-- Рад приветствовать почтенную графиню де Роттерхан.

-- И я рада вас видеть, граф Паткуль. Каким чудом вы оказались здесь? Помнится, всего два месяца назад вы собирались отправиться домой.

Графиня почти ласково улыбалась этому мужчине и не ответила на приветствие ни одного из его спутников. Впрочем, те и не пытались вмешиваться в разговор, а просто молча стояли на шаг позади графа. Только один молодой парень мог сравниться с ним ростом.

Был он поуже графа в плечах и не такой грузный, а во внешности прослеживались какие-то южные корни: возможно, капли цыганской крови. Довольно симпатичный, черноволосый и слегка небритый. Остальные спутники, еще трое мужчин, были чуть выше плеча графа и этого долговязого. Почему-то все мужчины были без головных уборов, а у многих еще и плащи, и нижняя одежда были расстегнуты на груди. Конечно, день не холодный, но все же выглядело это странновато.

Одежда спутников графа была значительно скромнее. Даже массивной меховой пелерины никто больше не носил. Сама одежда выглядела хоть и достаточно аккуратно, но весьма утилитарно. Почти никакой вышивки, никаких излишеств, обычные кожаные пояса с самыми простыми бляхами. В общем, все довольно примитивно.

Тем временем этот самый граф Паткуль басовито объяснял старухе-графине:

-- Я действительно отправился домой и передал ваше письмо матушке, – тут он слегка поклонился. – Но, увы, пока я воевал, Сусанна скончалась от зимней лихорадки.

-- Ах, вот как! – заинтересованно сказала графиня. – Так вы теперь свободны?

-- Свободен, – тут граф несколько самодовольно окинул нас взглядом и пояснил собеседнице: – Мы с матушкой решили, что второй раз жениться нужно на крепкой девице, которая наконец-то нарожает мне наследников.

При этих словах я недовольно поморщилась: слишком уж противно звучало. «Как будто о корове или лошади рассуждает!», – подумалось мне невольно. Чтобы не смотреть на неприятного мужика, я отвернулась чуть в сторону, разглядывая подстриженные кусты вдоль аллеи. Цыганистый парень из графской свиты сделал шаг в сторону, и мы встретились с ним глазами.

“Красивый, хоть и слишком белокожий для цыгана”, – я слегка улыбнулась своим мыслям и поймала его ответную улыбку. Вежливую, спокойную, без назойливого рассматривания.

Через пару минут граф с графиней расстались, пообещав друг другу встретиться на балу. У графа было ответное письмо от его матери. Дальнейшая прогулка свелась к обсуждению его достоинств. Как только мы отошли метров на десять от его компании, графиня де Роттерхан повернулась к нам и сухо сообщила:

-- Вам необыкновенно повезло! Если вы еще не знаете, то большая часть мужчин на балу – нищие дворяне, даже не имеющие титула. Только часть женихов окажется баронетами и баронами. Граф Паткуль – самая завидная партия для любой из вас! Он сейчас вдов и очень богат, а его дворец считается одним из самых красивых в королевстве. Та, на которую он обратит внимание - счастливица. Вы поняли меня?

Мы гуляли по парку еще около часа, позволяя всем встречным рассматривать себя, и начали уже замерзать, когда графиня наконец-то отправилась к выходу.

Когда мы вернулись в комнату, все чувствовали себя не просто уставшими, а измотанными. Горничные торопливо собирали на стол. Во время еды вспыхнул разговор, который окончательно завершился только тогда, когда последняя из невест уснула. Беседовали об этом самом графе Паткуле. Девицы восхищались его одеждой, мужской статью, с придыханием в голове упоминали о дворце и вообще просто давились слюной от такого жениха.

Не принимали участие в беседе только я и Ангела, да еще Гертруда, которая мне казалась самой разумной из всех присутствующих. Она сидела поближе к подсвечнику и заканчивала довольно изящный узор на какой-то блузе.

