– Доступ к фамильяру у меня был настроен через встроенный в маску Ви-блокатора визор, активацию я проводил через личный терминал. Из-за того, что после вмешательства призрачного волка личный терминал практически полностью отсекло от моего организма, фамильяр был сформирован в энергетическом поле моей души, как она сама сказала, в эгрегоре. И сейчас она является моим постоянным спутником. Вне зависимости от того, в маске я или без. Она со мной везде и всегда. Кроме…

– Кроме случая божественного озарения? – спросила императрица.

– Да.

Все же насколько она в теме и насколько с лету понимает происходящие со мной процессы. Хотя, с чего бы ей не понимать, если она в ментальной магии разбирается весьма хорошо, явно не хуже Ядвиги. А может быть, даже и лучше, ведь Ядвига весьма живописно раскинула мозгами, а…

– Я самая сильная и способная среди живущих сейчас на планете ментальных магов, – неожиданно сказала императрица. – И нет, сейчас я не читаю твои мысли, в приличном обществе делать это без предупреждения дурной тон. Конечно, я могу незаметно отодвинуть твои ментальные барьеры, весьма кстати качественные для того, кто практически не обучен их ставить. Но для этого нет нужды, у тебя периодически все на лице бывает написано.

Что у меня там может быть написано? Да на мне покер-фейс каменный, что там прочитать вообще можно?! – недоуменно подумал я.

– Для игроков в покер, может быть, и сойдет. Но не для меня, – чуть улыбнулась императрица.

Вдруг она мгновенно изменившимся взглядом показала мне подождать, периодически поглядывая на рабочую поверхность стола. Снова в невидимой для меня зоне рабочей области она открыла и прочитала несколько сообщений. Видимо, ничего из того, что можно было бы мне сказать там не было, так что чуть погодя, Ольга начала подробно расспрашивать меня о моих взаимоотношениях с призрачным волком, фамильяром и, неожиданно, с Наоми.

В процессе я рассказал о своих способностях эмпата – раз уж открылся Ангелине, то не вижу причин держать это втайне от императрицы. На удивление она сказала, что давно почувствовала мои способности, и сюрпризом они для нее не являются.

Беседовали мы с государыней императрицей еще около получаса, а после в рабочей области стола загорелась иконка оповещения. Ярко загорелась, так что даже я увидел. Видимо, это было запросом на видеосвязь. Собеседника я снова не слышал, лицо императрицы после доклада не изменилось никак. Закрыв окно монитора, она немного подумала, потирая лоб пальцами, потом посмотрела на меня.

– Барон Радецкий арестован, его сейчас допрашивают менталисты. Модест исчез. На Земле его нет, полагаю, скрылся в Инферно.

Некоторое время в кабинете стояло молчание, после чего императрица поднялась, одновременно сделав мне знак оставаться на месте. Скрывшись в комнате, она отсутствовала несколько минут. Когда ее императорское величество вышла, она совершенно преобразилась. Футуристический костюм медсестры сменил на первый взгляд классический военный мундир с духом старины: синий китель с воротником стойкой, обтягивающие белые бриджи, высокие черные сапоги до колен.

Мундир классический, но заметно учитывающий женские анатомические особенности, отчего выглядел вполне современно. Знаков отличий на мундире не было, кроме одного – на рукаве у императрицы красовался шеврон с четырехлучевой звездой.

– Я почетный ректор школы «Аврора», – пояснила императрица, заметив мой изучающий взгляд. – Пойдем.

Вместе с ней, идя уже не под руку, мы вышли из номера и направились к выходу из здания. Уже не безлюдного, но людей вокруг было совсем немного. Несмотря на внешнюю их незаинтересованность, я прекрасно чувствовал на себе всеобщее внимание.

Едва выйдя через главный вход, мы сели в уже ожидающую нас машину, которая поехала сразу за ворота. Но ехали недолго: покинув остров с гимназией имени Пахтусова, проехали через круговую площадь с четырехлучевой звездой и заехали в ворота школы «Аврора».

