Да, это была правда, мистер Тёрлоу получил задание от своего босса собрать материал такого рода. Задача, по сути, заключалась в сборе информации о продажах нескольких известных фантастических романов в вышеупомянутом городе за вышеуказанный временной период. В этом вопросе Джо очень помог один человек, которого за глаза называли дядюшкой Корблом. Это был старый немец из Висбадена, который в начале восьмидесятых переехал из Германии в Америку — вернее, в Портленд — по его словам, из-за проблем с контрабандной торговлей на родине. На земле обетованной он не прекратил своих грязных делишек, а напротив, организовал книжный магазин, где — нелегально, конечно — продавал за полцены немецкие книги тем людям, которые умели читать на этом языке. Среди них, как нетрудно догадаться, был и сам мистер Тёрлоу, который в детстве более или менее изучал немецкий язык по школьной программе — и, можно даже сказать, был одним из немногих среди своих одноклассников, кто действительно преуспел в его изучении.
Собственно говоря, при поддержке дядюшки Корбла мистер Тёрлоу и начал писать своё небольшое расследование. Как ему удалось выяснить, по какой-то странной причине среди жителей Мюнхена широкой популярностью пользовалась книга неких Братьев Стругацких, длинное название которой можно было примерно перевести на английский как «Это непросто, быть богом». Мистер Тёрлоу понятия не имел, о чем могла быть эта книга, но впечатляющая цифра, стоявшая в колонке «Am Besten Verkaufen» (Список продаж), заинтересовала его в том смысле, что если уж немцы покупали эту книгу большим спросом, то почему бы ему, ленивому американцу по имени Джо не прочитать её хотя бы раз?
По совету старого немца мистер Тёрлоу, не прибегая к услугам переводчика, написал что-то вроде заявления, где указал название книги и автора, после чего отдал его Корблу, который заявил, что благодаря этой процедуре желаемая книга будет лежать на столе Джо через пару недель. Кстати, стоит заметить, что старый шакал даже не взял с него ни цента за эту операцию — видимо, дружеские отношения среди немецкого народа имели какую-то почти священную ценность, хотя, глядя на дядюшку Корбла, Джо сильно в этом сомневался...
Отбросив мысли о гордом немецком народе, Джо ответил на адресованный ему вопрос относительно папки:
— Нет, Джаф, честно говоря, я так устал вчера во время поездки на автобусе, что мне было лень смотреть на материалы — я сразу пошёл мыться. А ты отвлек меня от ванны своим звонком.
Он не смог удержаться от колкости в своей фразе, которую, по совести говоря, следовало бы сказать вчера по телефону, но тогда он был немного не в том настроении.
— Ну, извини, Джо, я же не знал, что ты варишься в кипящей воде, как цыпленок в кастрюльке, — Джаф тоже был не прочь обменяться шутками со своим другом.
— Ох, как меня уже тошнит от этой куриной темы! — в гневе крикнул мистер Тёрлоу.
Хозяин квартиры спросил своего гостя, в чем дело, и Джо вкратце изложил ему свои ранее упомянутые мысли относительно того факта, что со вчерашнего вечера он по сути не ел ничего, кроме яиц и связанных с ними блюд. Джафет пошутил, что сегодня, по крайней мере, он угостил его горохом и рыбой, но его собеседник, высказав свои переживания, замкнулся в себе и делал вид, что не слышал его слов. Джаф, заметив состояние своего друга, намекнул ему, что, возможно, ему пора возвращаться домой. Слегка вздрогнув, мистер Тёрлоу согласился с ним и, пожимая Джафу руку, хотел что-то сказать на прощание, но язык больше не повиновался ему...
Выходя из своей квартиры на лестничной клетке четвертого этажа, Джо слегка поёжился — оказывается, он даже представить себе не мог, что из-за готовки в квартире Джафета стояла такая жара, что, привыкнув к подобной температуре, он уже откровенно мерз вне её стен. Еле передвигая ноги, мистер Тёрлоу спустился вниз и, чуть не столкнувшись в дверях с каким-то опрятным мужчиной с широко раскрытыми глазами (от страха что ли?), наконец покинул это здание.
