— Оки… Я… Я за себя решаю. Во-первых, это мой родной мир. Я тут выросла. Во-вторых, у меня уже не молодые родители, я должна о них позаботится. В-третьих…

— А то у меня мама молодая? Мне не нужно о ней заботиться? — Я не понимал, что за сопротивление вдруг началось с её стороны. Что вселилось в мою Элю, и в ответ начал просто срываться. Моя мама, как и сестра, давно со мной не общались. Но я зачем-то её сейчас приплёл…

— В-третьих, не перебивай меня, пожалуйста! И в-четвёртых, у меня общественные обязательства. Я не могу их бросить — это мои святые обязанности! И если я их не выполню, то это ляжет долгом на моих родителей!

— Что? Какие ещё обязательства? Ты обычный человек, какие святые обещания!

— Так устроено наше общество!

— Обязательства? Вы тут в детском лагере, что ли?

Нора отошла. Она обиделась. Я почувствовал себя виноватым и приготовился к слезам. Ненавижу это мокрое действо и баб с искривлёнными лицами. Всегда терялся в такие моменты. Но Нора меня удивила. Она очень чётко, без истерик и взаимных наездов ответила:

— У меня розовый билет. Я имею право на рождение двоих детей, — с этими словами Эллионора с гордым видом достала чип соответствующего цвета из скрытого в стене ящика и протянула мне. Я его сканировал, больше по привычке, нежели от недоверия. На моё удивление система первой дала подтверждение. «Неужели связь всё-таки двухсторонняя?» Надежда осветила моё лицо. Я замер в молчании, пока не услышал дублирующий сигнал от здешней системы. «Чудаки! Уже меня приняли к себе, наивные».

— …давно к этому иду. Я могу подарить этому миру две новых жизни!

— Ты можешь это сделать, перебравшись в мой мир.

— Постой, ты сказал, что я там умерла из-за нехватки лекарств. Ты хочешь подвергнуть мою жизнь и наших детей опасности?

Она не дождалась ответа и продолжила:

— Мотолёт, другие вещи, связанные с тобой, мне подсказывали о том, что ты придешь. Я ждала именно тебя, я сразу поняла, что ты другой. Если на нас нападут калгане, то ты сможешь защитить семью, защитить меня! Ты не похож на этих розовых мальчиков, что тут ходят, пьют напитки для здоровья и меряются своими письками! У кого автолёт лучше или…

— Калгане? Да не нужны вы калганам, не смеши меня!

— Но об этом все говорят, и сеть полна роликов и сообщений о них… — голос Норы задрожал.

— Это пропаганда, не более. Лучше прочисти мозги, чтобы они лучше работали.

Нора была готова разревётся. Я понял, что для меня это лучшее время свалить. Иначе я уже не смогу. Дети были нашей с Элей мечтой. Этот удар был ниже пояса. Я развернулся и пошёл. Она остановила меня вопросом уже в дверях:

— Ты… ты куда?

— Спасать свою семью! — Я специально сделал ударение на слове «семья». — Я пошёл спасать свой мир! Свой настоящий! Единственный настоящий.

Дверь закрылась автоматически. Нора больше не пыталась меня остановить. Я с облегчением выдохнул. Но лёгкость была ошибочна. С каждым шагом удаляясь от ячейки, я всё больше и больше чувствовал себя говном. Зачем я причинил боль самому любимому человеку? Она права, ей не место в моём мире, а мне в её. Я шёл не разбирая дороги, дважды чуть не попал под грузовой транспортер и автолет с веселой компанией, а водители вместо ругани предлагали мне помощь. Да что это за мир-то такой, где на тебя не орут, даже если ты говнюк?

Я уже подходил к РОГу, когда опять услышал знакомый скрип колёс. Человек без пола и места обитания нагнал меня непонятным образом и шёл рядом.

— Мы там, где нам нравится. А где мы — там настоящее.

Я был на взводе, разозлился и набросился на этого «водятла тележки».

— Умник, ты кто такой? Ты чё за мной ходишь? Давно не получал?

— Я кто? А кто ты? — тыкнуло мне существо и так смачно плюнуло под ноги, что мне резко пришлось притормозить.

— Я ещё раз спрашиваю! Ты кто? Я контролёр, хочешь на проверку личности попасть?

