Когда Делия немного успокоилась, она снова подошла к подоконнику и стала напряженно вглядываться в окно соседского дома, надеясь увидеть в нем знакомое лицо, но, увы, за стеклом никого не было. До ушей девочки доносилось пение птиц, которое в этот момент показалось ей насмешкой — как будто сама природа издевалась над Делией и смеялась над её горем. Бедняжке снова захотелось заплакать, но у нее не осталось на это сил — тогда она сделала над собой усилие и попыталась взять себя в руки, но ощущение беды, нависшей над головой Делии, не покидало ее до тех пор, пока не вернулись её родители.

Когда вечером вся семья собралась за столом, девочка заметила, что взрослые явно чем-то расстроены — в их движениях чувствовалось заметное напряжение и какой-то бессильный гнев. Прочитав молитву, они минуту или две молчали, не спеша приступать к еде — её отец выглядел озабоченным и печальным, а мать была необычно тихой и поглощенной своими мыслями. Вскоре отец, обменявшись взглядами с женой, вдруг повернулся к дочери, которая сидела по левую руку от него.

— Делия, — с усилием произнес он, поворачиваясь к ней, — я хочу попросить тебя об одном одолжении.

При этих словах он проглотил комок, вставший у него в горле.

— Что ты хочешь сказать, папочка? — как святая невинность, спросила его дочка.

Делия не могла себе представить, о чем он попросит её, но, почувствовав неладное, инстинктивно поджала ноги под стул и, подняв глаза на отца, увидела странный блеск в его глазах.

— Забудь о нем, — сказал он тихо, — об этом Джордане, — мрачно добавил он.

Девочка была готова услышать от отца что угодно, но только не это. Хотя, честно говоря, с самого первого дня переезда в Портленд Делия подозревала, что её отец всем сердцем ненавидел своего соседа, но по крайней мере она никогда раньше не слышала, чтобы её отец публично выражал свою неприязнь. Поэтому, когда глава семейства произнес эти шесть слов, они произвели на девочку не меньшее впечатление, чем сам факт того, что дядя Джо вместе с Буффало так и не соизволили порадовать Делию своим присутствием на их прежнем месте.

Ошеломленная маленькая девочка молча смотрела на отца, не находя в себе сил заговорить — только плотнее вжалась в спинку стула и захлопала ресницами, как часто делала в состоянии крайнего шока. Вскоре Делии удалось взять себя в руки и облизать пересохшие от возбуждения губы.

— Почему, папа? — заикаясь, пробормотала девочка, неотрывно глядя на морщинистое лицо своего старого отца.

— Потому, милая, что дядя Джо умер, — ответил тот с удивительной мягкостью, отправляя в рот ломтик бекона.

Малышка невольно почувствовала аппетит, глядя на то, как сосредоточенно её папа пережевывает мясо, но слова, которые он произнес перед этим, снова повергли её в грусть. Она перевела взгляд на мать, но та, не произнеся ни единого слова, лишь скорбно покачала головой, усердно работая вилкой. Внутри девочку сжигало чувство стыда за свое поведение — в конце концов, она не должна была так сильно беспокоиться о судьбе какого-то человека, который даже не являлся её родственником. Но Делия не могла заставить себя просто так забыть о дяде Джо — настолько сильное впечатление он на неё произвел, и поэтому в эту минуту, когда её отец объявил о смерти Джордана, ей было очень трудно отнестись к этим словам серьезно.

— Умер? В каком смысле? — растерянно спросила она.

Она втайне мечтала о том, чтобы папа признался ей в том, что он просто пошутил, и на самом деле дядя Джо просто задержался на работе и вернется домой только завтра. Делия напряженно ждала ответа, но её отец не торопился удовлетворять её любопытство — вместо этого он продолжал уплетать за обе щеки макароны, густо политые грибным соусом. Наконец, доев свою порцию, он вытер салфеткой жирные губы и откашлялся.

— Есть такая болезнь, называется рак, — начал её отец издалека.

— Я не понимаю, как это... — хотела вмешаться девочка, но отец властно поднял ладонь, и дочери пришлось замолчать.

— Когда человек много курит и пьет, — продолжал старик, — то его тело постепенно увядает, как растение, которое никто не поливает.

Делия не могла не отметить про себя, что эта аналогия была совершенно неуместна в данной ситуации, но что поделаешь — её отец был всего лишь продавцом лекарств, поэтому было бы очень опрометчиво ожидать от него красивых метафор и сравнений. Делия смерила отца холодным взглядом, но он, казалось, не заметил упрека в её глазах и налил себе еще чашку чая. И тут её мать наконец решила вмешаться в разговор между своим мужем и дочерью — она запрокинула голову и, глядя куда-то в потолок, принялась помешивать ложечкой в своей чашке.

— Хороший ребенок — это послушный ребенок, — сказала она в каком-то отстраненном состоянии.

— Это очень правильное наблюдение, — кивнул её муж.

Их дочку внезапно охватило чувство праведного гнева, как будто нравоучительное замечание матери унизило её, поставив в один ряд с теми напыщенными, безмозглыми детьми-моделями, которых Делии доводилось видеть на экране телевизора или на рекламных щитах. Делия с трудом сдерживала свой гнев, и всё, что она могла сделать, это встать из-за стола и громко топнуть ногой.

— Вы хотите сказать мне, — воскликнула она на весь обеденный зал, — что родителям нужны не гении или мыслители, но безмозглые исполнители?!

В следующую секунду она тут же выбежала из столовой, так и не доев восхитительных блюд, которые её мать приготовила для всей семьи в целом и для самой малышки в частности. Понаблюдав за дочерью, мать повернулась к супругу — по её лицу было видно, что слова девочки произвели на неё сильное впечатление.

— Santo Deus! — по-португальски сказала она тихо, но очень выразительно. — Ты знаешь, что она сделала?

Глава семейства пожал плечами и снова посмотрел на дверь, в которой исчезла его маленькая девочка. Он подумал про себя, что Делия — девочка не промах, вся в отца — ибо давала волю гневу точно так же, как и он сам в свои молодые годы, и даже взгляд её глаз был таким же пронзительным и безжалостным... Но жена отвлекла его от приятных мыслей.

— Делия процитировала Робеспьера на наших собственных глазах! — при этих словах женщина схватилась за голову.

— Ну и что в этом такого плохого? — равнодушно спросил её муж, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Более того, у неё хватило ума перефразировать его слова! — взволнованно продолжила его жена.

— Подумаешь беда какая. Нашей дочери уже восемь лет, мы должны радоваться, что она развивается! — флегматично ответил глава семейства.

— Это все из-за этого насильника, этого проклятого...

Мать Делии остановилась на полуслове, как будто ей было очень неприятно произносить имя человека, который, по её мнению, научил её дочь некоторым очень и очень нехорошим вещам. Отец понял, кого его жена имела в виду, и перестал улыбаться.

— Ты можешь быть спокойна, дорогая, — серьезно сказал он, отводя взгляд в сторону, — мы преподали этому негодяю урок, и он никогда больше не посмеет приблизиться к нашей дочери, как бы ему этого не хотелось.