Выслушав рассказ подруги, бывшая наложница никак не отреагировала и долго молчала, а затем коротко ответила:

– Такова воля небес.

О пожаре Шао Цзюнь узнала только сейчас. На месте дворца Человеколюбия строили новый, но ассасин решила: нынешнему императору просто не понравилась постройка, и он снес здание, а потом приказал возвести новое. А теперь узнала про пожар… Выходит, та вещь пропала навсегда. От этого девушка испытывала примерно такое же чувство, как при смерти бывшего правителя.

Нельзя сказать, что он относился к ней плохо. Ведь не только пожаловал титул Милосердной наложницы, а также и дал право покидать Запретный город. Беспрецедентный случай, надо заметить. Шао Цзюнь вспомнила годы, проведенные во дворце: «Зачастую я чувствовала себя одиноко, зато получила много свободы». Тогда же и принесла клятву верности императору. Когда император Чжу Хоучжао на смертном одре отдал тринадцатилетней Шао Цзюнь на сохранение свиток, девочка впервые в жизни заплакала. Незаметно «сокровище» стало для нее надеждой, последней волей покойного. А теперь надежда исчезла, сгорела в огне.

Ассасин убрала руку с плеча Шунь и со вздохом сказала:

– Теперь уже ничего нельзя изменить. Кстати, евнух Чэнь еще во дворце?

Шао Цзюнь сменила тему, боясь самобичевания со стороны подруги, а там и до меланхолии недалеко. Поняв, что разговор о свитке окончен, Послушная украдкой вздохнула и спросила:

– Который из них?

Фамилия действительно не самая редкая, и во дворце старших евнухов с такой жили по крайней мере пять или шесть человек. Даже к Шунь приставили евнуха Чэня, но он точно не знаком с Шао Цзюнь.

– Который Сицзянь. Я про него.

– А-а-а… Поняла. Когда закрыли Леопардовый павильон, его выслали из столицы. Больше ничего не знаю.

Этот мужчина находился в должности управляющего, то есть главного или старшего евнуха, и отвечал за весь павильон с развлечениями. Шао Цзюнь почти никогда не отходила от покойного императора, а при встречах с ней старик Си вел себя очень почтительно. Поскольку евнух Чэнь не находился в прямом подчинении у старика Юна, то после смерти правителя на него надавили, а потом и вовсе сослали неизвестно куда.

– Куда ты теперь направишься? – спросила Шунь с широко распахнутыми глазами.

– Ох… Тебе лучше не знать для твоего же блага, – смеясь, ответила девушка.

После того как Шао Цзюнь стала наложницей, подруга сильно завидовала, поскольку сама мечтала попасть в гарем императора, и теперь мечта могла исполниться – на кон теперь поставлено многое.

Шао Цзюнь накинула капюшон. Ее наряд хорошо сливался с тенью, так что она могла не бояться, что кто-либо увидит ее. Шунь посмотрела на нее с тревогой и сказала:

– В любом случае тебе нельзя тут задерживаться. Во дворце Сильного Солнца почти никто не живет, но за ним наблюдают стражники из столичного гарнизона и патрулируют территорию.

Внутри Запретного города ночную службу несли сто командиров. Каждые два часа, с семи вечера до пяти утра, двадцать человек поочередно стояли в дозоре, а также были специально назначенные служащие, которые в определенное время проходили с осмотром и ставили печати в журнале, чтобы предотвратить халатное отношение слуг к своим обязанностям.

Шунь и представить себе не могла, как Шао Цзюнь добралась сюда через множество солдат. А если ее обнаружат, то последствия будут самые печальные, и ассасин это тоже понимала. Ответила она бесцветным голосом:

– Хорошо, тогда я ухожу.

Наложница протяжно вздохнула. Шао Цзюнь распахнула окно и уже собиралась выпрыгнуть, как вдруг повернула голову и прошептала:

– Я недавно вернулась с Запада. И прошла через берег коралловых деревьев.

Подруга замерла на мгновение и неловко сказала со смехом:

– Коралловый город такой же, как я рассказывала?

– Ага.

После этого Шунь решила ничего не говорить, иначе собеседница поймет, как ей тяжело живется. Много лет назад они считали друг друга едва ли не сестрами, а сейчас… стали чужими людьми.

Наложница только моргнула, а силуэт Шао Цзюнь уже исчез. Юная Чжан взяла себя в руки, доковыляла до окна и открыла его шире. На улице было темно хоть глаз коли.

– Береги себя, сестра.

По белоснежной щеке любимой наложницы нынешнего императора потекли слезы, ведь она знала: больше они не встретятся.

Ассасин ушла уже далеко и ничего не видела, зато почувствовала, как у нее наворачиваются слезы, ведь она потеряла дружбу, которая согревала ее во время жизни во дворце.

Годы странствий изменили Шао Цзюнь, девушка многое пережила и узнала. Например, из рассуждений Эцио о верности и измене. Во время рассказа Шунь про свиток, Шао Цзюнь положила руку на плечо наложницы. Этот, казалось бы, дружеский жест поддержки на самом деле выполнял роль проверки: тело Послушной наложницы подрагивало, а пульс участился. Сеньор Аудиторе говорил, что если у человека резко расширяются зрачки, а сердце начинает биться чаще, то он врет. И в глазах старой подруги Шао Цзюнь увидела не радость от встречи после долгой разлуки, а сомнения и страх.

Девушка чувствовала пустоту в сердце, будто из него пропало нечто важное и дорогое. Пламя дружбы, которое согревало ее когда-то, потухло.

Сколько она себя помнила, то всегда жила в Запретном городе; никогда не спрашивала о своих родителях или о том, как попала во дворец. В раннем детстве служанки то и дело на нее косились, пугали девочку. До того, как император провозгласил ее любимой наложницей, в жизни Шао Цзюнь было лишь одно светлое и хорошее – дружба с Шунь.

Люди изменчивы, и она ничуть не винила подругу. Когда ассасин уходила, та ничего не сказала, показывая, что не вычеркнула из памяти их дружбу.

«Возможно, я и правда проклята небесами», – эта мысль снова посетила бывшую Милосердную наложницу. Она прекрасно помнила, как раньше все во дворце умышленно избегали маленькую Цзюнь, и только одна старая служанка по-доброму относилась к ней и постоянно угощала фруктами. Однажды девочка спросила, почему все так, а женщина положила руку ей на голову и долго молчала, прежде чем ответила:

– У тебя действительно тяжелая судьба.

В тот раз она впервые услышала слово «судьба», поэтому не поняла, о чем говорила женщина. Сейчас же, когда все самое дорогое и важное осталось лишь в памяти, Шао Цзюнь осознала смысл тех слов. Когда она узнала о заговоре евнухов-фаворитов, те убили старую служанку и едва не добрались до самой шпионки, но ее спас наставник и привел в Братство ассасинов. Все его члены души не чаяли в малышке, которая впервые почувствовала себя дома. Только продлилось это недолго… Вскоре, во время церемонии причисления предков, Тигры уничтожили Братство. Милость императора, а теперь и дружба с Шунь превратились в воспоминания.

С годами Шао Цзюнь пришла к выводу, что родилась под несчастливой звездой, ведь теряла все светлое и радостное, даже если оно появлялось в жизни всего на миг.

Шао Цзюнь беззвучной тенью пробиралась по крытой галерее дворца. Император в стране сменился, но в карауле все осталось по-прежнему: дозорные так же ходили вокруг зданий. Еще тогда Шао Цзюнь хорошо изучила маршруты патрулей и прекрасно знала, в каком углу можно спрятаться и в какой момент нырнуть в другой, а плащ помогал скрываться во мраке. Только на сердце у нее было неспокойно.

Она прошла на запад через галерею позади зала Воцарения и оказалась там, где раньше стоял дворец Человеколюбия. Территорию перегородили, пока шли строительные работы. Стражники вряд ли сюда заглядывали, так что бывшая Милосердная наложница немного расслабилась и осмотрелась: повсюду виднелись следы пожара, который уничтожил абсолютно все.

Пройдя дальше на запад, ассасин запрыгнула на крепостную стену Запретного города, пересекла защитный ров и увидела продолговатый дом – одно из двенадцати императорских ведомств, где изготавливали различную утварь. Покойный правитель Чжу Хоучжао очень любил новые вещи, поэтому часто водил сюда любимую наложницу посмотреть на работу мастеров.