– Хорошо…

Павел добрался до дома далеко за полночь. Он бегом поднялся в гостевую комнату. Принял душ и, накинув махровый халат на голое тело, отправился в спальню шатенки.

Та не спала, ожидая, как ей велели.

Смазка в знакомой банке на тумбочке. Он довольно рыкнул. В непривычно послушной Нине тоже была своя прелесть.

Она скинула короткий халатик и повернулась спиной.

Павел втянул воздух. На половинках упругой круглой попы помадой нарисованы сердечки.

Утробный рык.

– Хочу…

Махровый халат полетел на пол. Павел рухнул на колени, языком размазывая помаду по гладкой коже. Нина стонала от удовольствия. Вздыбившаяся плоть мечтала войти в жаркую гладь. Он поднялся. Рука потянулась к смазке.

Она остановила, обводя кончиком языка пухлые губы.

– Не торопись, вся ночь впереди, – и толкнула в грудь.

Он рухнул на разобранную постель, предвкушая сладкую прелюдию.

Нина устроилась между раскинутых ног. Тёмные волосы веером рассыпались по мужским мускулистым бёдрам. Дрожащая головка упёрлась в мягкий рот.

Она прошлась языком по бархатной длине и наклонилась вперёд, обещая:

– Сейчас удивлю…

Он не успел заметить, когда в руке любимой женщины появился нож. Как в замедленной съёмке наблюдая за тем, что произошло мгновенно. Длинное лезвие сверкнуло в свете прикроватных ламп и глубоко вошло в сердце.

Павел дёрнулся, обожжённый невыносимой болью предательства, с изумлением уставившись в серые глаза, успев прошептать.

– Кошка! За что? – и…

Чьи-то руки настойчиво трясли за плечо мертвеца.

Светличный открыл глаза, оказавшись там, где заснул – в семейной спальне. Липкий пот покрывал лицо. Сердце билось, как бешеное. В висках шумело.

До пятидесятипятилетия оставалось четыре года. В доме из родственников кроме него и жены находилась больная мать.

– Паша, Пашенька, что с тобой? Приснился кошмар? – опостылевший голос молодой жены ударил по нервам.

Он откинул одеяло, желая убедиться, что ножа в груди нет. О приятном начале сновидения свидетельствовало мокрое пятно на трусах. В который раз пришедшая в голову мысль: «Ведьма! Как избавиться от её приворота?»

– Уже не сплю! – мечтатель потёр ладонью ноющую грудь.– Плохо видишь?

Внутри Светличного всё клокотало, он боролся с искушением, но оно победило. Оскаленный в волчьей ухмылке рот и слова, рвущиеся из глубины чёрной души:

– Кошка, ты снова станешь моей! – перед глазами промелькнули приятные моменты сна. Он рычал, уверенный, что когда-нибудь это случится. Усмешка скривила рельефные губы, выдавливая предупреждение непокорной бывшей жене. – Готовься!

Склонившаяся над мужем Аиша отшатнулась, как от пощёчины, вспомнив, кто записан в его телефоне под ником «Кошка»…

Глава 1.2

Нина слонялась по дому матери Стаса, устав от ничегонеделанья. Третья неделя вынужденного отдыха. Безделье утомляло. Ежедневные совещания с руководителями отделов не заменят личного общения. Только сумела отладить жизнь любимого предприятия и снова работает вне офиса.

Не помогала отвлечься даже возня с детьми.

Лиска с Трофимом учились удалённо. Умные дети могли себе это позволить. Вряд ли такое случится с вечно витающими в облаках Климом и Эммануэлем, интересующимися чем угодно, только не цифрами с буквами.

С Бероевым и Ковалёвым она созванивалась каждый вечер. Ничего нового у обоих пока не было. Илья несколько раз предлагал встретиться, удивляясь, что Нина так долго не возвращается в Москву.

– Мне надо кое-что прояснить, – отнекивалась она.

– Я помогу.

Она зацепилась за его предложение, памятуя о словах эфэсбэшника.

– Если понадобятся деньги…

Здоровяк не дал договорить.

– Обращайся!

– Спасибо.

Ощущение, что за спиной настолько сильные друзья, вдохновляло и несколько притупляло чувство опасности.

Нина не могла понять: Илья смирился, что они не будут больше любовниками или на что-то по-прежнему надеялся?

