— Представимся, господа! — с ходу начал я процедуру. — Я хорунжий Ежов, мой секундант — сотник Бакланов. С кем имею честь говорить?

— Ротмистр Рухальский, мой секундант — ротмистр Спиридонькин, — гордо ответствовал мне задиристый поляк.

Следует заметить, что от сломанного носа, поляк определенно не стал привлекательнее. Впрочем, уродливее тоже не стал. Все в пропорцию.

— Гм. Быдло-Рыгальский? Ну, глядя на вашу гнусную рожу, я чего-то подобного и ожидал, — мне пришлось с ходу воспользовался подарком судьбы.

— Господа! Господа! Остыньте! — начал бурно вмешиваться Спиридонькин, снявший от волнения фуражку и приглаживая пятерней свои волосы. — Ведите себя как благородные люди.

Если бы я был парикмахером, то я бы мог с прискорбием сказать о его волосах «Редковаты на затылке, сударь», но в данных обстоятельствах у нас нашлась иная тема для разговора.

— Действительно, чего это я? — показываю, что абсолютно контролирую ситуацию и держу себя в руках. — Время дорого. Я думаю, что шум от выстрелов нам ни к чему. Мне не хотелось бы чтобы на подобный шум заявился разъезд нашей кавалерии и мне пришлось бы объясняться в полевой жандармерии. И уж совсем бы мне не хотелось знакомиться в застенках с людьми из «специальной» полиции «Ахтунг» ( немецкий — «Поберегись»). Эти парни уже окончательно слетели с катушек. И глядя на этих самодовольных молодчиков, я всегда буквально ощущаю запах своих зря потраченных налоговых рублей. Мы оба здравомыслящие кавалеристы и при саблях. Так чего же тянуть?

— А как насчет примирения? — снова встрял Спиридонькин с величием комического лорда-гофмейстера.

— Вы, кажется, глуховаты, ротмистр? Молодец-удалец, по уши чумазый? Подберите сопли! Некогда нам тут дым из ноздрей пускать. Мы теряем драгоценное время! Пора начинать.

Секунданты мигом выбрали ровную площадку и развели нас метров на восемь. Я тут же снял с себя часть одежды. Хотя уже начался октябрь, но здесь, на Балканах, было еще довольно тепло. Бабье лето. Так что я мирно стоял в сапогах, штанах и расстегнутой белой рубашке. Портупею с ножнами я тоже снял и теперь держал шашку в правой руке, положив ее тыльной стороной на плечо. Я был совершенно спокоен. Излучал чарующую беспомощность младенца в распашонке.

Поляк, шаркун паркетный, разоблачился примерно таким же образом. Сабля у него была более тяжелая, чем моя шашка, и сам он выглядел более задрипанным, зачуханным человечком. По сравнению со мной, удальцом хоть куда. Но что есть — то есть. Правила допускают. На дуэли весовых категорий нет.

На месте поляка я бы смело шел работать наркодилером. Такая колоритная фактура пропадает. Так и видишь его, подскакивающим к прохожим и бормочущим потенциальным клиентам: «Травка, травка…» Эти его свисающие с задницы штаны там прямо в тему будут!

Может быть кто-то удивиться, что я будучи великолепным стрелком, все же выбрал саблю. Ведь нынешнюю элиту готовят в первую очередь как убийц. Оттого все и стремятся стать военными. В отличие от будущего времени.

Да и поляки славятся как лихие рубаки, отменные мастера сабельной рубки, великолепные фехтовальщики. Даже какой-то стиль они особый придумали «крестовый сабельный бой». Как с таким профессионалом связываться?

На самом деле почти все это враки. Бесплодные польские мечты, вызванные неумеренным употреблением горячительных напитков. Когда каждый после определенной дозы считает себя не меньше чем «мастером конг-фу».

Посудите сами, откуда в лесной крестьянской стране взяться лихим кавалеристам? Даже такой певец польского патриотизма как писатель Сенкевич, скрепя сердце был вынужден признать, что среди поляков не бывает военных героев. Совсем.

Оттого на все роли подобных персонажей в своей патриотической «Трилогии» он вывел исключительно этнических русских. Предателей — коллаборационистов, ренегатов, воюющих за армию оккупантов, против собственного народа. Это некий Старостин, уроженец Смоленского воеводства, переделавший свою фамилию на польский лад Кмитязь. «Комит»- по латыни как раз «староста».

