А еще немыслимо тосковала по Даламану. Новая реальность была на него похожа и в то же время сильно отличалась. Физическая память Кристины Реттер любезно дала мне некоторое понятие о местных правилах и традициях, однако они все равно казались чужими и странными.

Первое время я всерьез переживала за магическое поле утраченной родины. Ритуал Небесной пыли был сорван, огненный колодец остался под землей, а значит, Даламан продолжал сотрясаться от стихийных бедствий. Я больше не могла ему помочь, и это сильно меня угнетало. Я понимала, что с момента смерти Леоноры Сиил, прошло много лет, и за это время чародеи наверняка придумали, как поддержать пострадавшую реальность, но это совершенно не утешало. Вместе с переживаниями о погибшей любви, подобные мысли вызывали такой душевный раздрай, что возможность заново прожить жизнь удачной уже не казалась.

Чтобы прийти в себя и смириться с новой реальностью, мне понадобилось около полутора лет. Боль, обида, тоска по родным краям опустились в недра подсознания и теперь тревожили только во снах.

В какой-то момент я сумела поверить, что Земля, шумная, добрая, гостеприимная, – мой настоящий дом. Что магия древнего чародея не напрасно забросила меня именно сюда. После этого мир развернулся передо мной, как журнал с яркими красивыми картинками. Я научилась бегать на лыжах и кататься на роликовых коньках, много читала и путешествовала. Мне нравилось абсолютно все: пробовать новые блюда, общаться с людьми или просто лежать в траве, любуясь проплывающими по небу облаками.

Я хотела снова заняться медициной, но потом передумала и вместе с братом включилась в развитие семейного бизнеса. Временами у меня случались любовные интрижки, а однажды меня даже позвали замуж. Из последнего, правда, ничего не вышло, однако это событие подарило мне много интересных эмоций.

Двенадцать лет я жила в свое удовольствие, и вдруг ко мне в гости явилось полузабытое прошлое.

Можно ли морально подготовиться к встрече, которую раньше считала недостижимой? Можно ли отсидеться в стороне, когда рядом появляется человек, при одной мысли о котором у меня закипает кровь, а склеенное сердце пытается вырваться из груди?

Пусть, как и в первый раз, я буду наблюдать за Элероном через приоткрытую дверь. Но мне непременно надо его увидеть – хотя бы в последний раз.

Эфлер явился в магазин в тот же вечер – ровно через два часа после звонка Кристофера. В кабинет брата он вошел спокойно и неторопливо, при этом в его глазах читалось такое явное беспокойство, что это было видно даже из моей кладовки.

Крис вежливо пожал гостю руку, после чего подошел к своему столу и снял матерчатый чехол со стоявшей на нем картины.

Элерон склонился над ее разноцветным полотном, плечи его напряглись.

– Она? – с улыбкой спросил мой брат.

– Да.

Голос чародея прозвучал глухо. Он несколько секунд всматривался в пейзаж, а потом осторожно провел по нему пальцем.

– Мы нашли ее на удивление быстро, – заметил Кристофер. – Знаете, это большая удача. Обычно такие редкие вещи приходится искать несколько месяцев, а в вашем случае мы справились всего-то за полторы недели. Это большая удача, верно?

Эфлер не ответил. Он взял картину в руки и повернул ее к свету.

– Что-то не так?

– В этом пейзаже кое-чего не хватает, – теперь в голосе мага слышалось напряжение.

– Возможно, так и есть, – не стал возражать брат. – Видите ли… Наши эксперты не смогли подтвердить подлинность этого полотна. Они указали, что картина была написана давно, но установить ее автора и точное время создания не сумели. Возможно, я напрасно сказал вам про удачу. Есть вариант, что этот «Алоир» – список с аутентичного пейзажа, а потому…

– Это не список, – покачал головой Элерон. – Картина подлинная, я вижу это совершенно ясно. Однако в ней отсутствует одна важная деталь.

– И какая же?

Эфлер положил «Алоир» на стол и шагнул к Крису. Я напряглась. Кристофер тоже.

Маг несколько секунд пристально смотрел брату в глаза.

– Вы знаете, о чем я говорю, – холодно произнес он. – Знаете, не правда ли? А раз так, отвечайте, где она?

– Простите, господин Эфлер, – Крису явно хотелось сделать шаг назад, но он продолжал стоять на месте. – Я вас не понимаю.

