Эта мысль плотно засела в голове и теперь все время всплывала поверх других, хотя я довольно смутно представлял, что мне могло дать ее подтверждение. Но, как известно, два раза — это совпадение, и только три — закономерность, то есть мне нужна была еще одна сказка. "К тому же эта совсем не страшная, — неожиданно для самого себя заметил я. — Русалка не приползет ночью в мой дом, стоящий далеко от реки". Я уже открыл было рот, чтобы попросить врача рассказать мне еще одну сказку, как он закончил вытряхивать погасшую трубку, постукивая ею о ствол дерева, поднялся на ноги, посмотрел на небо, где скользили серые, еще не напившиеся влаги облака, и покачал головой, будто прочитав мои мысли.

— Завтра будет дождь, а я еще не закончил домашние дела. Думаю, нам пора в обратный путь.

Я смиренно кивнул, понимая, что все мои просьбы будут бесполезны — нельзя силком заставить человека что-то интересно и красочно рассказывать, а говорить на ходу уже немолодому Дамиану будет тяжело. Странно, он никогда и ни в чем пока не отвечал мне отказом, всегда был более чем дружелюбен и гостеприимен, но я чувствовал в нем какую-то внутреннюю силу и решительность, с которыми бы никогда не стал спорить — качества, присущие лишь волевым людям, которых не сломила даже надвигающаяся старость.

Мы вернулись в деревню, показавшуюся мне после ярких красок леса еще более серой, угрюмой и сонной, и врач произнес:

— Если захотите, приходите ко мне через пару часов — к тому времени я уже управлюсь, и мы поужинаем, — я вдруг понял, что мне совсем нечего есть, и он попросту содержит меня, и почувствовал укол вины.

Но тем не менее, у меня хватило наглости спросить:

— Могу ли я рассчитывать на еще одну сказку сегодня?

Дамиан кивнул.

— Да, если захотите слушать.

— Спасибо, тогда до вечера.

Я не стал предлагать свою помощь — как-никак, это были его вещи, развешанные на заборе, а уж в обращении с лекарственными корешками я вовсе ничего не смыслил и только бы мешался под ногами. Возможно, я судил со стороны городского жителя, врач бы не увидел в этом ничего предосудительного… но мне не терпелось поговорить с местными обитателями.

Выйдя на главную дорогу, я огляделся: слева от меня тянулись небольшие, обжитые в большинстве своем домики за высокими заборами, и я не видел во дворах людей, справа был уже знакомый церковный огород, в котором работала лишь одна девушка. Поколебавшись немного, я решил вначале направиться к ней. Да, я помнил наш неудавшийся диалог вчера, но все же мое отношение к этим странным рыжим красавицам немного изменилось. По крайней мере, мне захотелось попытаться вновь с ними поговорить.

Девушка занималась тем, что собирала крупные, созревшие ярко-оранжевые тыквы в большую тачку, намереваясь, видимо, везти их в какой-нибудь сарай, где они будут храниться всю зиму. Было заметно, что ей довольно-таки тяжело.

— Добрый день, — произнес я, подходя к краю вскопанной земли, и, заставив себя дружелюбно улыбнуться, подождал, пока девушка распрямится, поднимет голову и посмотрит на меня.

Удивительно, это оказалась моя вчерашняя собеседница. Так как яркого солнца сегодня не было, и она больше не щурилась, я готов был поклясться, что ее синие глаза чуть отражают свет.

Впрочем, на этом чудеса закончились — девушка снова не произнесла ни слова, лишь молча кивнула в знак приветствия, заставив меня почувствовать себя нежеланным собеседником и, что случалось со мной редко, ощутить некоторую неловкость. Видимо, стоит попытать удачу в другом месте, незнакомка, возможно, немая.

— Я хотел лишь спросить, не видели ли вы где-то здесь золотого кольца? Я потерял его вчера.

Как я и предполагал, девушка лишь отрицательно мотнула головой.

— Тогда простите, что отвлек, Бог в помощь, — уже еле скрывая досаду буркнул я и отвернулся, собираясь направиться к виднеющимся на той стороне дороги серым домикам.

— Бог не поможет, а вы бы могли, — послышался сзади красивый глубокий голос, и я ошарашено застыл на месте. Она не немая?

