, хотя из роли Гитлера так и не вышел.

Я же не стал возвращать журналистке блокнот, вместо этого я вернул только карандаш, а блокнот положил себе в карман мундира. Потом я кивнул на еще пару мужиков, явно тоже записывавших за фюрером.

— Все записи сдать, херрен. Застольные беседы фюрера — не для записи. Прошу отнестись с пониманием.

Мужики сдали блокноты без всяких вопросов, дураков перечить Гиммлеру тут не нашлось. Возможно позже почитаю эти записи и похохочу с рассказов Айзека, но именно позже. Сейчас мне не до смеха.

Гротманн помог пьяному Крауссу подняться из-за стола и даже застегнуть мундир. Я же вежливо сообщил окружающим:

— Вы должны понять, что фюрер сейчас в отличном настроении из-за наших сокрушительных побед на фронте. Вот почему он решил кутить. Однако слова фюрера, сказанные здесь сегодня, должны здесь и остаться. Они не для печати, не для болтовни и сплетен. Слова фюрера — информация сверхсекретная. Это ясно?

Все с пониманием покивали, даже поднялись из-за стола. Немцы осознали, что праздник непослушания закончился. Фюрер переставал быть компанейским парнем и снова становился фюрером.

Из ресторана я вышел вместе с Айзеком, собравшаяся снаружи толпа при появлении фальш-фюрера ахнула. Айзек к толпе даже радостно направился, но я его одернул:

— Нет времени, мой фюрер.

Так что Айзек ограничился криком:

— Победа будет за нами, солнце национал-социализма в зените, мои возлюбленные германцы!

Толпа в ответ разразилась радостным ором, полетели зиги. Старуха, больше всех ждавшая фюрера, даже разрыдалась. Я не удивлялся, я уже привык к тому факту, что у немцев хроническая массовая истерия.

— Отпустите вашу охрану, мой фюрер, — тихо сказал я Айзеку.

— Ммм…

А вот тут Айзек замешкался, почуял неладное.

— Отпустите охрану, говорю. Я не собираюсь причинять вам вреда. Тем более что у вас людей в десять раз меньше моего, а половина ваших людей в курсе, что вы никакой не фюрер. Так что сопротивление бесполезно. Скажите вашей охране — пусть через полчаса будут в Бендлер-блок.

Айзек еще помялся, но требуемые инструкции своим телохранителям отдал.

Мы уселись в мой мерседес — я, Гротманн, Айзек и пьяный Краусс. Для Вольфа, уже справившегося с моими указаниями, места не нашлось, так что ему пришлось поехать в другой машине.

— В Бендлер-блок, — приказал я шоферу.

Некоторое время мы ехали молча, потом я задал сакраментальный вопрос:

— Ну и что это было?

Айзек потупил глазки, за одну секунду утеряв всякое сходство с фюрером.

— Простите, херр рейхсфюрер. У меня просто нервы сдали. Я раньше так много не работал…

— Вы возомнили себя настоящим Гитлером, Айзек?

— Ну вроде того, — признался Айзек, — Вы просто не понимаете. У Гитлера особая энергетика. Когда я перевоплощаюсь в него — это бьет по мозгам. Ну я и решил, что мне нужно быть ближе к простому народу…

Гротманн хохотнул:

— В этот ресторан простой народ не захаживает, мой фюрер. Все больше спекулянты и прочая мразь.

Я же решил наброситься на Краусса:

— А вы о чем думали? Какого черта Айзек гуляет по ресторанам? Какого черта вы сами надрались, как русский большевик? Разве я не давал вам четких инструкций?

— Давали, мой рейхсфюрер, — обреченно признал Краусс, дыша перегаром, — Но ведь мне приказал фюрер… То есть Айзек… На глазах у всех. Я же не мог перечить фюреру на глазах у всех?