Но мой собеседник развернулся и пошёл прочь, таща за собой свою скрипучую тележку. Его слова опять заставили меня задуматься. На сей раз о том, почему я свой мир считаю настоящим, а Норин нет… Передо мной всё время всплывал образ Эллионоры. Я не мог смириться, что она не пошла со мной, хоть и понимал, что нельзя принуждать человека. Я вспомнил, что она говорила о детях. Должно быть, это прекрасно. И да, лучше их рожать там, где есть лекарства… Я впервые задумался о том, а не остаться ли мне тут.

Легкий ветерок и запах большой воды вырвали меня из потока мыслей. Я не заметил, как отклонился от курса и вышел к берегу — родному району, где по-прежнему жила моя мать и отец. Интересно было посмотреть, как он выглядит тут, в мире, полном положительной энергии. И в какой-то момент любопытство привело меня к дому, где прошло детство. Я встал на пороге, не решаясь сообщить о своём присутствии.

Дверь резко отъехала. На пороге стояла немолодая женщина. Очень опрятная. Её волосы были коротко острижены и уложены небольшими волнами. А глаза голубые-голубые. Они прямо искрились радостью. Я не сразу узнал в ней маму. Свою маму, какой я никогда её не видел. Она вечно что-то мыла, готовила, стирала и много-много на нас орала. Волосы её вечно торчали как им вздумается. Грубый голос подгонял меня и брата не хуже плети.

— Гек, ты вернулся! Я так тебя ждала! — заплакала женщина. Она кинулась и обняла меня. Я был в шоке и ничего не мог сказать.

— Мама, это не Гек. Наш Гек давно умер! Мама, отпусти контролёра! Мама! — послышалось из дома. Спасать положение вышла красивая высокая девушка. На ней была чёрная повязка, знак недавно наступившего траура.

— Простите её… Нас простите. Мы недавно потеряли отца и брата. Мама теперь всё путает. Простите её, — оправдывалась девица. И только когда она подошла, я уловил в ней что-то родное. Её голубые глаза, тонкие каштановые волосы чуть ниже плеч, с розовыми прядками и даже отдельные нотки её голоса — всё будило во мне детские воспоминания.

— Меня и правда зовут Гек, — ошарашенно проговорил я, глядя на копию моей сестры. Я не узнал её сразу. Моя настоящая сестра пару лет назад стала служительницей культа, ходила в светлой сутане, а лицо её с недавних пор покрывала татуировка с именем бога.

— А меня Тася. Точнее Анастася, — широко улыбнулась моя спасительница и добавила: — А ты и правда похож на папу.

— А что случилось папой?

— Они с братом испытывали очередной водолёт. Он у них сломался на открытой воде. Они… Они не успели вернуться до шторма.

— Водолёт? Папа… — я осёкся. Ну какой он мне папа? — Агайдар проектировал технику?

— Да, многие его машины выпускаются сериями и применяются на благо народа.

— Это была его страсть. А я все время его ругала за это хобби, — вступила в разговор немолодая женщина, так похожая и непохожая на мою мать, — но муж мой был настойчив. А после твоей пропажи я была в горе, и только помощь твоему отцу в конструировании вытащила меня. Ну что же мы стоим тут? Пойдёмте в дом.

Я подумал и решил задержаться, чтобы ещё пообщаться с моей «другой» роднёй.

День третий

Я не шёл, я бежал длинным пустым улицам к РОГу. Мои мысли путались. Эти три женщины вдруг стали мне необычайно дороги. Я боялся, что если остановлюсь, то больше не найду в себе сил покинуть этот мир.

Вот вот показалась площадь с огромной, закрученной спиралью воронкой, которая неприятно гудела. Странно, подходить к ней было опасно, но никто не догадался огородить это сооружение. Лишь маленькая табличка с предупреждением была поставлена у его края.

Я подошёл и шагнул в воронку. Меня что-то толкнуло в спину и поволокло вниз по спиральной трубе, периодически ударяя о стенки. Тут я вспомнил, что в первый переход на мне был шлем. и его мне сейчас очень не хватало. Меня дважды приложило головой, и второй раз был особенно ощутим. Возможно, я даже потерял сознание, так как не помню, как оказался на каменных плитах. Тело ныло, в голове что-то продолжало усиленно гудеть.