- А два наряда не приедет, умник?
Я стоял в холле и сжимал букет, пристально прислушиваясь к шагам и голосам в отделении.
Мы все-таки смогли договориться с врачом. На удивление, она не взяла ни денег, ни конфет, а заставила меня метнуться в аптеку и купить несколько видов лекарств, которые срочно были нужны для пациенток, а поставка с ведомственных складов задерживалась.
Но торт я ей все равно купил. И, когда вручал, женщина уже не казалась мне неприятной. Даже наоборот. Принципиальной, суровой, готовой бороться за своих пациентов и соблюдение правил.
Меня облачили в халат, бахилы, оставили в холле и приказали ждать, когда закончится завтрак. И я ждал, перетаптываясь с места на место. Усмехаясь мысленно, что будь ты хоть трижды полковник или генерал, в этом заведении, похоже, все мужчины равны.
Надо сказать, что мне все же пошли на уступку и обещали Липе не говорить, куда поведут.
- Вот, проходи, не торопись, - послышался голос докторши. Неожиданно для меня в нем слышалась забота.
Дверь открылась и в холл вошла Олимпиада.
Она весело разговаривала с этой женщиной. А потом замерла, увидев меня, и всхлипнула.
Я бросился к ней и подхватил на руки, игнорируя сердитые возгласы невозможной женщины-дежурного доктора.
Липа крепко обхватила меня за шею и заплакала, дрожа всем телом.
Я успокаивал ее, волнуясь, что она нервничает, а ей сейчас этого делать категорически нельзя.
Жена что-то говорила мне торопливо, смеясь и плача одновременно, а я смотрел на нее и, будто оглушенный, не мог разобрать ни слова. Просто шептал в ответ что-то ласковое, любовался ею и таял от нежности.
Глава 57. Андрей
Я даже не заметил, как быстро пролетело восемь месяцев!
Мы с Липой то и дело, несмотря на ее положение, выбирались куда-нибудь отдыхать. Беременность проходила легко. Ее животик был такой маленький, будто игрушечный, и подрос только ближе к концу срока.
На мое удивление, Липа наотрез отказалась ездить на осмотры в ведомственную клинику, или в частную, как я предлагал ни раз. Осталась наблюдаться у того самого доктора, который не пускал меня к ней по приезду с командировки.
А сейчас эта же самая женщина не пускала меня к жене, которая мучилась со схватками, даже когда я пообещал скупить всю аптеку, подарить ей машину и фиг знает что еще в бессильной ярости оттого, что не могу находиться рядом с любимой в тот момент, когда я ей очень нужен.
Я метался в холле больницы туда-сюда, изводя охранника и, скорее всего, вызывая головокружение и тошноту.
Мы приехали вечером, а сейчас уже было далеко за полночь.
Я ловил каждую проходящую мимо медсестру и спрашивал, родила Липа или нет.
Одна пообещала сделать мне наркоз, чтобы я отстал до утра.
В смысле, до утра? Разве можно так долго рожать?!
Я не первый раз собирался бросить курить, а сейчас радовался, что не бросил, иначе бы точно закурил снова. Все нутро раздирало от неизвестности. Все ли хорошо? На каком этапе? Внимательно ли следят за самочувствием жены и ребенка, который, почему-то, не торопится увидеть отца!
Липа обещала написать при первой же возможности, но не писала и не читала мои сообщения. Ее я старался не отвлекать и писал раз в час о том, что люблю, волнуюсь, скучаю, хочу быть рядом. А хотелось написать о том, что я уже готов выть от страха и отчаяния!
Рыдать, кусать кулаки, скулить под дверями отделения, лишь бы убедиться, что все в порядке!
Мог ли я позволить себе написать такое? Признаться, что меня размазало от чувств и я сейчас слабее самого слабого? Нет, конечно же! Ни Липе, ни персоналу. Никому, кроме самого себя.
Чувствуя, что меня самого уже тошнит от очередного круга, я устало опустился на кресло и, задрав голову, уставился в белый потолок.
Ну, пожалуйста!... Пожалуйста!
- Эй, отец-молодец! - отразилось эхом от стен и я тут же подпрыгнул на ноги.
Доктор с усмешкой смотрела на меня, оперевшись плечом об дверной косяк.
- Мальчишка, три килограмма, пятьдесят сантиметров. Здоров. Иди спи.
- А жена? - я быстро подошел к ней.
- Сорок восемь килограмм, метр шестьдесят пять, если мне не изменяет память. Здорова, если можно так сказать про женщину после родов. Все? Успокоился?
Я усмехнулся и молча рассмеялся, зажмурившись.
- Я очень хочу их увидеть, - шепнул, открывая глаза. - Пожалуйста...
Женщина тяжело вздохнула и вдруг молча кивнула, чтобы шел за ней.
Я аккуратно заглянул в палату и на цыпочках подошел к кровати, где с закрытыми глазами лежала моя Липа. Несмотря на ночь, у нее горел приглушенный свет.
Я присел на корточки и аккуратно погладил любимую по влажным волосам, с тревогой вглядываясь в бледное лицо.
Почувствовав прикосновение, Липа с трудом приоткрыла веки и удивленно вскинула брови, облизав сухие губы.
- Андрей, как ты здесь оказался? - слабо, сорванным голосом, прошептала она.
- Чшш, отдыхай, - шепнул я в ответ, касаясь губами ее виска. - Меня пустили к тебе на минутку, чтобы я перестал всех доставать и свалил уже домой. Как ты себя чувствуешь?
- Бывало и лучше, - усмехнулась Липа. - Но все уже хорошо. Я люблю тебя.
- Я очень скучал! И волновался! Любимая моя девочка! - быстро шептал я, сжимая слабую руку и усыпая ее поцелуями, пока не услышал тактичный кашель сзади.
Я обернулся и тут же встал, потому что в палате стояла медсестра с прозрачной пластиковой каталкой, в которой лежал маленький сверток. Это что, наш ребенок? Я удивленно вскинул брови и сделал пару шагов навстречу, а медсестра вдруг достала его и вложила мне в руки.
- Я... не умею, - вытаращил я глаза, испуганно замерев.
- Что ты, кота никогда в руках не держал? - усмехнулась женщина.
Сверток в моих руках зашевелился. Я перевел на него взгляд и завис.
Сын... Он был таким крохотным... И сейчас, похоже, собирался начать орать, потому что недовольно хмурил брови и кривил губы...
Это было самое красивое недовольное лицо, что я когда-либо видел!
