Не говорить же было, что меня захлестнули эмоции, вызванные его близостью. Колени подкосились и дышать стало трудно.

— Мне показалось, – его голос стал намного глуше и звучал так, словно он был простужен. Царапал за душу. Пробирал до мурашек и заново пробуждал мою вымышленную «паническую атаку», – Мне показалось другое, – продолжил он, посмотрев прямо в глаза.

Потом замолчал. А у меня в очередной раз появилось желание треснуть его чем-нибудь тяжелым.

— Показалось! – повысила я голос и, дернув дверную ручку, выскочила из машины. Горло сдавливало спазмом, и на глазах выступили слезы, которые душили.

— Милана! – следом из машины выскочил Игорь.

Прежде чем он стал свидетелем непрошенных слез, прежде чем начал вновь задавать кучу ненужных вопросов, на которые у меня, несомненно, не было ответов, я резче, чем надо было, сказала, как отрезала:

— Держитесь от меня подальше!

Домой заходила совершенно подавленная. Осознание того, что я сказала напоследок, догнало уже в офисе. Стало так стыдно, что я долго еще бродила по кабинету, сетуя на саму себя. Еще никогда не чувствовала себя такой дурой! Хотелось спрятаться от всего мира и долго не показываться.

Приняв душ, поплелась на кухню готовить ужин. Аппетит пропал, и есть совершенно не хотелось. Вот только у меня подрастающий ребенок, который ел за двоих. Дочка росла очень быстро и кушать просила все больше. Так что, если я и могла пропустить ужин, мелкая нет. Иначе потом она съела бы меня.

Зазвонил телефон, и я едва не упала, споткнувшись о коврик, когда отправилась за ним в коридор.

— Алло, – буркнула в трубку, зажимая ее плечом.

— Милана, что с голосом? – осторожно спросила Маруська.

— Ничего, так. У вас как дела?

— Да все нормально, выздоравливаем. Сегодня в поликлинику ходили. Ты сидишь? Если нет, то сядь, расскажу кое-что! Боюсь, что грохнешься…

Началось! Неужели недостаточно сегодняшних приключений? Правда, вполне возможно, Маруська преувеличивала. Это весьма в ее стиле. Шумно выдохнув в трубку, я все же присела на стул. Ну, мало ли!

— Ну, и?

— Сидишь?

— Марусь! Сижу!

Терпению моему была крышка. Нервно отбивая по паркету ногой, я шикнула:

— Жду…

— Я после поликлиники домой малую, а потом опять в школу, справку отнести. И вот, подхожу я к двери директора, а эта тварь….

— Директор?

— Нет!

— Марусь… – застонала я, теряя терпение.

— А ты не перебивай! Римма…

— Что Римма?

— Милана, помолчи! Римма, эта тварь, в кабинете у директора, понимаешь?

— Пытаюсь, правда, получается с трудом! И что, она соблазняла его?

— Милана! Хуже! Я слышала их разговор, и, поверь, он тебе не понравится!

— Ой, подруга, мне плевать на их разговоры! Ну, вот честно… – перебила я ее словесный поток. Признаться, сегодня мне действительно было наплевать на очередные сплетни. Пусть даже они касались этой вредины, Риммы.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! Она говорила о тебе! Хотя нет, она не говорила о тебе, она наговаривала на тебя. А это разные вещи!

— Ну, то, что она чернит моё имя, не новость! – начала злиться я, хотя и понимала, что подруга ни при чем.

— Милана, – вздохнула Маруська, – она не просто чернила твое имя. Если я правильно поняла, а я поняла правильно, можешь быть в этом уверена, она настаивала и добивалась, чтобы директор подал заявление в определенные структуры. Настаивала, что ты нездорова, еще и в разводе….

Рвано выдохнув, я вскочила и крикнула в трубку:

— Да при чем тут это?!

— Эта тварь настаивала, что у тебя должны забрать Николь! Мол, мать помешанная на сексе и без мужа ничему хорошего не научит…

— Что?!

Кажется, я была на грани. Да как она смела?! Что себе позволила?! И вообще…

— Помешана на сексе?! Она что, совсем дура?! И что значит, в определенные структуры?! Она что, хотела натравить на меня органы опеки?