Подавив первый невежливый порыв воскликнуть "Вы умеете говорить!", я вновь обернулся к девушке, теперь пристально смотревшей на меня и чуть улыбавшейся. Если что-то все же заставило ее раскрыть рот, то теперь надо действовать с умом не и задавать больше вопросов, на которые можно ответить простым движением головы или жестом.

— Конечно, я с радостью помогу вам, — начал я. — Что я должен делать, …?

Пауза в конце фразы предполагала, что девушка может назвать свое имя, на что я не особо надеялся.

— Рита. То же, что делала я — собирать урожай, — жестом умелой хозяйки повернув в руке нож, она протянула его мне рукояткой вперед. — А ваше имя?

— Ланс.

Она кивнула и стала смотреть, как я работаю. Должен признаться, со стороны тыквы выглядели куда более легкими, чем были на самом деле, уже через пятнадцать минут, несмотря на прохладный воздух, мне стало жарко, на лбу выступил пот, противно заныла спина. Тем не менее, мои труды были вознаграждены разговором.

— А почему ваши сестры не помогают вам? — поинтересовался я, в очередной раз чуть не порезавшись, перепиливая сухой хвостик.

— У них другие дела, — пожала плечами девушка. — Сегодня моя очередь работать в огороде.

Она хитрила — очередь явно перешла ко мне, Рита же просто стояла, сложив руки на груди, чуть опираясь на край тачки, и наблюдала, как я мучаюсь.

Мы поговорили еще немного — вопреки расхожему мнению, что большинство людей, особенно девушки, любят рассказывать о себе, рыжая жительница церкви (как бы странно это не звучало, они с сестрами действительно в ней жили) крайне неохотно делилась информацией о своей персоне. Об остальных обитателях деревни она могла сказать еще меньше, так как видела их лишь мельком, когда обменивала продукты.

— А сказки? Врач рассказывал вам сказки? — теперь мне было трудно произносить многословные фразы.

Рита улыбнулась шире, я уже заметил, что зубы у нее никакие не мелкие и не острые, а самые обычные, ровные и белые. Странно, что при первой встрече мне так показалось.

— Мы тут работаем с малолетства, как-то не до сказок. Читаем Святое писание.

— Ни разу?

— Ну, возможно, в самом раннем детстве… я не помню.

Я уже прекрасно понял, что Рита врет, не желая рассказывать об этом, и мне стало немного стыдно, что я толкаю жительницу церкви на подобное. Видимо, причины действительно были серьезные.

— Значит, ты не знаешь историю усадьбы? — Я сам не заметил, как мы перешли на "ты", она, кажется, тоже.

Рита пристально посмотрела на меня и пожала плечами.

— А что там за история? Мне нет дела до жизни знати. Давай уже заканчивать, вечер близится, да и тыкв пока хватит.

Я наконец смог разогнуться, держась за спину не хуже Дамиана сегодня, и посмотрел на небо, почти полностью затянутое тучами, скрывавшими положение солнца. Время пробежало незаметно, и мне уже, наверное, пора было возвращаться к врачу.

— Спасибо за помощь, — Рита взялась за ручки нагруженной доверху тачки.

— Давай я довезу до церкви! — поспешил предложить я, но девушка отрицательно мотнула головой.

— Не надо, сестрам лучше не знать, что ты мне помог. Прощай.

Она привычным движением и, кажется без особого труда, приподняла тачку и покатила ее к ступенькам, а я спешно направился к домику Дамиана, подгоняемый нешуточным голодом, разыгравшимся после физического труда.

Там все уже выглядело как в первый мой визит, вещи были убраны в дом, двор приведен в порядок. Врач, как всегда, первым делом отправил меня мыть руки, и я с удовольствием ополоснул лицо и шею бодрящей холодной водой. Я был уверен, что он своими глазами видел, как я ковырялся на церковном огороде и разговаривал с Ритой, и даже немного опасался, что Дамиан будет этим недоволен — ведь он предупреждал меня не приближаться к этим девушкам. Или это входило в текст сказки? Как бы то ни было, вопреки моим ожиданиям, он не то, что не упрекнул меня ни в чем — даже не поинтересовался, удалось ли мне поговорить с местными.