— А дилижанс на что? Тем более, ты же монгол. На земле привык спать.
— За женщин беспокоюсь! — пытается выкрутиться Очирбат.
— Не надо за нас беспокоиться, — вмешивается Алиса, окидывая проводника холодным взглядом. — Мы не дворцовые неженки.
Монгол качает головой и что-то бурчит себе под нос. Но спорить не решается.
— Он будто и правда куда-то торопится, — говорит Алисочка.
— Работа у него такая. Быстрее довезти, быстрей обратно вернуться, чтобы новых клиентов взять, — я задумчиво смотрю по сторонам. — А может, он работает на герцога и ведёт нас в ловушку.
— Ты серьёзно? — напрягается Алиса.
— Так, предположение. Ты заметила, что мы понемногу смещаемся к югу? Улан-Батор севернее, и можно ехать прямо. Такое чувство, будто Очирбат пытается незаметно отвести нас куда-то в другое место.
— Если это правда, то нам надо быть готовыми.
— А ты не готова, что ли? Незаметно подкрасться к нам здесь не получиться, — ухмыляюсь я и обвожу рукой степь. — Едь спокойно, наслаждайся красотой. Смотри, как Жанна веселится.
— Да уж, — Алисочка улыбается. — Она порой как ребёнок.
— У неё просто детства не было, вот она и компенсирует, так сказать. Я же тебе рассказывал её историю.
— Да, не позавидуешь…
Жанночка как раз возвращается к нам. Резко осаживает своего коня рядом с Эклером, и оба скакуна недовольно фыркают.
— Озеро классное! — сообщает она. — Водичка такая чистая, даже искупаться захотелось. Может, искупаемся?
— Я за, — говорит Алиса. — Освежиться было бы здорово.
— А почему бы и нет, — мгновение подумав, соглашаюсь я. — Поехали купаться. Очирбат! Разворачиваемся. Поехали к тому озеру.
Монгол страдальчески стонет и восклицает:
— Ярослав-гуай, у нас же дорога!
— Ничего, задержимся. Заночуем здесь. Мои женщины хотят искупаться.
— Мы так не договаривались!
— Не переживай, я заплачу. Разведи костёр пока и приготовь буузы.
— Хорошо, Ярослав-гуай, — чуть посветлев, соглашается Очирбай.
В чём мы сходимся со старым монголом — так это в любви к еде. А буузы, то есть монгольские манты, он готовит просто изумительно. Хорошо, что при нас есть зачарованный сундук, в котором мясо хранится подмороженным и не портится.
Подъезжаем к озеру. Оно небольшое и почти идеально круглое. Вода и правда изумительная — чистая, как слезинка.
Очирбай ставит дилижанс и начинает распрягать своих кобыл. Я подвожу наших коней к озеру, чтобы они напились, и подзываю Жанну.
— Сделай себе пока фантома.
— Я купаться хочу, — канючит она.
— Не перебивай мужа! — легонько шлёпаю её по упругой попке.
— Ты мне пока не муж! — Жанночка показывает язык.
— Дерзкая хитрюга. Ну ничего, вечером отработаешь. Этим самым язычком.
— А я и не против, — мурлычет Жанна.
— Вот и договорились, — улыбаюсь я. — Короче, сделай фантома. Последи через него за Очирбаем, что он будет делать, кроме буузов.
— А что, есть какие-то подозрения?
— Есть. Так что иди купайся, никто тебе не запрещает. Только не забывай посматривать за нашим другом.
— Как скажешь, будущий муж, — Жанночка чмокает меня в губы и бежит к Алисе.
Пока кони пьют, я беру щётку и чищу их, поглядывая на проводника. Тот, закончив со своими кобылами, садится за дилижанс, чтобы нам не мешать. Достаёт дрова, посуду и продукты, приступает к готовке.
Пока ничего подозрительного. Он в нашу сторону даже не смотрит. А девчонки, убедившись, что старый монгол их не видит, раздеваются донага и отправляются плескаться.
Блин, такое веселье упускаю!
Наскоро закончив чистить скакунов, бросаю щётку и бегу, на ходу скидывая одежду.
— Расступись! — кричу и подлетаю в воздух с печатью Прыжка.
Ныряю, вызвав тучу брызг. Жанна визжит, закрывая лицо. Алиса с боевым кличем бросается на меня и прыгает на плечи, заставляя погрузиться под воду.
Ах ты негодяйка! Включаюсь в шутливую борьбу и, конечно, побеждаю. Но приходится постараться — моя охотница не из тех девчонок, которых легко завалить. Во всех смыслах.