— Она пыталась уговорить директора совершить подлость. Хочет тебя лишить дочери…

— И чем все закончилось? – не верила я своим ушам и упала на жесткий стул, отбив мягкое место.

— Ну, директор пытался вразумить эту дуру, это то, что я смогла услышать… Правда то, как она к нему обращалась... Так фамильярно. Заставляет думать, что у них не просто обычные отношения. А это может быть очень опасно, если она решит, что бы того ни стоило, уговорить директора подать заявление. Ты же понимаешь, что значит, если к тебе прицепится опека?!

— Я ее убью! И мне плевать, что ее муж… мент! Как она смеет разные гнусности говорить обо мне?! Всякую чушь распространять! Говорить, что я помешана на сексе! Это что за безобразие?! Она вообще рехнулась! И при чем тут мой развод?! Да полстраны живут так! У нас по статистике, небось, больше разводов, чем свадеб!

— Ой, я тебе больше скажу. Статистика гласит, что женщины не особо хотят под венец, – прокомментировала подруга.

Возмущению моему не было предела.

— Марусь, Римма невменяемая, ей богу! Кто ее только надоумил такое выдать?! Жизнь, как говорится, не яшка – видит, кому тяжко! Да она сама не застрахована от развода! В наше время никто не застрахован! – выкрикнула я, что было силы.

Легче не стало. Тревога, что директор решит вмешаться в это сомнительное дело, не отпускала.

По-моему, пора было что-то делать. Как минимум, обратиться к адвокатам. За клевету по головке не погладят. Поговорить с моим лечащим врачом, кто и когда распространял слухи! И, ну держись, Римма, я тебе устрою!

— Ну да, а если учесть, какие высокие у нее отношения с её ментом! Слушай, – затаила дыхание подруга, – А что, если тебе поговорить с Авдеевым?! Правда, я уверена, он не знает о выходках жены! Тем более, он явно неровно к тебе дышит!

— Неровно дышит, говоришь?! – распалилась я не на шутку.

— Ну, это видно…

— Значит, слушай сюда, Авдеев мой! Я его соблазню, и это будет моя месть Римме!

Глава 5

Мне хотелось быть кошкой. Так, чтобы иметь минимум семь жизней. Быть такой же независимой и местами равнодушной. Кошек невозможно заставить подчиняться и выполнять команды. Гуляющие сами по себе, они делают только то, чего сами хотят. Своенравие – не минус усатых-полосатых, более того, я могла бы сказать, что многим по вкусу их независимый характер. Грациозность, изящество и мягкая походка «маленького тигра» – это то, что делало нас женственными и соблазнительными.

Не зря красивую эффектную женщину иногда сравнивали с кошкой. Несмотря на свое свободолюбие, кошка способна искренне привязаться к человеку. Тем ценнее оказывалась ее любовь.

Хотя сейчас не про любовь, скорее, про соблазн. Главный вопрос заключался в том, как соблазнить чужого мужа. Как сделать так, чтобы он был от тебя без ума? Что придумать, чтобы именно он стал твоей жертвой, а не наоборот? Чем удержать? Достаточно ли грациозности тигрицы и мягкости кошечки? И вообще, какой фрукт этот Авдеев? Вполне возможно, мне еще предстояло пожалеть, что связалась с ним. Ведь он вполне подходил под тот тип мужчины, который способен разбить сердце.

Время летело со скоростью песчинок, подхваченных бурей пустыни. Уносилось вдаль и рассыпалось на миллионы частиц. И я чувствовала себя той самой песчинкой, которую ветер занес куда-то далеко.

Бегая из одного учреждение в другое, пыталась добиться справедливости. И понимала, что не могу ухватить тот конец, за который Римма, взявшись однажды, ловко раскручивала некрасивую историю. И, главное, ей здорово удавалось украсить это всевозможными правдами и неправдами.

С директором школы я тоже успела поговорить, предварительно проконсультировавшись с адвокатом. У меня получилось нарыть компромат на мужчину. Вышло это случайно. Зато разговор с самим директором после этого заладился на славу.

Выскочив из здания школы, я неслась на всех порах к машине. Меня переполняли смешанные чувства. И, если честно, увиденное ранее в кабинете директора, загоняло в тупик. Решилась позвонить Маруське.