98. Я понимаю, что сейчас это мнение не может не показаться спорным тем из моих слушателей, которым известны фазы греческого искусства. Ведь они знают, что момент его падения всегда совпадал с поворотом от абстрактных форм к портретной живописи. Но причина этого проста. Развитие греческого искусства заключалось в замене чудовищных представлений естественными; это совершалось по общим законам; искусство достигло безусловной правильности в изображении человеческой формы, и если бы нравственная сила греческой нации сохранилась, то портретная живопись получила бы естественное развитие. Но в этот поворотный момент закончилась собственно национальная жизнь Греции, и назначением портретной живописи стало поношение религии и лесть тиранам. Искусство Греции погибло не потому, что она приобрела верность глаза, а потому, что низость проникла в ее сердце.
99. Теперь подумаем о нашей собственной работе и постараемся определить, каким образом при всей своей скромности она может привести к правильности изображения. Мы, конечно, не можем начать сразу с изображения королей и королев, но можем попытаться даже в наших первых работах, если они будут успешны, изобразить нечто такое, что даст возможность приобрести правильные сведения и нам самим, и другим. По моему мнению, наибольший успех ждет нас в попытке внести больше жизни и воспитательной силы в простейшие отрасли естествознания, потому что великие ученые настолько поглощены движением науки вперед, что им некогда заниматься популяризацией своих открытий. Если мы будем подбирать остающиеся после них крохи и создадим изображения описываемых наукой предметов, то увидим, что это – дело вполне достойное. Мало того, мы можем даже принести пользу самой науке: ей сильно повредило ее гордое отделение от искусства; не заботясь о представлении своих открытий непросвещенному взору, она сама утратила правильный критерий того, что же в ней ценно в первую очередь.
100. Возьмите, например, ботанику. Наши ученые сейчас заняты главным образом классификацией видов; между тем в будущем при усовершенствовании методов эти разделения окажутся недостаточными. Далее, ботаники придумывают названия, из которых при дальнейших успехах науки при увеличившихся требованиях в одних опять-таки не будет надобности, другие же придется отвергнуть. Предметом ботаники также является исследование различных элементов при помощи микроскопа; и это исследование, торжественно открыв, что ткань состоит из сосудов, а сосуды из ткани, до сих пор убедительно не объяснило ни происхождения, ни энергии, ни течения сока; это исследование столько же сделало для естественной истории растений, сколько анатомия или химия – для естественной истории человека. Наши художники так убеждены в справедливости дарвиновской теории, что не всегда считают нужным воспроизводить различие между листьями вяза и дуба; почти каждая страница книг, служащих обычно подарками на Рождество, украшена тщательно прорисованными гирляндами роз, трилистника, чертополоха и незабудок, но даже для этих редких цветов рисовальщик не считает обязательным передавать правильность лепестков, а публика этого не требует.
101. В настоящее время для воспитательных целей более необходимо знать не строение растений, а их «биографию» – как и где они растут и умирают, их характер, благотворное и вредное действие, их болезни и силу. Нам нужно изобразить их во всех стадиях – от юности до старости, от почки до плода. Мы должны видеть разные формы их уменьшенного, но более стойкого роста в холодном климате или на скудной почве, а также силу и дикую пышность при обилии питания и тепла. И все это мы должны изобразить так точно, чтобы легко можно было сравнить часть одного растения с этой же частью другого, изображенного при соблюдении тех же требований. Это ли не работа, которую мы можем начать здесь, в Оксфорде, с добрыми упованиями, с великой радостью? Эта работа, по моему мнению, до того важна, что первым упражнением, которое я назначу вам, будет изобразить контур лаврового листа. Во вступлении к трактату Леонардо – отныне нашей настольной книге – вы найдете мысль, что вначале следует рисовать не с натуры, а копируя произведение какого-нибудь великого художника – «per assuefarsi a buone membra», приучая себя к правильному воспроизведению естественных форм. Итак, для первого вашего упражнения я выбрал верхушку лаврового скипетра Аполлона, сделанного одним итальянским гравером, современником Леонардо, затем мы воспроизведем сам лавровый лист и, думаю, мало-помалу сможем сами приобрести и дать другим бóльшие сведения, чем были до сих пор, и о диких оливках Греции, и о диких розах Англии.
