Анастасия показала листок, на котором было написано «Наука о целесообразном слове», и поинтересовалась:

– Я умею вычленять самую суть, не правда ли?

– Наверное, мы с вами родственники, – ответил Роман.

– Вот как?

– Краткость и мне приходится сестрой.

– Вы сказали, если бы риторику изобретали сейчас, она основывалась бы на психологии. Но ведь её изобрели сильно давно?

– Да, тогда не было психологии как таковой и вообще-то мало чего было, кроме философии. Ну, демократия еще была – потому и потребовалась риторика, чтобы структурировать желания, воли и умы людей посредством звучащего слова. Всё началось с софистов, они были хитрыми и ничего не стеснялись. С ними боролись всякие сократы-платоны-аристотели, которые упирали на нравственность и вообще были хорошими людьми. Собственно, у Аристотеля уже можно прочитать почти всё то, что я буду вам рассказывать. Это полезно знать, чтобы не покупать книжки авторов, хвастающихся тем, что они что-то такое придумали в риторике. Ничего они не придумали, а перевели с американских изданий, которые в свою очередь взяли всё у классиков, просто наши авторы классиков не читали, потому что безграмотны. Мне присылают книжки на рецензии, недавно прислали одну, в которой выдающийся знаток ораторского искусства сначала сокрушался по поводу отсутствия разработанной теории аргументации, а потом её создавал на страницах своей книги усилием своего недюжинного таланта, да только на самом деле просто пересказывал любой университетский учебник.

– Вы мне рекомендуете читать Аристотеля?

– Я вам не рекомендую читать модные книжки в красивой обложке, любое академическое издание по риторике даст в сто раз больше. Что касается Аристотеля, он сложно переносится нормальными людьми, можете взять его Риторику, чтобы убедиться. Или Органон, это несколько сочинений про логику, там вообще мрак. Думаю, в вашей библиотеке всё это есть.

Анастасия старательно записала и кивнула:

– Это библиотека мужа, я думаю, в ней есть Аристотель. Вы иногда говорите «риторика», а иногда «ораторское искусство».

– А иногда говорю «красноречие», что вас смущает? Если за греками следовать, то, наверное, правильным будет «ораторское искусство». Потому что «риторика» – это всего лишь транскрибирование первого слова в этом словосочетании. То есть греки говорили «риторики техни», и правильно это перевести как «ораторское искусство», но прижилась «риторика» по первому слову. Вообще, вы первый человек на моей памяти, которому хочется разбираться в этимологии. Обратите тогда внимание, что слово, которое мы переводим как «искусство», для грека звучит как «техни», техника. Так что ораторское искусство – этот вообще-то ораторская техника. Техника как искусство. Но лучше не задавайте мне вопросов, связанных с греческим, я забыл этот язык сразу, как сдал последний экзамен.

– Хорошо, не буду. А вот вы еще софистов упомянули.

– Анастасия, мы риторику изучать будем или историю риторики? Во многих вузах допускают эту ошибку на уровне проректора по научной работе, у меня были, например, адвокаты, которые вообще-то должны были изучать риторику, она у них в программе есть, но вместо этого учили имена ораторов и даты их основных речей, – Роман театрально воздел руки к небу. – А софисты занимались практикой и за большие деньги готовили будущую греческую элиту, учили молодежь ораторскому искусству, ведь в те времена без умения хорошо говорить нельзя было построить карьеру. Софисты не сильно сковывали себя и своих учеников вопросами истинности или нравственности, потому что учили достигать целей. Ну а философы им в этом противостояли, потому что занимались не практикой, а философией. От софистов практически не осталось никаких сочинений, так что даже сложно сказать, что из их представлений вошло в привычную для нас риторику, оформленную философами.

– Я хотела спросить, будем ли мы изучать софизмы?

– Обязательно, если вам нужно научиться спорить.

– Вы сказали, что софисты учили за большие деньги. А как дорого у них стоил курс?

