Хотя я пока его не вижу, но могу представить, как он стоит в паре шагов от меня, чуть выше ростом, серьёзный и сосредоточенный, и хмурится, слушая инструкции Арги.

— Иллюзионари связаны с альманами иначе, чем робари. Только с нашей магией можно отбирать воспоминания, сохранённые внутри, но ты способен улавливать эти образы и увеличивать их через кристаллы... Если у вас с Ренатой получится работать в тандеме.

Кто-то хмыкает. Наверное, Лейре. Смешок заглушает хлопок ладонями Арги.

— Сначала ты, Рената, должна поделиться воспоминанием. Затем ты, Кастиан, проявляешь образ через кристалл. Вперёд.

Я моргаю, открывая глаза. Наша тренировочная поляна изобилует яркими цветами в свете полуденного солнца. Кас подходит ближе ко мне, и с каждым его шагом мои щёки горят всё сильнее. Его сине-зелёные глаза полны решимости. Он прикусывает нижнюю губу — и это единственное, что выдаёт его неуверенность.

— Готов? — спрашиваю я.

Он кивает и протягивает мне ладони. Я провожу подушечками пальцев по его мозолям. Помню, как меня когда-то удивило, что у принца такая огрубевшая кожа. Закрываю глаза и пытаюсь достать приятное воспоминание о красоте океана или о вылазках в лес вокруг крепости мятежников в Сан-Кристобале. Но Кастиан стоит так близко, что я чувствую запах его пота, и невольно вспоминаю, как он стоял обнажённым на берегу.

Губы Кастиана дёргаются. Наклонившись к моему уху и понизив голос, он спрашивает:

— Это то, что ты представляешь, когда думаешь обо мне, Нати?

Вскидываю подбородок и бросаю на него косой взгляд.

— Я пытаюсь сосредоточиться.

— Не отвлекайся на меня.

Я сворачиваю образ и снова погружаюсь в себя. Вчера у меня получалось. Но теперь, когда все смотрят, а Кастиан так близко, все мои мысли крутятся вокруг него. И тут я нахожу идеальное воспоминание — наш танец на Фестивале Солнца. Его глаза распахиваются. Я не хочу делиться ужасами прошлого с присутствующими, а хорошие воспоминания хочется оставить только для себя. Но это что-то между.

Кастиан проецирует это воспоминание через призму альманов на участок зелёной лужайки перед нами. Король Фернандо ведёт меня к танцующим, но тут вмешивается Кастиан. Тогда я старалась не замечать его красоты, его золотых кудрей, среди которых проглядывал обруч, и то, как он ждал, когда я посмотрю ему в глаза. Я помню ту ярость, которую испытывала, потому что искренне верила, что он убил Деза. Но сейчас, когда я вижу наши образы на лужайке, вся ярость уходит.

Иллюзия рассеивается, и Эликса хлопает в ладоши.

— Тебе так идёт это платье, Рен!

— Спасибо, — одновременно со мной отвечает Лео.

Мы с Касом предпринимаем новую попытку, теперь уже с украденными воспоминаниями. Пожары и свадьбы. Лица, среди которых я начинаю узнавать мятежников, пойманных Правосудием. Я задерживаюсь на них. Если буду думать только о Кастиане, то, боюсь, могу забыть причину, по которой мы объединились. А забывать нельзя, как бы мне ни было больно.

Когда Арги решает, что на этом достаточно, я падаю на траву и зарываюсь пальцами в землю. Моя кожа горит от долгого пребывания на солнце и использования горячей магии. А земля в глубине отдаёт приятной прохладой.

— Капитан, а вы можете выбирать, где появятся эти светящиеся узоры? — спрашивает Лео. — Например, если вы сейчас обижены на кого-то, но хотите сохранить воспоминание на будущее, можно ли отодвинуть его на... кхм... деликатное место, где его никто не увидит?

Арги фыркает.

— Конечно, почему бы и нет. Все воспоминания о своём втором муже я храню на левой щеке.

Кастиан хмурится, недоумённо оглядывая капитана пиратов мориа.

— Но у тебя на щеке ничего нет.

— Ох, до чего же милый мальчик, — усмехается Арги и подмигивает мне.

Осознав двусмысленность слов капитана, Кастиан выругивается себе под нос и мотает головой, а мы взрываемся смехом.

— Мне уже не терпится увидеть лицо короля Фернандо, когда вы проделаете этот трюк на глазах у всего королевства, — говорит Лейре, разминая мышцы ног перед тренировкой.

