– Ну что же, – отвечаю я, – значит дуэль.

– Много чести, – гремит он, но тут же понизив голос и прищурившись, спрашивает. – Ты за что Троекурова вышиб? Мне вот интересно просто. И как, главное.

– За то, что не хотел делать, то что мне надо было.

– Понтов у тебя дохера, – кивает Печёнкин. – Даже интересно было бы тебя на дыбу вздёрнуть. Посмотреть, такой ли ты крутой, как пишешься. Но ладно, это ещё успеем. Давай дуэль. За столом тебя тоже проверить интересно. Играем не на фишки, на бабки. Минималка тысяча. Если проиграю, закрою твоё дело. Если выиграю, девку эту оттарабаню.

– На девушку игры не будет. Если выиграете я у нас казино открою, чтоб в Новосиб не надо было мотаться.

– Хер тебе на лысый череп, – отвечает он со смехом. – И так откроешь. Только девка.

– Если проиграю, буду делиться информацией из ЦК, – блефую я.

– Чего? – морщится он. – Да откуда у тебя информация, заморыш?

Я пожимаю плечами.

– Ну а вот это всё откуда? – обвожу я рукой. – В лотерею выиграл? Ладно, попрошу ещё, чтоб вас пореже в отчёты о работе включали.

Он пренебрежительно хмыкает:

– Значит так, сынуля. Твои отчёты мне до одного места. Ты кого пугать вздумал, дурачок малолетний? Я вот так мизинчиком шевельну, и тебя не станет. И никто даже не заметит, кроме мамки твоей. Плюну, и ты утонешь. Исчезнешь во мраке. Понимаешь, что я говорю? Доступно излагаю? Но ты меня заинтересовал. Как зверушка в зоопарке. Любопытство моё вызвал. Так что слишком-то не расширяйся, не важничай. Я тебе сказал, если проиграю, дело твоё закрою. Если выиграю, оттарабаню девку твою, а тебя законопачу на пятнашку. Все висяки на тебя повешу. Ты у меня из комсомольца в маньяка-рецидивиста превратишься. Не хочешь играть, не надо. Сегодня же по этапу поедешь.

– Ладно, – говорю я задумчиво и несколько секунд выжидаю, – если проиграю верну тебя в Москву в течение года. Если не верну, посадишь. Через год.

Он наклоняет голову вперёд и смотрит, набычившись. Глаза наливаются кровью. Повисает пауза.

– Ишь ты, – наконец, произносит он. – Сучий потрох. Ну ладно, но если не вернёшь я лично и девку и тебя отымею и поедешь ты прямёхонько в петушатник сексуальный опыт нарабатывать. На том и порешим. Минимальная ставка тысяча, лимит на раздачу двадцатка. Давай, организовывай. Я пока горло промочу, да скажу, чтоб деньги привезли.

– За счёт заведения, – бросаю я проходящему мимо официанту и указываю на генерала.

Я нахожу Бакса и говорю ему, чтобы готовил приватный зал для большой игры. Потом подзываю Лиду и прошу позвонить в больницу, узнать информацию о состоянии Айгуль.

– Лида, если будет информация во время игры, подходи ко мне и сразу докладывай. Тихонько только.

После этого подхожу к Цвету.

– Я возьму из кассы тысяч двадцать. Буду играть с Печёнкиным в приватном зале. Если проиграю, возмещу из своей доли.

– Мы столько ещё и не заработали наверное.

– Неважно, говорю же верну.

– Ну, смотри, Бро. Рискуешь.

– Знаю.

– Мля, ты в натуре отчаянный кент, – хмурится он. – От Айгуль есть чё?

Я отрицательно мотаю головой. Отчаянный, да. Не отчаянный, а слетевший с катушек. Чёт как-то всё в тумане, ёлки-палки. Пойду с Платонычем поболтаю.

– Дядя Юра, ну как ты тут? – приобнимаю я его за плечо.

– Ничего, Егор, а ты?

– Да, так как-то.

Я вкратце рассказываю ему последние события и он огорчённо качает головой.

– Туда пройти-то можно будет, чтоб моральную поддержку оказать? – спрашивает он.

– Можно, конечно. Ты же дядька родной. И спасибо, что мозги мне не выносишь.

– Так чего выносить-то? Делу не поможешь.

И то верно.

Примерно через час мы проходим в отдельный зал. Я, Платоныч, Цвет, Печёнкин и двое чуваков с постными рожами со стороны генерала. Играть будем вдвоём. Фишка дилера будет переходить по очереди от меня к нему. Это, по сути, означает лишь, кто первый будет делать ставку, а кто отвечать в каждой раздаче.

