Кладёт на сгорбленные плечи.

Снегов пушистый хоровод

Кружит в безмолвии просторов,

И волочит небесный свод

Полы одежд по косогорам.

Леса нашли в объятьях сна

Уют, в бескрайние постели

Легли поля, и тишина

Качает песней колыбельной

Покой. Обнял ночной мороз

Юдоль невидимого края,

Хрустальный блеск холодных звёзд

Во тьме заоблачной скрывая.

 ДУША, СОГРЕТАЯ ТЕПЛОМ  

Душа, согретая теплом

И лаской солнечного лета,

Пускай не ведает о том,

Что есть зима на свете этом.

 ЯНВАРСКОЕ  

Белый январь отчалил,

Снежные паруса

Выгнув, в родную гавань.

Хмурые небеса

Серой тоской тумана,

Будто слюна к десне

Или котей к дивану,

Жмутся к сырой земле,

Что без конца кружится,

Задом виляя вкось,

Словно пилон блудница,

Крепко сжимая ось.

И восхищённо Млечный,

Тайно свернув с пути,

Звёздным и бесконечным

Сыплется конфетти.

 ЕЩЁ ЗИМА  

Наотмашь, словно горькую обиду,

И люто, как свинцовую шрапнель,

Зима бросает снежную хламиду

На чистую весеннюю постель.

Рука её костлява и жестока,

Глаза остервенело холодны,

Свирепое безумие порока

Грозит застыть безмолвьем ледяным.

Но что-то в этой злости беспощадной,

В гримасе измождённого лица,

Наполненного болью и досадой,

Даёт понять преддверие конца.

 АНШЛАГ  

Зимы аншлагом занедужив,

Глотаю серость февраля

И потихонечку итожу,

Чем он расстраивал меня.

Какие в нём случились бяки,

Я размышляю в час без сна,

И скоро ль нам оттенки хаки

Предъявит новая весна.

И где она, злодейка, бродит,

Когда уже давным-давно

Моё терпенье на исходе

И пахнуть вербою должно.

Но длит февраль тоску и муку,

Окрест бессилием объяв,

Крысиный яд бездонной скуки

Вливая щедро в мой коньяк.

Ещё глоток и хмель рекою

По венам хлынет не спросясь,

А там, глядишь, отрава смоет

Зимы простуженную грязь.

 БЛАГОДАТЬ  

Вьюга за окном ещё быть может,

Зимние метели, может быть,

Но меня ненастье не тревожит.

В этот вечер некуда спешить.

Шепчет табачок в английской трубке

Трепетным упрямым огоньком,

Будто фея в крохотной скорлупке,

Песенку чудную перед сном.

Жар печи поскрипывает мягко,

Отблеском малиновым скользя

По полу, где ластится украдкой

К валенкам невидимый сквозняк.

В сумерках цитируются Пушкин

С Вяземским — стихи под Рождество,

И ликует голосом кукушки

Полночи святое волшебство.

Птичка исчезает на пружинке,

Дверца закрывается опять,

И в потёмках медленно кружится

Снов забытых божья благодать…

 НЕ ЛЮБ, НЕ ДОРОГ  

Февраль — ничтожное время года.

И не январь уже и ещё не март.

Ухмылка ждавшей весны природы

И неудачный её рестарт.

С утра хворает сырой метелью,

К обеду плачет косым дождём,

А после, будто мужик с похмелья,

Капелью оземь с размаха бьёт.

То вскрикнет птицею где-то в поле,

То всхлипнет талым звонком ручья,

Желая вызволить нам на горе

Свои тревоги из забытья.

Не люб, не дорог. Одна награда —

Его чертовски короткий век.

Как цвет осеннего листопада,