-- Нет, не пугает…

-- Я же вижу, что ты расстроена.

-- Да не расстроена я, Рольф. Я просто обдумываю, куда мы завтра Сусанну с дочерью приведем. Все-таки у святого отца дом хоть и простой, но обжитой и чистый.

Рольф ел кашу с подливкой с явным удовольствием. Сперва хватал жадно, как голодный ребенок. К середине миски немного успокоился и снова заговорил:

-- Очень вкусно! Я, признаться, и не думал, что ты так восхитительно готовишь. За такой обед, радость моя, я готов выполнить любое твое желание, – он улыбался и остатки доедал уже спокойнее, не торопясь и смакуя, тщательно соскребая остатки соуса с боков миски. За его предложение я уцепилась немедленно:

-- Любое желание?

-- Любое-любое! Что ты хочешь? Хочешь, можем тебе сережки купить или отрез ткани на платье… Выбирай сама.

-- Я хочу, чтобы сегодня вечером ты мне помог.

Рольф посмотрел на меня с удивлением и даже ненадолго отложил ложку:

-- В каком смысле: помог?

-- Рольф, я хочу, сколько возможно, сделать комнату Сусанны и ее дочки чистой и удобной.

Поскольку муж несколько оторопело молчал, не слишком понимая, что именно я от него добиваюсь, я торопливо пояснила:

-- Комнату надо помыть: мне нужна будет вода. Стены грязные. А до потолка я и вообще не достану. Ведь всё нужно хотя бы обмести метелкой. Ну и, наверное, найдется еще какая-то работа, сейчас я пока не знаю. Но потом…

Пауза была долгой. Муж смотрел на меня, и я не понимала, о чём именно он думает. Может быть, он считает, что это не сообразно с титулом барона? Может быть, я вообще его сейчас оскорбила?! Не представляю, как именно двигались его мысли, но вот его слова меня успокоили:

-- Чем больше я смотрю на тебя, Олюшка, тем больше понимаю, как мне повезло. Дело даже не в твоем приданом. Найти добрую и заботливую хозяйку в свой дом – большая удача.

-- Не обольщайся, Рольф. Хозяйка из меня так себе. Я никогда не вела свой дом и слабо понимаю, как управлять хозяйством.

-- Вот это как раз не важно. Хозяйством управлять можно научиться. А вот заботиться о своих людях, делать то, что заповедал нам Господь, многие не желают, – он взял меня за руку и, поцеловав ладошку, снова повторил: -- Мне очень повезло, моя золотая девочка.

После обеда я обошла все комнаты и выбрала для Сусанны и ее дочери самую большую и теплую. Рольф совершенно безропотно обметал в комнате потолок и стены огромной старой метлой, чудом сохранившейся и наполовину лысой, и жалобно причитал:

-- Ужас и позор! Лейтенант королевской армии бегает с метлой! – при этом он корчил забавные рожицы и стыдливо прикрывался рукой, якобы для того, чтобы никто его не узнал. Это было смешно, и я «пригрозила»:

-- Если господин лейтенант будет баловаться и не слушаться, получит тряпкой по… -- тут я смутилась и так и не произнесла слово «заднице».

В общем-то, сколько могли, комнату мы очистили. Я помыла окно, на котором вода замерзала почти сразу же, и с трудом оттерла потом эту наледь. В этой комнате тоже был деревянный настил, на котором лежало три чудовищно грязных тюфяка.

По моему требованию Рольф вынес их на улицу, вытряхнул грязную и слежавшуюся солому, а ткань вывернул и бросил на кухне до лучших времен. Ткани здесь очень дорогие, потому что все они ручной выделки. Постирать такой огромный мешок я, пожалуй, сама и не смогу. Да и не слишком уместно баронессе стирать белье. Об этом муж сказал мне прямо:

-- Ни в коем случае! Подожди немного, мы возьмем в замок прачку, и тогда отдавай в стирку все, что твоя душа пожелает.