Выйдя на улицу, он почувствовал, что погода несколько изменилась. И в самом деле, солнце, до этого ярко светившее в небе, впервые за эту неделю было спрятано за облаками. Теперь, подумал Джо, ему не придется щуриться от слепящего солнечного света, приближаясь к своему дому. Это, по сути, имеющее мало смысла обстоятельство по какой-то причине наполнило его энергией, и он побежал вперёд, как было этим утром. К своему собственному удивлению, мистер Тёрлоу не запыхался, его ноги даже не устали к тому времени, когда он преодолел весь путь и, вытащив из кармана ключ от калитки, посмотрел на крышу дома старины Харри... Извините, семьи Йонс.
Его чуткие уши уловили звук шагов по траве, доносившийся из-за соседского забора. Кто-то из женской половины — ибо сам мистер Йонс едва ли мог так легко передвигаться — прогуливался возле дома. Джо, немного поколебавшись, открыл калитку и чуть не потерял равновесие — его изголодавшийся пес упёрся своими лапами в его животу с такой силой, что если бы Джо не ухватился левой рукой за железную калитку, он неминуемо лежал бы сейчас на траве.
Похоже, что во время этого инцидента изо рта Джо вырвался какой-то забавный звук — по-видимому, приглушенный крик, — потому что по другую сторону забора, со стороны дома новых соседей, послышался хорошо знакомый ему звонкий смех, похожий на звон колокольчиков. Мистер Тёрлоу внезапно ощутил прилив стыда. Он был почти полностью уверен, что маленькая девочка ничего не могла разглядеть за плотно сбитыми досками деревянного забора, но он понимал, что сам шум возни (а также его крик — хотя он не мог вспомнить, действительно ли он издал его в тот момент) неминуемо привлек её внимание. Нерешительно борясь с собой, он сумел совладать со своим чувством смущения и, как ни в чем не бывало, сказал своему верному Буффало:
— Ну, извини меня, приятель, я совсем забыл, что ты голодал целых шесть дней.
Потрепав собаку за ухом, он вошел в свой дом. Стаскивая с ног парадные туфли (он никак не мог привыкнуть к тому, что ношение сандалий не является признаком впадения в детство), он сказал вслух, чтобы не забыть:
— Ладно, Джо, запомни — ты должен покормить собаку, иначе дорого заплатишь за то, что не позаботился о своём защитнике!
Несколько командирский тон его собственного обращения слегка растянул уголки его губ, но внутри он не смеялся. Сейчас он хочет немного вздремнуть. Идти в спальню ему было решительно лень, поэтому Джо устроился прямо на диване, который стоял в довольно просторной кухне рядом с обеденным столом и, подложив под голову кажущийся туго запакованным мешок с мукой, вытянул ноги вперёд и, забыв обо всем на свете, отдался во власть младшего брата смерти.
Сон, который он увидел тогда, лёжа на кухонном диване, поразил его странным сочетанием милого и жуткого в равных пропорциях. Если описывать это более или менее подробно, то он увидел в нём берег какого-то моря. По песку, усыпанному ракушками виейры (морского гребешка), бегали двое детей — мальчик и девочка. Обоим на вид было лет по десять. Дети были одеты по моде, вызывющей ассоциации с Викторианской Англией. Они бежали друг за другом по песку, невольно разбрасывая его ногами. Затем они остановились рядом, и мальчик, достав откуда-то из-за пазухи чёрный котелок — Джо вспомнил, что он был явно рассчитан на кого-то постарше этого ребенка, — подбросил его вверх. Шляпа закружилась в воздухе и попала в воздушный поток, который унес её прочь от воды. Мальчик бросился догонять головной убор. девочка осталась стоять на месте, глядя ему вслед и что-то крича — видимо, это были ободряющие слова. Вскоре фигура её друга скрылась за песчаными дюнами, которые тянулись вглубь пляжа. Маленькой девочке, очевидно, надоело стоять на одном месте, и она вприпрыжку побежала по следам, оставленным босыми ногами мальчика.