Когда машина медленно покатила по брусчатке, я с интересом оглядывался по сторонам. Императорская высше-магическая школа «Аврора» разительно отличалась от Арктической гимназии: если на острове Ягры среди северной природы воцарился сверкающий голубым неоном хай-тек, создавая впечатление приземлившейся эскадры космических кораблей, то здесь – на другом берегу, балом правил античный стиль.

Широкие улицы и впечатляющие дворцы, колоннады и амфитеатры, внешний облик и антураж делал похожим школу на центр старых городов римской империи в блеске своего могущества. Машина вскоре привезла нас на главную площадь внушительной территории школы, к широкому – как у Казанского собора, крыльцу самого настоящего дворца.

Покинув машину, мы вместе с императрицей зашли в широкий и светлый, а главное совершенно безлюдный атриум. Всех людей, похоже, отсюда заранее удалили. Вдвоем с императрицей Ольгой мы шли по пустому дворцу, по череде анфилад и крытых галерей. Я даже почувствовал себя, словно на обзорной экскурсии. Проходящей, правда, в полном молчании.

Вскоре мы оказались в широком коридоре, по обеим стенам которого были развешаны ростовые портреты самых разных людей. Самых разных девушек, вернее – ни одного мужчины не видно. Я это понял не сразу, потому что практически все портреты выполнены в одном стиле. Лишь единицы девушек на портретах в платьях или мантиях, большинство же изображены в мундирах. В том же стиле, что и наряд почетного ректора сейчас на императрице. Современные (подчеркивающие женственность) мундиры с печатью старины, стилизованные под наряды восемнадцатого века.

Подписей ни под одним из портретов не было. Но, как понимаю, судя по возрасту и иногда изображенным на портретах регалиям, вижу я сейчас лучших выпускниц школы.

– Это галерея лучших учениц каждого года выпуска с момента основания школы «Аврора», – неожиданно нарушила императрица долгое молчание.

Произнесла она это как раз в тот момент, когда мы проходили мимо ее портрета. Массивная рама картины была подсвечена едва заметным лиловым сиянием, так что я догадался, что это признак принадлежности к факультету ментальной магии. Подобных лиловых подсветок, кстати, в галереи насчитывалось совсем немного, в основном преобладало синее и голубое свечение. Вскоре мы с императрицей, по ее жесту, остановились у очередного портрета.

– Принцесса Елизавета Брауншвейг-Мекленбург-Романова, – сообщила мне императрица Ольга. – Супруга нашего президента Сергея Александровича Николаева.

Постояли немного, вдвоем глядя на портрет юной девушки, изображенной в античном портике в саду среди сиреней.

– У нее недавно были все возможности занять трон Российской Империи. Но она отказалась от короны в мою пользу, – неожиданно прокомментировала ее императорское величество.

Сразу после этого сделав приглашающее движение, императрица пошла дальше. Пройдя с десяток портретов с голубым и синим сиянием, мы подошли к очередному, подсвеченному лиловым отсветом.

– Саюми Кодзима. Лучшая выпускница школы «Аврора». Тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год, факультет ментальной магии. Ты знаешь, почему нашего государя императора называют Миротворцем? – вдруг совершенно невпопад спросила ее императорское величество.

– Нет.

– Как у тебя в общем с историей?

– Ничего не вспомнил, мало что восстановил в памяти.

– В семнадцатом году… в семнадцатом году двадцатого века, была совершена неудачная попытка государственного переворота: заговорщики попытались добиться отречения от императора Николая. Он был очень мягким правителем, тогда дело закончилось всего лишь самоубийством одного великого князя и парой виселиц для армейских генералов. Вышло совсем неубедительно: великих князей, как и их амбиций, уже тогда было слишком много. Николая убили в двадцать шестом. Сразу началась смута, перешедшая в гражданскую войну. Федерализация как компромисс в попытке избежать большой крови, грядущая потеря статуса великой державы… У России тогда, сразу после окончания Великой войны, почти не было одаренных. Страна покатилась прямо в ад, великая победа в великой войне грозила обернуться великим поражением. Но волей Господа у нас появился новый государь – император Александр. А у государя были мы, Дом Мекленбургов – первые из владеющих даром, кто присягнул ему на верность.