– Спасибо за наставление, учитель.
Мужчина, глядя на нее, внезапно замахнулся удочкой и опустил ее в воду, которую больше не сковывал лед, а затем спросил:
– Почему лед похож на клинок?
«Учение сердца» развивало идеи конфуцианства, при этом находясь под влиянием чань-буддизма. Оттого стихотворение Янмина напоминало буддийскую гатху[27]. Его ученики часто дискутировали, пытаясь разобраться в непреложных истинах и глубоких смыслах учения.
Раньше наставник и не занимался просвещением Шао Цзюнь, потому сейчас ее переполняла радость от разговора, и она сказала:
– Просто похож, но, в конце концов, лед – всего лишь затвердевшая вода.
Господин Ван слегка улыбнулся, резко поднял удочку и ткнул кончиком в девушку. Выпад получился настолько восхитительным, что могло показаться, будто в руках у мужчины не просто палка с леской, а настоящий меч. Послышался хлопок: Шао Цзюнь заблокировала удар.
– Лед крепок и остер – когда твердо уверен, что он таков, то будешь видеть в нем лишь клинок и не рассмотришь мягкость и гибкость. Лед отличается от воды и разделить их легче, чем сдуть пылинку. Однако, если они соединятся, то никому не под силу будет их различить. Так и искусство владения мечом заключается в мягкости и гибкости, а не в твердости и остроте. В случае, когда у клинка вовсе нет острия, то он уподобляется антилопе, опустившей рога: ее уничтожат, не оставив и следа. Такое орудие не сможет остановить противника, – объяснил Янмин.
Сначала фехтованию Шао Цзюнь обучалась у него, а прибыв во Флоренцию, постепенно переняла стиль Эцио. Техники владения мечом на Востоке и на Западе сильно отличались, причем порой диаметрально. Потому, каждый раз беря в руки клинок, Шао Цзюнь задумывалась, какой стиль использовать. Оттого в день, когда на нее неожиданно напал Гао Фэн, девушка замешкалась и не смогла быстро разобраться с противником. Янмин заметил этот недочет в ее технике. Он понимал, как важно помочь ученице соединить оба пути, ведь бесконечный выбор одного из двух принесет больше вреда, чем пользы. Задумка удалась – Шао Цзюнь все поняла.
Согласно наставлениям господина Чжу, удар Янмина стоило отбить, а затем избежать продолжения схватки. Только сейчас два человека стояли и по неосторожности легко могли упасть в воду. В порыве отчаяния девушка молниеносно парировала, как учил Эцио. Однако наставник ударил так, что она не отбросила его «меч», а ушла в глухую оборону.
– Наставник… – В ее голосе слышалась досада.
– Хотя военное искусство отличается от философии, но у них общее начало. Я понял это, когда изучал Шестикнижие[28], – отстраненно сказал мастер.
В прошлом люди спрашивали Лу Цзююня, почему он не напишет какой-нибудь трактат, и ученый ответил: «Все уже сказано в „Шести книгах“». «Учение сердца» Янмина и философия господина Лу были неразрывно связаны. Руководствуясь одновременно мирными и военными принципами, человек достигает вершины в любом деле, включая самопознание. Как боец Шао Цзюнь уже превзошла господина Чжу и все же пока не познала все тонкости мастерства. А схватки с Гао Фэном и Вэй Винем пошатнули ее уверенность в своих силах.
На лице наставника промелькнула улыбка, он с легким вздохом сказал:
– Сестра, ты прочитала мало книг, однако от природы очень сообразительна. В моем учении нужно руководствоваться и военными, и мирными принципами. Большинство людей хороши во втором. Тебе же нет равных в первом.
Девушка посмотрела на Янмина и вспомнила, как уничтожили Братство ассасинов. В него входило много талантливых бойцов, которые могли изучить искусство войны господина Вана. И Шао Цзюнь пугала мысль, что она – последний ассасин.
– Учитель, нужно возродить Братство, и ваши тревоги уйдут.
Это было их общей мечтой. Мужчина слегка кивнул и сказал:
– Тебе открылось единство познания и действия… Теперь ты сможешь на равных сразиться с Работорговцем, Мясником, Демоном и Змеем, а вот с евнухом Чжаном… Увы.