– Понимаете, – прошипел Элерон. – Прекрасно понимаете. Я вижу это в ваших глазах. А потому повторяю: куда вы ее дели, Кристофер?

– У вас какие-то проблемы, господин Эфлер? – голос брата тоже стал ледяным. – Плохо себя чувствуете? Или наоборот, слишком хорошо? Чтобы вы понимали: я не работаю с сумасшедшими, алкоголиками и наркоманами. Вы заказали у нас «Праздник в Алоире», мы его нашли. Забирайте картину и уходите. Если она вам не нравится, можете оставить ее тут. Но уйти вам все равно придется.

Эфлер сделал к Крису еще один шаг.

– К этому полотну был привязан дух погибшей женщины, – сказал чародей. – Вы, как маг-менталист, не могли этого не знать. Уберите со своего лица фальшивое удивление, господин Реттер. Меня вам не обмануть. Способности ваши невелики, однако их видно невооруженным взглядом. Духа в картине больше нет. Его извлекли из нее давно, и у меня есть глубокое подозрение, что это сделали именно вы. А потому я спрашиваю в третий раз: куда вы его дели?

У меня задрожали руки. Крис сжал кулаки.

– Мне все понятно, – нарочито спокойно произнес он. – Вы – ненормальный. Конструктивной беседы у нас не выйдет, поэтому потрудитесь немедленно покинуть мой кабинет. В противном случае я вызову охрану.

Эфлер криво усмехнулся, а потом быстро взмахнул рукой. Кристофер захрипел и схватился за горло.

– Отвечайте по-хорошему, господин Реттер, – снова зашипел Элерон. – Иначе будет хуже.

Кровь ударила мне в голову. Ударом ноги я распахнула дверь кладовки и выскочила в кабинет.

– Эфлер!!!

Он обернулся молниеносно. При виде меня глаза чародея расширились, а брови взлетели вверх. В тот же миг потоком моей магии его отшвырнуло в сторону и с силой припечатало об стену.

Кристоферу вернулась способность нормально дышать. Он отпустил свою шею и громко закашлял.

Мне же стало жарко. Где-то глубоко внутри проснулись и потянулись наверх спрятанные много лет назад чувства. Горечь, боль, разочарование, тоска переплелись в страшную гремучую смесь и вылились наружу кипящей обжигающей ненавистью.

Вокруг меня вспыхнуло пламя. Взмахом руки я направила его к упавшему на пол чародею, и нас двоих окружил гудящий огненный круг.

– Сволочь!

Еще один пас, и Эфлер взмыл в воздух, ударился головой об стену и остался висеть на ней, как жук, прикрепленный булавкой к бумажному листу.

– Подонок!

Он почему-то не сопротивлялся. Даже когда невидимая рука сдавила его собственное горло, а лицо из бледного стало бледно-голубым, Элерон не сделал ни одной попытки себя защитить. Его руки и ноги болтались, как плети, зато в глазах, которые он ни на миг не отрывал от моего лица, сверкали звезды.

– Ненавижу тебя! Ненавижу!

Позади что-то крикнул Кристофер. Я не разобрала его слов – конкретно сейчас мне было не до этого.

– Ты сдохнешь здесь! Слышишь? Сдохнешь, как собака!

Эфлер захрипел.

Меня обхватили руками со спины. Я попыталась вырваться, но объятия стали крепче.

– Кристина, прекрати! – крикнул в ухо испуганный брат. – Отпусти его! Он же задохнется!

Элерон снова повалился на пол. Я глубоко вздохнула.

Ярость, клокотавшая в моей груди, начала остывать, а вместе с ней и огонь, который минуту назад бушевал в кабинете Криса.

– Зачем ты пришел? – грозно спросила я у мага. – Что тебе здесь надо?

Тот рвано вздохнул.

– Жива, – пробормотал он не то с ужасом, не то с восхищением, – жива… Леонора…

Щелчком пальцев я призвала к себе лежавший на столе «Алоир» и бросила ему под ноги.

– Забирай! – уже спокойнее сказала Эфлеру. – Забирай и проваливай. Иначе я тебя убью. Клянусь святым небом, убью.

Элерон покосился на картину. Потом бросил на меня еще один долгий взгляд и растворился вместе с нею в воздухе.