102. Перехожу к геологии. Позволю себе смотреть на нее как на науку, совершенно обособленную от прежней зоологии, присвоившей себе недавно и ее название, и возбуждаемый ею интерес. Мы увидим, что многие выдающиеся и способные зоологи обсуждают такие вопросы, которые по имеющимся на сегодняшний день данным даже нельзя ясно сформулировать; они выдвигают теоретические положения, в пользу которых говорит только то, что в будущем они могут сохранить значение, а между тем простой житель Кумберленда не может толком рассечь скиддоский сланец и не имеет ясных сведений о его происхождении. Хотя половина образованного лондонского общества отправляется путешествовать по великой швейцарской равнине, никто не знает и не желает знать, как образовалась эта равнина, почему к югу от нее лежат Альпы и существует ли какая-нибудь связь между песком первой и хребтами вторых. Украшением едва ли не каждого дворца Европы служат изделия из разноцветного мрамора; едва ли не у каждой европейской дамы среди уборов найдутся украшения из яшмы и халцедона; а между тем я убежден, что ни один геолог не мог бы с уверенностью сказать, каким образом мрамор приобретает окраску или откуда берутся полосы на шотландском камне.
103. Как только вы достигнете умения точно изображать не скажу гору, но хотя бы камень, любой подобный вопрос станет для вас понятным и интересным. Вы увидите, что в окраске, блеске и линиях самого незначительного обломка скалы обнаруживается действие сил разного рода и разной интенсивности, начиная с тех, которые потрясают землю вулканическим напором, и заканчивая теми, которые полируют столь красивый на вид кристалл в его убежище и заставляют вроде бы неподвижные металлы соединяться в жилы. Вы увидите, что, только искусно развив собственную руку и верность руководящего ею глаза, вы окажетесь в состоянии постичь это непостижимое и неподражаемое искусство самой земли. Способности, необходимые для того, чтобы уметь на расстоянии хорошо рисовать горы, можно приобрести со сравнительно небольшими усилиями; наградой за эти усилия будет то, что вы получите почти совершенно новое понятие о свойствах горной структуры.
104. Чтобы сразу придать нашей работе определенный характер в каком-либо направлении, позвольте мне обратиться с предложением к тем из вас, кто намерен провести каникулы в Швейцарии и кого занимают горы. Если вы пожелаете подготовиться к тому, чтобы правильно схватывать местоположение и подъем и верно чертить контур, то целую серию в высшей степени интересных в этом отношении задач представляет южный конец Швейцарской долины, а именно изучение соотношения между ее песчаными залежами и горными хребтами, которые своеобразно развернулись в цепи: Штокгорн, Бетенберг, Пилат, Митен над Швицем и Верхний Сент-Аппенцель; эти горы могут увлечь желающих на прогулки настолько приятные, насколько их считают опасными, и на любопытные открытия; эти же прогулки помогут приучить руку к рисованию скал.
105. Как бы рад я был, если бы можно было попросить вас вместо Альп изображать гребни Парнаса и Олимпа, Дельфийскую и Темпейскую долины! Я не любил искусства Греции в такой степени, как другие. Но я люблю его настолько, что для меня необъяснимым чудом является следующий факт: в течение целых столетий главным предметом изучения являются язык и политический строй Греции, и каким образом все учащиеся мирятся с тем, что удерживают в памяти названия ее гор и рек, не имея о них ни малейшего представления? Кто из нас знает, каков вид спартанской долины или великой горной аркадской долины? Кто из нас знает что-либо, кроме разве имен, о «песчаных, украшенных лилиями берегах Ладона, о старом Лицее и седом Циллене»?[55] Знаю, что вы скажете: «Мы не можем поехать в ту самую Грецию!» Более того, даже в ту самую Великую Грецию[56]. Но, английские джентльмены, вам следовало бы подумать, почему вы этого не можете. Собираясь изучать греческое искусство, вы не изучили ни ландшафт, ни природные условия страны, и это та причина, которая способна внушить вам стыд перед Европой.