– Может, прошвырнёмся по паркам? – ныла она на плече мужа, штурмующего интернет в поисках места для залов.– Мальчишки у бабушки на тренировке, Лиска у прабабушки в гостях с ночёвкой. Мне скучно…

– Хорошо!– Стас захлопнул ноут.

Широкая ладонь с талии переместилась на попу. Вопрос с подтекстом на ухо:

– До прогулки или после?

– После!

Он, с подозрением заглянув в серые глаза, обиженно протянул:

– Почему?

– Иначе потом ты захочешь кушать, я полезу под душ, и нужно будет обсохнуть.

Он рассмеялся. В кои-то веки жена отказывается от секса, аж заподозрил неладное.

– Уговорила, но тогда придётся поесть где-нибудь, – он взглянул на часы, – через час захочу.

– «Война войной, а обед по расписанию»!– Нина радостно напевала под нос, отправляясь переодеваться в джинсы с толстовкой.

– Надень что-нибудь подороже, – Жуков знал, во что сейчас вырядится жена, но вдруг встретятся его знакомые и придётся закончить вечер в приличном ресторане.

– «В любом-то я наряде хороша», – сменила репертуар шатенка, натягивая вместо толстовки пуловер.

Швы со шрама были сняты, но она продолжала его закрывать, чтобы, не дай Бог, что-нибудь не нарушить.

Стас приехал к родным женщинам с изуродованным лицом, времени на шлифовку и реабилитацию не было. Похоже, они отправятся вдвоём убирать каждый свой в одно время.

Отношение Аглаи Фёдоровны и Татьяны Ивановны, бабушки и матери Стаса, очень изменилось к ней после Мексики. Нелюбимая сноха верила в возращение мужа, даже когда все опустили руки.

Копия папы – Клим, не слазил с рук бабушки, в какой-то момент став шарить у той за пазухой, как делал с матерью, если нервничал. Татьяна таяла. Любовь к внукам автоматом переносилась на их мать.

Нина начинала жалеть, что живут не в одном городе. Лучше спортивной бабушки вряд ли найдётся тренер для пацанов, хотя…

Она выглянула из гардеробной, задавая вопрос:

– Жуков, а себе группу возьмёшь?

– Только не нашу мелочь, стану заниматься с детьми постарше.

Значит, про бабушку мысли шли в правильном направлении.

Стас сел за руль. Он знал родной город, как свои пять пальцев.

Нина оглядела стоянку, выполняя наставления Бероева. Машин с праздными пассажирами не заметила. Работающий двигатель был лишь у одной, пустой. Видно включили прогрев из дома.

Никто их не преследовал, можно возвращаться домой в Москву.

Квартиру от камер и жучков вычистили, но Нина всё равно выставила её на продажу, как и подаренную виллу в Испании. Набиралась приличная сумма на средний, по меркам москвичей, дом.

Она врубила на всю русский рок и довольная запела, подняв руки вверх и покачиваясь.

Стас подпевал, совершенно не попадая в ноты. Он смеялся, кидая влюблённые взгляды на неунывающую жену, порыкивая на светофорах на улыбающихся мужчин, с интересом разглядывающих его королеву.

Нина время от времени чмокала его в щёку.

Жуков с нежностью целовал ладонь и холодные пальчики самой желанной женщины.

– Хочу тебя…– с замиранием сердца, имея в виду не только секс.

– Прямо сейчас? – она рассмеялась, борясь с такими же чувствами.

В последние две недели они занимались любовью по несколько раз в день, словно навёрстывая время, что не были вместе.

– «Потому, что нельзя быть красивой такой», – затянул он любимую песню мамы.

Нина таяла, строя глазки тому, кто давно сдал себя ей в пожизненное пользование.

– Нет, так невозможно, – Стас вдарил по тормозам, заехав при первой возможности в карман.– Иди сюда… – с придыханием в голосе.

– Неа… – она, закусив нижнюю губу, отклонилась назад, прижимаясь затылком к холодному стеклу.

Он рычал, одуревая от непроизвольного кокетства жены. Так до безумия невинно и в то же время распущенно, могла делать только она. Кончик острого язычка обвёл пухлые губы. Тонкие пальцы стащили шапку, выпуская на волю водопад тёмных волос.

Рык перешёл в рёв возбуждённого до предела самца. Стас отстегнул ремень безопасности, потянувшись к жене. Хриплым голосом пригрозив: