– А до дембеля сколько осталось? – поинтересовался я.

Павлов удрученно покачал головой.

– Вот вернемся в казарму, у своего «календаря» и спросишь. Забыть когда дембель, это даже не смешно!

Что еще за «календарь»? С армейским сленгом я был знаком лишь поверхностно, все-таки военная кафедра – это совсем не срочная служба. Тем более, в восьмидесятых годах явно по-другому говорили. И честно говоря, не знаю, были ли «пиджаки» с военных кафедр в те годы… Нет, ну что-то общее наверняка осталось. Придется включать смекалку и вникать во все аспекты, а чтобы сильно не привлекать к себе внимания, нужно продолжать симулировать продолжающуюся амнезию.

За время перекура, который сильно затянулся, я понял, что гарнизон воинской части сравнительно небольшой, всего-то на сто с лишним человек. Время тут шло медленно, ничего интересного не происходило.

Сегодня был четверг, а на субботу ротный обещал всем дембелям увольнительную в поселок. Правда, при условии, что те ничего не натворят. Кстати дембелей было человек пятнадцать, но большая часть находилась в военном госпитале, с каким-то пищевым отравлением.

– Артем, ты бы форму сменил, – заметил Виктор, осматривая мой внешний вид. – А то как в грязь упал, так и ходишь. Молодые увидят, будет неудобно.

– В роту вернемся, я тебе подменку выдам, а эту постирай! – заметил Антон, указывая на мои штаны. Там все еще были следы жидкой грязи, после моего чудесного возрождения в восьмидесятых.

Кстати, если уж я погиб, что там с моим напарником Серегой? Смог ли он спуститься вниз? И если смог, то что предпринял?

И еще гроза эта. Какая-то она странная была, совсем не по прогнозу. Что-то в ней мистическое было, непонятное. Быть может, из-за нее и произошло это так называемое перерождение?

А впрочем, мне-то какая разница?

После перекура мы двинулись в казарму. Уже на подходе я уловил слабый запах дыма, но не обратил на него никакого внимания. Мало ли кто и что жжет?

Двинулись дальше. Случайно обратил внимание на свое отражение в зеркале, что стояло с краю плаца. Видимо, оно стояло здесь для того, чтобы солдаты могли приводить внешний вид в порядок перед утренним осмотром.

Там точно был не я. Увиденное развеяло последние сомнения. На меня смотрел самый обычный парень, лет двадцати. Ничем особенным я не отличался. Карие глаза, прямой нос и коротко стриженные волосы соломенного цвета. Выражение лица дерзковатое, самоуверенное. А вот взгляд задумчивый – ну, оно понятно почему.

Рост около ста восьмидесяти, одет в военную форму цвета хаки. На ногах черные кирзовые сапоги.

– Ты чего там увидел? – спросил Коржов. – Забыл, как выглядишь?

– Да не… – отозвался я. – Помню. А выгляжу как грязный бомж.

– Сейчас вернемся, переоденешься.

Едва мы вошли в казарму, как худощавый и прямой как палка дневальный на тумбочке противным писклявым голосом завизжал:

– Рота! Приготовиться к построению на обед! Форма одежды номер четыре!

– Проскуряков! – скривившись, воскликнул Павлов. – Прекращай пищать! От твоего ультразвука цветы в каптерке завянут!

– Виноват, исправлюсь! – смущенно отозвался тот и вдруг резко изменился в лице. Глаза округлились и он взвизгнул. – Равняйсь!

Сначала я не понял, почему вдруг стало тихо. Мои сослуживцы вытянулись по стойке, при этом едва сдерживая смех. Боец явно перепутал и подал неверную команду. Чуть повернув голову влево, в дверях я увидел офицера в звании капитана. Здоровый мужик, судя по габаритам. Кажется, это и был ротный.

Ну, ясно. При появлении в подразделении командира, подается «Смирно». При чем тут «равняйсь»?! Растерявшийся Проскуряков и сам уже догадался, что перепутал команду, но исправиться не хватило смелости.

– Че ржете?! – криво усмехнулся офицер, окинув взглядом нашу компанию. Затем громким басом прогудел: – Равняйсь!

Сразу вспомнил голос прапорщика Погребняка из фильма «9 рота», которого крутой и лысый Бондарчук играл.

Послышались смешки, но команду все выполнили исправно.

Спустя несколько секунд тишины капитан вышел на центр прохода, заметил на полу кусок грязи, видимо, отвалившийся с чьей-то подошвы.

– Дежурный! – гаркнул командир роты, ища взглядом сержанта. – Пулей ко мне!

Из дальней части расположения, спотыкаясь, выскочил дежурный по роте, с красной повязкой на руке.

– Товарищ капитан! Во время моего дежурства, происшествий не… – переходя на строевой шаг, отчеканил он.

– Отставить, Карпов! – рыкнул капитан. – Строй роту!

– Есть! Дневальный…

– Рота! На центральном проходе становись! – взвизгнул Проскуряков, отчего ротный даже скривился на один глаз. Обернулся к сержанту.

– Я тебя по-человечески прошу, сними с тумбочки это недоразумение! – он указал на Проскурякова. – Что, с нормальным голосом дневального не мог поставить?

– Виноват, исправлюсь!

Хоть опыта срочной службы у меня и не было, в этих вопросах полным профаном я все же не был. Военная кафедра дала некоторые плюсы и общее представление. По крайней мере, я не зеленый дух, а старослужащий, да еще и в погонах младшего сержанта. Стало быть, можно чуток расслабиться! Хорошо бы еще понимать границы, как можно делать и как нет. Ничего, освоюсь. К тому же, судя по всему, скоро дембель.

Вся рота меньше чем за полминуты построилась на центральном проходе. Я занял место во главе отделения, что подсказал мне Павлов. Оказалось, что я был штатным командиром второго отделения – ага, мне бы еще обязанности повторить…

Старшина роты, тот самый прапорщик, что муштровал бойцов на плацу, проверил наличие личного состава.

– Рота смир-рно! Равнение на середину! – три строевых шага, затем доклад. – Товарищ капитан, рота на центральном проходе построена! Лиц, незаконно отсутствующих, нет! Доложил прапорщик Киреев.

– Вольно! – задумчиво произнес командир. – Значит так, товарищи солдаты…

Вдруг на тумбочке дневального громко зазвонил телефон.

– Дневальный по роте, рядовой Проскуряков! – боец хоть тут не растерялся. – Есть! Так точно, секунду… Товарищ капитан, вас из штаба!

Ротный молча подошел к посту дневального и взял трубку.

– Капитан Глебов!

Пару минут он только слушал и хмыкал. Затем кивнул и, пробурчав что-то в ответ, вернул телефонную трубку на корпус аппарата.

– Значит так, воины! – произнес он, встав перед строем. – Обед отменяется! Набьете желудки сухими пайками.

Тут же со всех сторон послышался недовольный ропот.

– Тишину настроили! – он обвел роту хмурым взглядом. – В пяти километрах отсюда крупный пожар, горит лес. Пока не установлено, но похоже на поджог. Угроза в том, что на пути пожара стоит небольшой поселок, а там старый склад ГСМ. Если огонь дойдет дотуда, сами понимаете. Пожарные расчеты только что взялись за дело, но их мало и они не справляются, а время на исходе. Попросили наше командование о помощи. Задача следующая – оказать содействие и эвакуировать жителей. Вопросы?

– Вопросов нет! – заверил старшина, ответив за всех.

– Вот и хорошо. Тогда на сборы три минуты и марш на плац! Форма одежды номер четыре, лишнего не брать. На всякий случай только бушлаты. Все. Скоро подъедет автобус! Командуйте, старшина!

– Есть! – отозвался прапорщик, обернувшись к подразделению. – Рота, разойдись! Построение через три минуты!

Дальше все закрутилось само собой. Я просто повторял то, что делали мои сослуживцы. Ничего феноменального в этом не было. Рота оказалась неполной и насчитывала лишь шестьдесят четыре человека – что это, учебка?! По штату имелось два взводника, у них по заместителю из сержантского состава. И четыре командира отделения. Еще был старшина, но как я понял, назначен он был недавно.

Не прошло и трех минут, как все бойцы уже стояли на центральном проходе, в полной экипировке.

– Все? – уточнил старшина, окинув взглядом строй. – Напра-во, на выход, бегом… марш!

«Ну, зашибись! – подумал я прямо на ходу. – Ни хрена себе, с корабля на бал! Вот это мне подфартило! Не успел вкус жизни почувствовать, как встрял в какую-то спасательную операцию. Ну, наверное, это даже хорошо, быстрее адаптируюсь».