— Сначала им нужно довести этот трюк до совершенства, — отвечает Арги. — Было бы полным идиотизмом с моей стороны позволить вам вернуться, пока вы не готовы.

— Мы будем готовы, — мрачно обещает Кастиан.

— Раньше все мориа проходили такое обучение? — интересуюсь у Арги.

— Когда-то было время. — Арги перебирает еду, которую мы взяли с собой. — Помню, как Фернандо был очарован нашими приёмами. Он хотел управлять своей собственной армией мориа. До появления, как ты сказала, Руки Мориа, существовал совет, в который входили послы Мемории.

Я сажусь, стряхивая грязь с рук. Кастиан бросает мне яблоко, и я ловлю его в полёте.

— В котором состоял Иллан?

Арги тихо матерится сквозь зубы.

— Поначалу Иллану нравилось строить из себя дипломата, он хотел показать леонесцам, что мориа хорошо контролируют свои способности. Вот только этого было мало королю, который жаждал подчинить эту силу. Представьте, что у вас в распоряжении фаланга вентари, предвидящих каждый шаг врага. Передовая линия иллюзионари, создающих настолько правдоподобные иллюзии, что сердца врагов останавливаются от ужаса. Флотилия персуари, побуждающих своих врагов бросить оружие или упасть на собственные мечи, если не захотят сдаться. Шпионы из робари, стирающие воспоминания всех свидетелей ваших злодеяний.

Арги встряхивает головой, но я успеваю заметить, как десятки воспоминаний вспыхивают на её руке.

— Похоже, наше единственное утешение заключается в том, что наши лучшие учителя и стратеги либо мертвы, либо мирно доживают остаток своих дней на Мадре-дель-Мар.

— Мы можем их научить, — пылко заявляет Эликса. — Мы можем сражаться с ними, разве нет?

— Всё, что ты сделаешь, — перебивает Арги, — это приведёшь этих изнеженных леонесцев в нужную форму.

Лейре фыркает.

— Я только наполовину леонеска. И прослужив хотя бы год в Лузонском флоте, ты навсегда забываешь слово «изнеженный».

— Начинайте уже тренировку, — командует Арги.

Кастиан встаёт рядом с Лейре, берёт деревянный шест и принимает боевую стойку против Мэриам и Эликсы. Они равны по скорости и манёвренности. Однако Кастиан и Лейре имеют опыт реальных сражений. Они извлекли всё, что могли, из недолгих тренировок с юными пиратами-мориа и использовали эти знания, чтобы предугадать каждый их выпад. Мэриам удаётся нанести удар по рёбрам Кастиана, но тот встряхивается и ухмыляется, будто боль ему приятна. Такой контраст по сравнению с той мягкой, застенчивой улыбкой, которая была у него на губах, когда мы проснулись на рассвете в объятьях друг друга.

— Теперь я вижу, почему вы вступили в эту борьбу вместе, — произносит Арги, пока мы наблюдаем за тренировочным боем. — Он, должно быть, весь пошёл в мать, потому что я не вижу в нём ничего от Фернандо. Возможно, разве что огонь в глазах. Но если Фернандо движет жажда власти, то Кастианом — желание получить свободу для себя и других.

В какой-то момент Кас отводит глаза от противницы и находит взглядом меня. Мэриам пользуется открывшейся возможностью, нанося удар в лицо. Я морщусь, и нехороший голос, который до жути напоминает Деза, шепчет мне: «А если бы это был реальный меч? Твой принц был бы уже мёртв».

Арги смотрит на меня понимающе.

— Береги своё сердце, Рената.

— В каком смысле?

— В том смысле, что ты не можешь и королевство спасти, и любовь сохранить. Такие времена, как сейчас, не располагают к делам сердечным.

Я хмурюсь, но ничего не отвечаю.

Лео, сидящий по другую руку от неё, поджимает губы.

— Но времена всегда такие. И всё же вы вышли замуж. Дважды.

— А ещё я ушла, когда Иллан и я выбрали разные дороги. Что же касается моего второго супруга, то я не виновата, что он не смог спастись от яда алакрана.

Мы с Лео в ужасе переглянулись.

— Не только ты умеешь шутить, Лео, — хмыкает Арги. Но в уголках её глаз появляются морщинки, а вокруг безымянного пальца вспыхивает воспоминание. — Я всем сердцем любила высокомерную гениальность Иллана. Я рада, что он вырастил сына, о котором всегда мечтал, хоть и не одобряю то, каким способом он забрал мальчика себе.