Взбудораженные девушки не замечали, как ехидно, а местами даже злобно обрывает их разговоры госпожа Кларимонда. Похоже, нашу провожатую тоже волновали мысли о графе: перед сном она долго копалась в сундуке, выбирая завтрашний туалет и украшения к нему. Наверное, надеялась еще на одну встречу в парке.

Глава 19

Подготовка к балу началась за два дня до момента икс, с самого утра. Каждая из участниц, даже госпожа Люге, аккуратнейшим образом выложила на своей постели платье, в котором собиралась поехать, и графиня лично осмотрела каждый туалет. За графиней неотступно следовала служанка и выслушивала ценные указания:

-- Ланси, вот этот туалет погладить еще раз.

-- Будет исполнено, госпожа графиня.

-- Ланси, на этом платье слишком убогие кружева. Отделку спороть и пришить новую. Милочка, – обратилась графиня к перепуганной Лизелотте, - у вас есть кружева на замену?

-- Есть, ваша светлость. Матушка дала каждой из нас…

-- Достаточно! Отдай кружево Ланси, и горничная перешьет их.

Даже госпожа Кларимонда несколько нервно ожидала вердикт графини. И она свое получила! Остановившись напротив платья из темно-серого бархата, отделанного пеной белых кружев, графиня, поджав губы, некоторое время рассматривала одежду. А потом, глянув на Кларимонду, совершенно спокойно спросила:

-- Милочка, а вы не боитесь, что у вас сиськи вывалятся? - не дожидаясь ответа от мгновенно покрасневшей госпожи Люге, графиня приказала горничной: -- Ланси, возьми у этой дамы кружево и вот сюда, – она потыкала пальцем в свою плоскую грудь, – сделай розетку. Так, чтобы не опозориться при дворе.

-- Слушаюсь, госпожа графиня, – покорно кивнула Ланси.

Пока побагровевшая Кларимонда хватала ртом воздух, все девушки в комнате стояли с постными лицами, с трудом сдерживая улыбки. Слишком уж мы устали за дорогу от мелочных придирок госпожи Люге и сейчас чувствовали себя слегка отомщенными.

Графиня командовала, а я с ужасом ожидала, что она скажет по поводу нашей одежды. В отличие от остальных невест, которых собирали матери, ни у Ангелы, ни у меня не было ни одного лишнего клочка кружева. Да и наши платья на фоне остальных выглядели совсем уж убого. Конечно, их погладили, но невозможно было скрыть, что туалеты отнюдь не бальные.

У каждой из нас в сундуке лежало по два платья: по одному шерстяному, молочно-серого цвета, с вырезом под горло и совсем уж скучному. Вторые туалеты были чуть более нарядные: из плотного узорчатого шелка и, в общем-то, возможно, подошли бы для похода в гости. Беда в том, что они были абсолютно одинаковые, довольно строгие, без выреза или кружева, отделанные черной атласной вставкой на груди. Остановившись у нашей кровати, графиня брезгливо поджала губы и несколько минут с недовольным видом любовалась одеждой. Я боялась, что сейчас она потребует кружева на отделку или что-нибудь такое. Но она лишь сильно нахмурилась и спросила:

-- Ваша мать жива?

-- Нет, ваше сиятельство. Маменька умерла, когда мы были совсем еще малы. Отец привел в дом мачеху, – тихо и скромно ответила Ангела.

-- Понятно. Ланси, туалеты госпожи Карлотты давно проверяли?

-- Перед первым снегом сама лично перекладывала, госпожа графиня.

-- Подготовишь для этих девиц синее и красное платье из иберийского шелка. Понятно?

Линси как-то испуганно посмотрела на графиню и молча закивала, так ничего и не сказав. К счастью, наша кровать была последней, и графиня удалилась даже раньше, чем мы с Ангелой сообразили поблагодарить ее. Зато на нас по полной оторвалась Кларимонда, высказывая, какие мы неблагодарные и невежественные: