Эрнест де Барант, младший сын посла, родился в Париже в 1818 году. Неизвестно, занимал ли он в свои девятнадцать лет какое-либо официальное положение при французском посольстве в Петербурге, где жил в доме отца, но позже он был дипломатом. Есть свидетельства, что он был легкомысленным прожигателем жизни, наказанием для своих родителей, особенно для набожной матери Марии Жозефины д’Удето, основавшей в Париже женский монастырь. Так как Эрнест семьи не имел, то после его смерти в 1859 году его пистолеты, участвовавшие в дуэли Пушкина с Дантесом, перешли сначала к его старшему брату, Просперу, а впоследствии к полковнику де Шательперону, мужу его сестры, урожденной де Барант.
О дальнейшей судьбе этих пистолетов Георгий Михайлович вряд ли бы узнал, если бы не случай. Как-то в гостях он встретил знакомую русскую даму, бывшую замужем за французом. Заговорили о Пушкине. Оказалось, что эта дама воспитывалась в пансионе при том самом женском монастыре, который основала жена посла де Баранта. Как член «Общества Леонардо да Винчи» она присутствовала в 1955 году на торжественном обеде в замке Кло-Люсе, расположенном в живописной долине Луары около Амбуаза. В этом замке великий Леонардо провел последние годы и умер. Кто-то из гостей за обедом рассказал об аукционе в зале Друо в Париже, на котором среди прочего продаются пистолеты де Баранта, одним из которых был убит Пушкин. Дама поспешила в Париж и пришла на аукцион. Она увидела ящик с пистолетами среди других вещей, предназначавшихся к продаже. Купить пистолеты ей почему-то не удалось, и вскоре пистолеты были проданы с молотка. Имя покупателя ей не сообщили, и сокровище исчезло в неизвестном направлении, подобно бриллиантам мадам Петуховой из романа Ильфа и Петрова.
Только десять лет спустя, путешествуя по долине Луары, дама случайно обнаружила эти пистолеты в музее почты в маленьком городке Лимрэ. Но почему пистолеты оказались в музее почты?
В ноябре 1968 года Георгий Михайлович с женой отправились в Лимрэ. Дорога шла вдоль берега широкой Луары. У самого берега — песчаные отмели, за ними — спокойные холмы с разбросанными на них старыми замками. Проехав Тур и миновав еще километров десять, въехали в Лимрэ. Музей размещался в одноэтажном старом доме, обвитом плющом. Дверь в дом и калитка в сад были закрыты. Наконец из-за дома вышел человек, одетый, как фермер, оказавшийся хозяином. Хозяин (его звали Пьер Поль) объявил, что музей постоянно закрыт, так как нет посетителей и музей не приносит дохода. Георгий Михайлович представился, добавил, что он потомок Пушкина, и объяснил цель своего визита. Путешественники вошли в дом. Дом этот был бывшей почтовой станцией. Пока посетители осматривали модели почтовых дилижансов, форейторские ливреи, сапоги и шляпы, сбрую, парики, которые носили станционные смотрители и форейторы, хозяин рассказывал им о своем увлечении и истории музея.
Все началось с пустяков, с нескольких атрибутов старой конной почты. Потом коллекционер увлекся и приобрел несколько ценных экспонатов, среди которых — стремена Людовика-Филиппа, почтовые расписки Бонапарта, гравюры XVI века. И вот наконец — цель поездки. Пьер Поль вынимает из стеклянной витрины ящик размером 50×40 см и открывает его. Кроме двух пистолетов, в специальных отделениях ящика лежат пороховница, шомпол и молоток, а в углу ящика — три пули. Георгий Михайлович ладонью взвесил одну из пуль — тяжелая. Ведь точно такая же пуля засела в животе Пушкина, раздробила крестцовую кость. В ящике остались еще три… Потом взял в обе руки пистолеты. Из какого стрелял Дантес? Неизвестно. Но из одного из них он убил Пушкина.
На крышке ящика есть фирменная наклейка «Карл Ульбрих, Дрезден, Оружейный двор». Мы привыкли думать о дуэли Ленского с Онегиным как о предчувствии, предвидении поэтом своей роковой дуэли. Но Пушкин вложил в руки своих героев пистолеты Лепажа, кремневые пистолеты.
Вот порох струйкой сероватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще…
А в дуэли Пушкина с Дантесом участвовало более современное оружие: пистонные пистолеты, изготовленные саксонским оружейником. Во французской армии пистонные пистолеты вошли в употребление в тридцатые годы прошлого века. Эрнест де Барант, видимо, приобрел их во Франции и привез с собой в 1835 году, когда французское посольство прибыло в Петербург. Пистонные пистолеты реже давали осечку. На Черной речке осечки не было…
О принадлежности пистолетов говорит записка, подписанная их бывшим владельцем. Вот ее перевод: «Эти пистолеты принадлежали барону Эрнесту де Баранту, дипломату, который их одолжил своему другу г-ну д’Аршиаку во время дуэли Пушкина с г-ном Дантесом. Г-н д’Аршиак был одним из секундантов. Они были отданы полковнику де Шательперону в 1884 году бароном де Барантом, братом барона Эрнеста. Париж, 1-го мая 1920 г. Полковник де Шательперон».
Георгий Михайлович попросил месье Поля продать ему эти пистолеты, объяснив, что это — реликвия русской истории и культуры. Хозяин наотрез отказался. Он сказал, что несколькими годами раньше их уже пытались купить Сергей Лифарь (известный собиратель пушкинианы) и Клод Дантес, правнук Жоржа Дантеса. Он дорожит этим экспонатом и предназначает свой музей в дар городу Амбуазу, который приобрел для его музея старинный особняк и хлопочет перед местным департаментом о выделении средств на его обслуживание.
Кончив рассказывать, Георгий Михайлович вынул из какой-то папки фотографию. «Вот они, эти пистолеты де Баранта. Я их сфотографировал во дворе музея на ярком солнце. Дарю Вам фотографию на память. Да, а ведь я забыл рассказать, как пистолеты оказались в этом музее почты. Их приобрел месье Поль на том самом аукционе в зале Друо. И знаете почему? А вот приглядитесь внимательнее к фотографии. Видите между пистолетами музейную табличку? На ней написано „Пистолеты дуэли поэта Пушкина (автора „Станционного смотрителя“) с Дантесом“. Для хозяина почтового музея Пушкин был прежде всего автором „Станционного смотрителя“. Не правда ли, забавно?»
После ужина настала моя очередь рассказывать. Мне захотелось продолжить разговор о де Баранте и поговорить о его архиве. Ведь известно, что еще до Первой мировой войны П. Е. Щеголеву удалось через Пушкинскую комиссию Академии наук получить копии донесений послов, которые в 1837 году были аккредитованы при Петербургском дворе. Оказалось, что большинство иностранных дипломатов так или иначе откликнулись на смерть великого русского поэта. Их депеши обогатили наши знания не только о дуэльной истории, но и о последних годах жизни и творчества Пушкина. И только в архиве французского посла де Баранта не оказалось ничего за исключением нескольких малосодержательных строк. И самому Щеголеву, и другим исследователям это умолчание всегда казалось загадочным. И теперь, работая в отделе рукописей Национальной библиотеки, я попросил сотрудников отдела помочь мне ознакомиться с архивом де Баранта. Мне пообещали затребовать из библиотеки французского МИДа его архив, и вскоре в мой очередной выходной день я нашел на своем рабочем столе аккуратно переплетенные тома этого архива.
Это были оригиналы депеш де Баранта, собственноручно подписанные им и отправленные из Петербурга в Париж министру иностранных дел графу де Моле в период с 1836-го по 1840 год. Одновременно я выяснил, что все депеши и весь личный архив де Баранта, его бумаги и письма, были изданы в восьми томах его внуком Клодом де Барантом в 1895 году. Более того, восьмой том был снабжен именным указателем, и я сразу же нашел, что имя Пушкина упоминается в архиве. Но только один раз и именно в пятом томе. Я не торопился раскрыть пятый том. Сначала я внимательно просмотрел подлинный архив. А вдруг внук что-то пропустил, случайно или намеренно? Забегая вперед, скажу, что, к сожалению, эта моя надежда не оправдалась.