Шао Цзюнь поняла: наставник признал ее способности.
Янмин убил Гао Фэна, и теперь Тигров осталось шесть. Юй Даюн и Ма Юнчэн уступали по силе Цю Цзюю с Вэй Винем, а лучшим бойцом считался, конечно, старик Юн. Несмотря на слова учителя, после встречи со Змеем Шао Цзюнь чувствовала, насколько сильно уступает евнухам-фаворитам, поэтому сказала:
– Даже самый толстый лед рано или поздно растает.
Мужчина замер от неожиданности, а затем улыбнулся:
– Все верно. Можно ограбить целый город, но украсть идеалы не получится даже у одного-единственного человека. Я горжусь твоей решимостью.
Наставник впервые говорил подобное, от чего Шао Цзюнь расцвела.
– И то правда! И все же вы остерегаетесь старика?
Янмин говорил об оставшихся Тиграх весьма пренебрежительным тоном, используя их прозвища. Обо всех, кроме самого главного. Это навело девушку на мысль: учитель уважает тиду, который уничтожил Братство.
Мужчина тяжело вздохнул, прежде чем ответить:
– Иногда я думаю, что он – мое зеркальное отражение.
Шао Цзюнь потеряла дара речи. Собеседник продолжил:
– В прошлом меня отправили подавить восстание принца Нина[29]. Покойный император прислал туда и евнуха Чжана разобраться с мятежниками. Так что мы провели вечер за душевной беседой…
Также там присутствовал еще один весьма уважаемый человек, который долго беседовал с ними той ночью. И в ту длинную ночь, несмотря на разницу в возрасте и статусе, мужчины мыслили одинаково. Янмин никогда не показывал эмоции, но сейчас горестно вздохнул, вспоминая о былом.
Он посмотрел на ученицу и сказал:
– Кстати, есть еще кое-что. В прошлый раз ты оставила у меня коробочку, и я нашел ключ от ее.
Наставник говорил о маленькой Шкатулке Эцио, которую Шао Цзюнь оставила у него, когда в прошлый раз отправилась повидаться с Шунь. Отдавая ее, сеньор Аудиторе сказал: «Это сокровище, которое передается из поколения в поколение, от брата к брату. Если когда-нибудь попадешь в сложную ситуацию и не будешь знать, что делать… загляни внутрь».
В прошлом Шао Цзюнь мучительно раздумывала о том, как возродить Братство, и хотела открыть «ларчик», вот только ключа не было. Теперь ситуация изменилась.
– Наставник, как думаете, что внутри?
– Не знаю… Никто не знает. Однажды я читал книгу, где говорилось о Шкатулке Предтеч. По описанию похоже на нашу, пусть автор и сделал описание в общих чертах – видимо, пересказал слухи, – поколебавшись, ответил Янмин.
– А название книги помните? – взволнованно спросила Шао Цзюнь.
– «Записки яшмовой крови». Рукопись неизвестного автора династии Сун, в которой рассказывается об обороне крепости Дяоюй. В общем-то, Шкатулка там просто упоминается, – сказал мужчина, качнув головой.
Ответ разочаровал девушку. Заметив ее поникший вид, наставник сказал с легким смешком:
– Кое-что, связанное с этим артефактом, мне все-таки удалось узнать.
– Кое-что? – бездумно повторила собеседница.
– Янь Сун, ректор Академии сынов государства[30], тоже исследовал это дело.
– А зачем? – с удивлением спросила Шао Цзюнь, нахмурив брови.
– Попробуй догадаться. Дам подсказку: несколько лет назад он преподавал в Академии Ханьлинь в Нанкине, но в прошлом году получил должность ректора благодаря рекомендациям евнуха Чжана.
– Все понятно…
– В тот день у горы Волун Гао Фэн скрывался до последнего, думая, что Шкатулка у меня. Я слишком поздно вмешался, а тот удар тебе в поясницу… Черт сам изменил направление движения меча.
Шао Цзюнь понимала, что шансов отразить коварный выпад евнуха Гао у нее практически не было, и списала все на несовершенную технику противника. Теперь, после слов наставника, ее осенило:
– Он заметил у меня за поясом подарок Эцио!