Блайндов не будет. Минимальная ставка – тысяча рублей. Ну, вот, собственно и всё. Мы садимся напротив друг друга, а дилер усаживается сбоку между нами. Зрители встают за дилером.

Перед нами лежат пачки денег. По десять пачек десятирублёвых у каждого.

– Ну что, понеслась? – говорит Печёнкин и кивает своим парням. – Колода будет наша. Надеюсь возражать не станете.

– Конечно, – отвечаю я и киваю дилеру, невзрачному мужичку с усами подковой и волосами расчёсанными на прямой пробор.

Дилер берёт колоду у спутника генерала, тщательно тасует и с независимым видом выдаёт две карты мне и столько же Печёнкину. Чувствую себя Джеймсом Бондом. Правда без технической поддержки и сухого мартини, зато с несгибаемой волей.

Мы смотрим полученные карты, отгибая уголки, чтобы никто не смог подглядеть

Печёнкин крякает и двигает на центр стола две тысячи. Я делаю то же самое. Дилер выкладывает на стол первые три карты. Это червовый валет, пиковый король и трефовый туз.

– Ваше слово, – говорит дилер, обращаясь к моему визави.

Генерал хмурится, соображая, и пялится на выложенные карты. Потом отсчитывает четыре пачки и выдвигает на центр. После этого поднимает глаза и безо всяких эмоций смотрит на меня. А я смотрю на него и тоже стараюсь выглядеть совершенно бесстрастно.

Это напоминает вестерн Серджио Леоне, когда на экране идут очень долгие крупные планы. Там только глаза. Только глаза. Но в нашем случае ещё и губы. Сердце замирает. Краешек губы под миниатюрным шрамом, самый верх арки купидона едва заметно дёргается. Есть! Лишь бы не среагировать, чтобы он не понял, что я заметил.

Но у меня каменное лицо. Это точно. Только по спине бежит маленькая холодная струйка…

– Уравниваю, – спокойно говорю я и тоже отодвигаю от себя четыре тысячи.

Дилер выкладывает четвёртую карту, это бубновый валет.

В этот момент в зал заходит Лида. Она идёт, покачивая бёдрами и, подойдя ко мне, низко наклоняется. Я смотрю на генерала, а он пожирает её глазами. Ему сейчас явно не до карт. Лида тихо, чтобы никто не слышал говорит:

– Сейчас заканчивают повторную операцию. Медсестра пока ничего не знает, как поговорит с доктором, сразу позвонит. Я сообщу.

Я киваю. Какая ещё повторная операция. Блин…

Лида выпрямляется и, стуча каблучками выходит из зала. Печёнкин облизывает губы и провожает её глазами до самого выхода. Потом проводит рукой по сальным волосам и задумчиво смотрит на выложенные перед дилером карты.

– Поднимаю, – наконец заявляет он и отодвигает от себя пять тысяч.

Он сразу задирает планку очень высоко. Если сейчас я сброшу, то в следующей раздаче у меня останется слишком мало денег и я не смогу ответить на высокую ставку… Мда… Значит, придётся снова залезать в кассу. Цвет может заартачиться… Ладно, карта у него херовая, если верить дрожащей губе…

Чуйка, где ты? Ведь была же она у меня и ни раз спасала за столом… Был в моей жизни период, когда я играл. Хорошо играл, удачливо, дерзко. Как месье Ле Шифр… И кончил примерно как он, правда в отличие от него ещё несколько лет выплачивал долг… А сейчас у меня будет только год и минус двадцать тысяч, если что… Или докуда мы там дойдём…

– Поддерживаю.

Я двигаю пять тысяч на середину стола.

Дилер выкладывает последнюю пятую карту. Это бубновый король.

Печёнкин дважды поворачивает голову, разминая шею, как борец перед схваткой. Потом достаёт из кармана пачку «Мальборо» и зажигалку «Зиппо». Прям заправский америкос, поглядите на него…

Он откидывает крышку у зажигалки и тут же захлопывает. Открывает и закрывает. Делает так раз двадцать, методично и монотонно. Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк… При этом на лице его не двигается ни один мускул.

Лицо его выглядит несвежим и обрюзгшим. У него влажная кожа, мешки под глазами, на носу проступают бордовые прожилки сосудов. Но всё это совершенно неподвижно, и только глаза шарят по выложенным на столе картам. И вдруг, губа… Она дёргается! Дважды! Он блефует!