— Действительно, — согласился я, — Ладно, Краусс, я вас прощаю. Расслабьтесь. Я бы вас отправил на восточный фронт, но не могу же я отправить туда человека, знающего, что наш фюрер — ненастоящий, верно?

— Спасибо, рейхсфюрер, — Краусс рассыпался в благодарностях, — Спасибо вам! Такого больше не повторится, клянусь вам!

— Конечно не повторится…

Мы как раз проезжали по мосту через какую-то грязную речку. Мост уцелел, а вот дома вокруг представляли собой руины — тут уже давно все разбомбили.

— Остановите, — приказал я шоферу.

Мерседес встал на мосту, следовавшая позади и впереди автомобиля охрана тоже остановилась.

— Это что за река? — уточнил я.

— Шпрее, — ответил Гротманн.

— Чудесно. Краусс, снимите мундир, пожалуйста.

— Зачем…

— Мундир, говорю, снимите.

Краусс явно протрезвел от страха, но мундир покорно снял.

— И оружие отдайте.

Краусс сдал Гротманну свой пистолет.

— Зачем это всё, рейхсфюрер? Послушайте, я готов искупить мою вину, сражаясь на фронте…

— Ну я же сказал, — перебил я, — Отправлять вас на фронт — не вариант. А мундир я вас попросил снять, потому что если из Шпрее выловят группенфюрера — могут возникнуть лишние вопросы. А зачем мне лишние вопросы? Верно, Гротманн?

— Верно, — согласился Гротманн.

Хлопнула дверца мерседеса, через пару секунд Гротманн уже извлек из автомобиля Краусса, а потом пристрелил подонка одним выстрелом в голову.

Двое дюжих эсэсовцев из моей охраны раскачали мертвого Краусса, как грузчики раскачивают мешок щебня, а потом зашвырнули группенфюрера в Шпрею.

Гротманн вернулся в мерседес.

— И Айзека туда же на дно, — приказал я.

Но Айзек уже в ужасе вцепился в сиденье автомобиля:

— Я все понял, рейхсфюрер! Клянусь, я всё понял! Это никогда не повторится. Никогда!

— Славно, — одобрил я, — Ладно. Гротманн, назначьте нового начальника охраны для фюрера. На ваше усмотрение. Но отвечать за этого человека будете лично.

— Яволь!

Вот Гротманн явно толковее Вольфа. Может, сделать его главой моего личного штаба?

— Поехали, — приказал я шоферу.

Ресторан «Zur letzten Instanz», фото с почтовой открытки.

Он же после войны, здание сильно пострадало от бомбежек (фото 1957 г.) Ресторан возобновил свою работу лишь в 1963.

Берлин, Бендлер-блок, 2 мая 1943 16:25

По прибытии в Бендлер-блок я воочию убедился, каких глубин может достигнуть человеческая паранойя.

Раньше в этом огромном здании на набережной располагалось управление сухопутных войск Рейха, теперь же Ольбрихт перенес сюда Генштаб — Oberkommando der Wehrmacht. Здесь теперь помешалось германское «министерство войны», тут принимались все ключевые решения, влиявшие на судьбы мира.

И окопался Ольбрихт здесь так, что даже сидевший со мной рядом Гротманн присвистнул.

Во-первых: к Бендлер-блок было толком и не подъехать, все проезды закрывали баррикады из мешков с песком и камнями, за баррикадами стояли танки, десятки танков, во дворах вокруг здания грозили небесам зенитные орудия ПВО. У какого-то небольшого домика в сотне метров от Бендлер-блок даже выломали стену и крышу, теперь из крыши торчало дуло зенитки, расположившейся внутри домика.

Все это, конечно же, замаскировано по высшему уровню, на здания и технику наброшены огромные куски ткани, даже гигантский Бендлер-блок по большей части зачехлен. На крышу натаскали каких-то деревьев, прямо в кадках, видимо, чтобы с воздуха обиталище Ольбрихта казалось городским парком. Тем не менее, среди «парка» я заметил парочку снайперов в камуфляже.