Это два уроженца Левобережной Украины, лихие рубаки из воинства предателя своего народа Яремы Вишневского, перешедшего в католичество. Служащие в «русской хоругви» в качестве «хиви» некие Володыевский ( явная польская переделка из фамилии Владимиров) и Скшетуский (Чаркин??? Кишечников??? Крытых-Рынков??? Крайних-Взглядов??? Закусий-Камчатский???).

Все верно. Поляки в среднем даже сидят в седле как кусок коровьего помета. Не настоящая конница у них, а какое-то козье недоразумение. Все это тупые польские мифы. Так же как лихие «крылатые гусары».

Какие такие гусары, когда целых две страны ( Россия и Швеция) в свое время попытались нанять на службу подобные полки и смогли на собственном опыте убедиться, что хваленые польские гусары-неумехи вчистую проигрывают рекрутам, набранным из вчерашних крестьян.

Можно заметить, что и сама Польша, кроме «рыцарской конницы» куда и включались шляхтичи (надо же было как-то использовать эту многочисленную горластую силу) в кавалерию природных поляков брала крайне неохотно. Всех легковооружённых всадников Речь Посполитая набирала из литовцев, татар, молдаван, валахов, сербов, выступавших в качестве наёмников или союзников. Оттого, что в войнах гусары не выказали особой доблести, значительно уступая в мастерстве всем своим противникам.

В итоге Швеция, когда при Потопе и при Карле XII контролировала большую часть Польши, то вынуждена была распустить польских гусар «шведской или протестантской ориентации» и опираться на гусар молдавских и валашских. Те хоть у венгров смогли чему-то научиться. В отличии от увальней-поляков.

Россия, унаследовавшая вместе с Левобережьем, часть местного воинства, тоже распустила полки польских гусар, и обратилась непосредственно к венграм, переселившимся в нашу страну после разгрома австрийцами восстания Ракоци. То есть, русские гусары с польскими не имеют ни малейших родственных связей.

Тоже самое и с «польским крестовым боем». Не бывает теории без практики. Россия постоянно воюет, но поляки в этих войнах ничем себе не проявляют. Ни с турками, ни с кавказскими горцами, ни с племенами Средней Азии. Ноль, зеро. Более того, Кавказская война выявила запредельную трусость польских полков.

Как известно, «Царство Польское» сейчас входит в Российскую империю на правах широкой автономии. У поляков свои законы, свои деньги и прочее. Фактически их с Россией связывает только царь из династии Романовых. Поляки пытались создать себе и национальную армию, горячо убеждая царя, что чисто польские части помогут русским своей знаменитой храбростью.

И что же? Эти полки разбежались и дезертировали поголовно не добравшись даже до Кавказа. А склады с провиантом и оружием, что для них подготовили наши интенданты на месте, были впоследствии разграблены и сожжены кавказскими горцами.

Мне могут возразить, что поляки просто не хотели воевать за русских, а так-то они ого-го. Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах.

Мимо. Если стоит выбор между времяпровождением в пивной и интенсивными тренировками, то большинство выберет пивную. И знаменитая польская храбрость родом как раз именно оттуда.

А как иначе? Каждые тридцать лет происходит польское восстание. И что мы видим? Поляки резво начинают, внезапно бросаясь с энтузиазмом резать русских. Гражданских. Большей часть женщин, детей и стариков. После прохождения этого этапа у них все успехи заканчиваются. Напрочь.

Затем приходят русские войска, в том числе отряды донских казаков. Станичники гоняют поляков как злобный пес домашнюю шавку. Как правило наша сотня громит их тысячу. Конечно, в их тысяче присутствует разный люд, в своем большинстве «рвань заношенная», но сотня шляхтичей, потенциальных «мастеров крестового боя», всегда в составе имеется.

Но наши громят этих «мастеров» в одну калитку. Без вариантов. После того, как казаки всех туземных смутьянов и полоумных вырезают, Польша успокаивается. На следующие тридцать лет. Пока не вырастет свежее, небитое поколение «брехунов». Которое снова истово верит, что именно они есть знаменитые «мастера крестового боя». И история снова повторяется. Какой-то замкнутый цикл. Беличье колесо, где вместо белок бегают дрессированные идиоты.