-- Рольф, спать на голых досках они не смогут, значит, завтра, еще до того, как поедем за ними, нужно завернуть на рынок и купить новые тюфяки, подушки и одеяла. А чтобы все это добро не пачкалось, еще и постельное белье. Ну, хотя бы самое простое, пусть даже из небеленого льна.

Муж вздохнул, но спорить не стал.

Глава 40

С появлением в замке Сусанны работы, как ни странно, только добавилось.

Рольф почти с самого утра седлал коня и выезжал осматривать владения. Возвращался часто уже к сумеркам, продрогший и голодный. Плотно поужинав, садился за бумаги и карты. Карта города пестрела пометками. Он штриховал выгоревшие дома, ставил номер и в бумагах заносил примерно следующее:

12. Выгоревший сад между домами Ханстонов и Лонгов. Колодец требует чистки. У Лонгов сгорел ткацкий станок.

13. Выгорели три лавки на первом этаже дома Вигонов. Отремонтировать не смогли. Семья бедствует.

К сожалению, у нас с Сусанной не хватало сил и времени привести в порядок башню, где раньше жила семья барона. И приготовление пищи, и мытье посуды, и даже минимальная уборка съедали большую часть дня. Не говоря уже о том, что одежду с себя и мужа нам все равно приходилось стирать. На постельное я пока даже не замахивалась. Стирали мы, кстати, не совсем руками и довольно непривычным для меня способом, но физически это все равно было тяжело.

На огонь ставился котел, куда Сусанна вливала отстоявшийся зольный состав. В кипящую воду погружались фартуки, чулки и полотенца. Трогать их руками было нельзя – кожа сгорала мгновенно. Для такой стирки существовали специальные деревянные щипцы длиной около метра. Ухватив из кипящего варева краешек чулка или полотенца, Сусанна ловко наматывала его, как спагетти на вилку, и скидывала в большую лохань около насоса. Густав накачивал туда воду, а я вторыми щипцами размешивала прокипяченные вещи в чистой холодной воде. Затем вещи таким же образом вынимались, вода менялась, и все повторялось еще пару раз. В дни стирки на кухне стояли клубы пара и тяжелый едкий запах щелочи. От него слезились глаза и сбивалось дыхание.

В такие дни Рольф садился работать совсем уж поздно вечером. Возится с бумагами ему приходилось за кухонным столом. Сусанна драила столешницу со щелоком каждый вечер, смывая многолетнюю гарь, грязь и жир, и дерево потихоньку приобретало светло-серебристый цвет. Пожалуй, это было даже красиво, но яснее ясного говорило всем местным: хозяин этого места беден. Муж располагался со своими записками, а у нас со служанкой появлялось время отчистить еще часть какой-нибудь комнаты.

От этих бесконечных поездок Рольф похудел и осунулся. Мне было очень жалко его. Я не хотела с ним спорить и ссориться, но понимала: если я не смогу быстро обустроить уютный быт, к весне мы оба вымотаемся так, что даже налаживание хозяйства не принесет радости.

Примерно через десять дней, закончив объезжать город и составлять бесконечный список потерь, муж стал выезжать в деревни. В такие поездки он вооружался полностью и брал из города не меньше двух-трех человек сопровождения из тех, с кем воевал раньше. Далеко не всегда он возвращался в этот же день.

Весь быт замка полностью зависел от меня. Это мне приходилось решать: что готовить и какие продукты мы можем себе позволить, какую комнату отмывать, сколько и где тратить дров и прочие важные для выживания вещи.

Первые дни мы с Сусанной и ее тихой дочерью Эммой падали спать, не чувствуя ни рук, ни ног. Даже для того, чтобы начать в комнатах ремонт и просто побелить, сперва требовалось очистить комнаты от мелкого мусора и снять со стен паутину, сажу, а местами и старую побелку. Поняв, что еще день-два, и у меня начнут трескаться руки от бесконечной меловой пыли и воды, я поставила на кухне небольшую плошку, куда налила растительное масло.