— Не стой, иди!

Левая рука плохо работает, плечо сильно повреждено, и Алкаш отказывается от идеи поднять дробовик: всё равно он не сможет удержать его в руках. Лучше подобрать пистолет застреленного им парня. Теперь ему нужно оружие, с которым можно управляться одной рукой.

— Перезаряди револьвер и идём!

Крыша встречает их ярким солнцем, столбами чёрного дыма от горящих зданий, рёвом пожаров, грохотом стрельбы с ближайших улиц и уже ставшими привычными трупами. Опять фальшивые покойники, такие же, что и в коридоре. Вон, многие уже начинают шевелиться. Это не главное, главное то, что шум стрельбы и пожаров уже перекрывает характерный звук лопастей подлетающего вертолёта.

— Туда!

В центре плоской крыши возвышается серая коробка машинного отделения старого лифта, взобраться на которую можно, поднявшись по приставной лестнице. Алкаш толкает актрису туда. Он решил использовать это маленькое здание на вершине дома как посадочную площадку, там легче будет обороняться, чем на широкой открытой крыше. Оборона скоро понадобится, фальшивые трупы уже делают попытки подняться на ноги, на лестнице слышны крики.

— Вон он, вон он! Сюда! Мы здесь!

Он не сразу понял, куда указывает актриса, а затем видит приближающийся вертолёт.

— Лезь, лезь наверх!

Стеная от боли в сломанной кисти, она начинает неуклюже подниматься по приставной лестнице на крышу машинного отделения. Алкаш поворачивается лицом к двери на чердак, из которой на крышу посыпались его враги, среди которых он опознаёт нескольких бывших соседей.

Прислонившись спиной к стене, он встречает вампиров точными одиночными выстрелами. Трофейный пистолет стреляет трижды и умолкает, Алкаш отбрасывает его и хватается за полицейский глок, актриса поддерживает его своим маленьким револьвером.

Патроны у него кончились раньше, чем кончились враги, дальше он как мог дрался руками и ногами и теперь лежит в окружении дохлых вампиров, скошенных автоматным огнём с вертолёта. Лежит, истекая кровью, у подножия лестницы на крышу машинного отделения, а спасённая им богатая актриса грузится в вертолет.

— Подтверждаю приём пассажира, с ней всё в порядке! Всё, едем!

— Надо забрать этого мужика, он жив, он меня…

Актриса пытается ещё что-то сказать, указывая искалеченной рукой на лежащего у лестницы раненого человека, но командир наёмников сходу пресекает спор:

— Отставить! Мы не можем его взять, мисс. Вампиры здорово его порвали, я не хочу рисковать. Эта зараза передаётся через кровь, он уже сам заражён, если не умрёт. Всё, отставить разговоры и быстро в вертолёт, дамочка, у нас ещё несколько точек, деньги делать надо! Пошёл!

Алкаш ничего этого не видит и не слышит, пребывая в приятном забытьи, в котором нет боли от ударов бейсбольными битами, порезов ножом и многочисленных укусов. Но со временем приятное забытьё уходит, и он открывает глаза тогда, когда шум вертолёта уже скрылся вдали. Боли от свежих ран больше нет, да и искалеченный позвоночник теперь не отзывается огнём на каждое движение. Возможно, сейчас он сможет идти не хромая — так думает Алкаш. А ещё он думает о том, что ему снова хочется пить. Только теперь водка уже не поможет, надо что-то другое, чего он раньше не пробовал. Здесь, на крыше, нужного ему нет, придётся спускаться вниз, попробовать поискать там.

— Давай, старая сволочь!

Цепляясь руками за лестницу, он сумел встать на ноги и сделать несколько шагов, сначала нетвёрдых, но затем всё более и более уверенных. Чёрт его знает, что там с ним случилось, но вечная боль в позвоночнике исчезла, и теперь Алкаш может идти, идти, как и раньше, о чём он уже почти забыл. У него появилась новая цель в жизни, и к этой цели надо идти. И он будет идти.

20 ДЕНЬ ВАМПИРОВ: Эпицентр - Главы 65/66/67

65. Ковчег

— Что мне делать? Ехать дальше на север?

— Нет, мисс, оставайтесь там, где вы есть. Дальше на севере у блокпостов идут перестрелки. Немедленно съезжайте с шоссе, найдите какое-нибудь укрытие и оставайтесь там до нашего прибытия.

— Съехать с дороги и найти укрытие, вас поняла. А долго ждать?

— Нет, мы скоро будем. Конец связи.

— Стойте, подождите…

Но телефон умолкает, новые попытки вызова безуспешны. Кажется, что теперь аппарат работает только на приём, связаться с кем-либо ещё у Глории не получается. Хватаясь за любую возможность, водитель набирает номера врачей, пожарных, полицейских, коммунальные службы — ничего. Только один работающий номер, только женский голос на другом конце линии, который сам связался с ней. Поправка, не с ней, а с одним из её пассажиров.

Чудом пережив падение самолета на хайвэй, израненный Ковчег продолжал ехать на север, туда, куда устремились, кажется, все, кто ещё мог двигаться. Крышу автобуса вспороло шасси Боинга, от ветрового стекла не осталось ничего, кроме крошева из стеклянных кубиков на полу салона, но это не главное. Главное, что Ковчег может ехать вперёд, а его пассажиры все живы и здоровы, несколько лёгких ушибов и порезов не в счёт.

Наученная горьким утренним опытом, мисс Глория теперь избегает соблазнов двигаться по главным дорогам. Она уже насмотрелась, что происходит на шоссе. Даже если там ещё не возвели армейский блокпост, движение везде очень медленное из-за многочисленных аварий, местами транспортный поток вставал намертво, и вот тогда к остановившимся машинам подкатывали волны хаоса. Нет, она не повторит ошибку начинающих водил, которые не знают путей объезда и теперь всем скопом ломятся на главные дороги, и так уже забитые. Она сумеет найти выход из этой гигантской ловушки, пройдя объездными путями через окраины и пригороды, её опыт вождения и отличное знание города подскажет верный путь.

Постепенно смещаясь на северо-восток, поколесили они изрядно. Один раз Глория проводит Ковчег по улице, дома с двух сторон которой уже начинают гореть, в другой раз совсем рядом гремят автоматные очереди, но в итоге она выводит автобус из города на объездную дорогу. По левую руку шоссе, которое запирает большой блокпост, в небе кружат вертолёты, и она уже подумывает отправиться туда, чтобы сдать детей под охрану военных. А затем раздаётся грохот.

Глория испуганно оглядывается, думая, что ещё один Боинг собирается таранить её автобус, но самолётов-камикадзе рядом нет, а грохот всё не умолкает. Что это, гроза?

— Мисс Глория, смотрите, на шоссе!

Она видит, как разрывы падающих снарядов расшвыривают машины, как поднимаются над разрушенным блокпостом грибовидные облака дыма и пламени, как разлетаются вдребезги частные дома. Видит и даёт полный газ.

Стрельба на шоссе продолжается, один раз над самым Ковчегом с рёвом проносится камуфлированный военный вертолёт, и она сжимается в кресле, прекрасно понимая, что от снарядов авиапушки это не спасёт. Но стрелять по ним не стали, и Ковчег мчится вперёд, постепенно оставляя позади разыгравшееся на шоссе сражение. А потом звонит телефон.

Мисс Глория помнит многих пассажиров Ковчега в лицо и по именам, знает их уже достаточно давно: многих отвозит в школы несколько лет подряд пять раз в неделю. Но вот этого мальчишку в отличном костюме видит впервые, хотя стандартный пропуск дорогой частной школы у него имеется, именно поэтому она и взяла его на борт Ковчега. То ли он был у друзей этой ночью, то ли ещё что, но в итоге персональная машина за ним не пришла, и незнакомый мальчишка оказался с её обычными пассажирами, и она должна была доставить его в учебное заведение вместе со всеми. Доставить не получилось по форс-мажорным обстоятельствам, из-за которых они теперь бегут на север в разбитом автобусе. И вот теперь у неизвестного пассажира в отличном костюме звонит телефон.

Все сразу оглянулись на него: ни один другой телефон или смартфон в Ковчеге не работает уже много часов, даже радио молчит, а вот у него связь в полном порядке, и кто-то ему звонит. Мальчик берёт трубку, что-то говорит, а затем идёт к мисс Глории.