— Я сделала, — шепчет на ухо Жанна, присоединяясь к нашей возне. — Пока он тесто месит.
— Молодец, — киваю я, протирая воду с лица. — А теперь иди сюда!
— Не-не-не! — Жанночка пытается уплыть, но я сразу же её догоняю.
Продолжаем веселиться, пока в какой-то момент Жанна вдруг не становится серьёзной. Хватает меня за плечо и бормочет:
— Он поставил буузы вариться. Потом убедился, что мы на него не смотрим и мобилет достал. Откуда у старого проводника мобилет?
— И правда, — фыркаю я. — Слушай, что он говорит, и передавай.
Жанночка кивает и сосредотачивается.
— Блин, он на монгольском говорит.
— Передавай!
— Тийм ээ, тэр сэлэмтэй, — хмурясь, пытается воспроизвести она чужой язык. — Би мэдэхгуй байна, эрхэм. Тэр энд… Блин, не могу повторить. Дальше… Э-э, бид Баянхонгор хотоос баруун тийш жижиг нуурын… байдаг. Тийм ээ, эрхэм ээ. Всё, он закончил говорить. Спрятал мобилет, стал овощи резать.
— Язычок не сломала? — усмехаюсь я. — Он мне ещё пригодится.
— Не сломала! Ты понял что-нибудь или я зря старалась?
— Ни хрена не понял, но запомнил.
— И что от этого толку? — спрашивает Алиса. — Никто из нас не знает монгольский.
— В смысле никто? Очирбат знает. Купайтесь дальше, если хотите. Я пойду с ним поболтаю.
Девчонки решают отправиться вместе со мной. Выходим на берег, и я применяю на нас печати Осушения. Не упускаю возможности полюбоваться стройными фигурами и прелестями красоток.
Увы, сейчас не время ими насладиться. Но было бы здорово.
Одевшись, иду к Очирбату. Тот, завидев меня, улыбается и говорит:
— Буузы готовы почти, Ярослав-гуай. Хорошо искупались?
— Замечательно. Слушай, поможешь мне перевести кое-что с монгольского? — сажусь рядом.
— Конечно, Ярослав-гуай.
— Замечательно. Тогда слушай. Начало разговора я пропустил, но потом было вот что: тийм ээ, тэр сэлэмтэй. Би мэдэхгуй…
Очирбат бледнеет с каждым словом. На слове «мэдэхгуй» уже не выдерживает. Выбрасывает руку с ножом, пытаясь ударить меня в лицо. Клинок не может пробить духовный доспех и соскальзывает, а монгол проваливается вперёд.
Хватаю его одной рукой за затылок, и придавливаю мордой к земле. Ребром ладони второй руки бью по запястью. Удар усиливаю маной, чтобы гарантированно обезоружить противника.
Ой, переборщил чутка. Очирбат орёт, потому что на запястье у него теперь открытый перелом. Кость торчит из руки, порвав мышцы и кожу, кровь хлещет во все стороны.
Жанна бледнеет и отворачивается. Алиса только чуть морщится и на всякий случай достаёт из кобуры револьвер, оглядываясь по сторонам.
— Люсиль, будь добра, подлечи его.
— Без проблем, — альбиноска появляется рядом в человеческом облике.
Привыкла, я смотрю, к такому виду. В последнее время всё чаще появляется как человек, а не как пушистая зверушка.
— Я не зверушка, — бурчит она, начиная творить исцеляющее заклинание.
— Знаю, знаю. Ты лечи давай, мне с ним поболтать надо.
Люся останавливает кровотечение, вправляет кость и начинает было её сращивать. Я останавливаю процесс:
— Погоди, до конца не лечи. Эй, Очирбат! Ты там не задохнулся?
— Нет, Ярослав-гуай, — бормочет он в землю.
— Больно тебе?
— Конечно, больно! Не надо больше бить, Ярослав-гуай, прошу тебя.
— Переводить будешь?
Ослабляю хватку, позволяя проводнику как следует вдохнуть. Несколько мгновений он медлит, а потом говорит:
— Я сказал, что меч у вас с собой. И что мы возле маленького озера к западу от Баянхонгора. И что вы хотите здесь заночевать.
— Прекрасно. А кому ты это сказал?
— Человеку, который мне заплатил.
— Не беси меня, — добавив маны, щёлкаю пальцем по сломанному запястью.
Очирбат стонет сквозь зубы и быстро-быстро начинает говорить:
— Я не знаю, кто он! Высокий с длинными волосами, небритый. На щеке у него белый шрам.