– Дорого. Платон был продан в рабство Дионисием, тираном Сиракузским, за двадцать мин серебра, а курс риторики тогда стоил тридцать мин. Вот так выучил одного студента, а потом пошел на рынок и купил себе Платона. Да еще и сдача осталась.

– Всё, – уверенно сказала Анастасия, – закончились вопросы. Продолжайте.

– Продолжаю. Что нам предстоит изучить и с чем поработать. Или не предстоит, сами решите. Во-первых, страхи. Людям очень страшно говорить публично и вообще общаться, например, с незнакомыми людьми. Вы скажете, что страх уходит в результате хорошей подготовки, и будете правы, тем более что нет ничего хуже человека, который не подготовился, но и не боится. Такой оратор просто отвратителен, потому что его неконтролируемое словоизвержение не сдерживается ничем, даже страхом. Я за то, чтобы страх естественным образом уступал перед профессионализмом и опытом. Но бывают случаи, когда нужно специально поработать над страхом, иногда даже продолжительное время. Да, это больше психологическая проблема, но её можно решить с помощью определенного набора упражнений и практик в рамках предварительного изучения риторики. Вас, наверное, это не слишком касается?

– Думаю, с этим я особых проблем не испытываю.

– Думаете или не испытываете?

– Не испытываю.

– Особых или вообще? – Роман усмехнулся.

– Сейчас поговорю с вами и начну всего бояться.

– Да, в этом заключается один из способов борьбы со страхом – я вам его искусственно нагнетаю, а вы с ним справляетесь, я пугаю вас еще больше, вы опять справляетесь, в конце концов вы привыкаете работать под такой нагрузкой, которой в обычной жизни не случается, дело в шляпе. Подобные эксперименты сильно развлекают, но думаю, что нам с вами они действительно не понадобятся.

– Я уже ни в чем не уверена.

– И это правильно. Ведь нет предела совершенству. Пусть вам и не приходилось сталкиваться со своим страхом в привычной для вас жизни, но кто сказал, что наши занятия не толкнут вас на подвиги? Выйти из собственной зоны комфорта так просто. Так полезно. Соглашайтесь.

– Пока я не очень понимаю, к чему вы меня призываете.

– А это станет понятно, когда вы расскажете о том, чем занимаетесь. Тогда мы придумаем, куда вам двигаться, поймем, с какими ораторскими вызовами вам придется иметь дело, заодно познакомимся с вашими страхами и вообще повеселимся. Но это потом.

– Вот спасибо, – Анастасия благодарно склонила голову.

– Да не стоит, – Роман махнул рукой. – Следующая часть риторики, которую нам нужно освоить, называется изобретением. Мы будем учиться думать как оратор, анализировать аудиторию, анализировать себя, анализировать проблему аудитории, анализировать факт, который эту проблему породил, придумывать решение этой проблемы, придумывать аргументы, которые наше решение смогут сделать комфортным для аудитории – короче говоря, мы будем составлять содержание нашего высказывания. Его смыслы. Будем его изобретать. Это самое сложное, что есть в риторике, сложное именно интеллектуально. Если заниматься совсем честно, то нам даже логику пришлось бы брать, но мы этого делать не будем, обойдемся теорией аргументации. Да и вообще, всё изобретение у нас будет развернуто в практическую область, так что вам понравится.

Анастасия сделала пометку на листе, Роман продолжил:

– Следующая часть называется расположением. Тут, как и из названия явствует, мы будем учиться всё то, что придумали в изобретении, правильно располагать внутри своей речи. В правильной последовательности, с правильными акцентами, а не как попало. Умное, но плохо структурированное высказывание может уступить посредственному, но хорошо сложенному выступлению. К сожалению. И чем лучше у вас содержание, тем тщательнее следует отнестись к структуре, чтобы не испоганить материал. Как костюм – он может быть из прекрасной ткани Карло Барбера, но неудачно скроен, и кому он тогда нужен? Этот раздел риторики наиболее прост и понятен, и он сразу дает ученику ощущение невиданного прогресса.