Глава 5

Илья Олейников: «Я похож на своего сына?»

Есть люди, после ухода из жизни которых ощущается пустота. Таким человеком был для меня Илья Олейников. Я скучаю по Ильюше по сей день, как он однажды предложил мне себя называть. Шутил, конечно.

Я не помню, какой предмет разговора был в самом начале нашего знакомства, зато хорошо помню, как оно развивалось. Бегу по Фонтанке, на улице уже промозгло – заосеняло. Я – в демисезонных сапогах и лёгком пальто. Влетаю в студию «Городка», она находилась во дворике на Фонтанке. Илья знал, что я должна была войти. Сидит, повернувшись ко мне спиной, эффектно поворачивается, на нём – ярко-оранжевая майка и белые брюки. Видит, что я изумилась, но вида не подаёт.

– Илья, не жарко? – сыронизировала я.

– Совсем нет. Я только что из Испании вернулся, – отвечает он и встаёт. – Ну, теперь я похож на своего сына? (сын Ильи Олейникова – известный музыкант Денис Клявер. Прим.авт.). При этом показывает мне свои накаченные мышцы.

– Похож, пожалуй, Илья, – одобрительно говорю и понимаю, что он в прекрасной форме. На тот момент ему было около шестидесяти. Илья продолжал много курить, но ходил заниматься в зал.

Однажды решил почитать мне стихотворение.

– Не буду дальше, – вдруг на концовке сказал он.

– Почему?

– Там… мат.

– Илюша, дерзай! Ты мне уже столько всего наговорил.

– Там тяжёлый мат, – опустив голову, прошептал Ильюша, и почему-то покраснел.

– Ну, ладно… И он произнёс эту концовку. Мат был действительно тяжёлый.

Мат из его уст звучал совершенно не оскорбительно, он придавал особый цимес его рассказам. Каждое наше интервью превращалось в чудесное шоу.

– Я написал музыку к фильму «Тайский вояж Степаныча». Пойдём в нашу студию, послушаешь, – предложил Илья, когда я пришла на встречу для очередного интервью. Мы входим в отдельный кабинет, где для нас играют музыку из будущего фильма. – Как тебе?

– Очень здорово, Илья, спасибо.

– Да, я хорошо пишу, – с гордостью запрокинув голову, произнес он. – В этом фильме мою жену играет Люба Полищук. Я так захотел. Мою жену может сыграть только Люба. Для меня она – идеальная жена.

– А какая она – идеальная жена?

– Та, которая не выносит мозг, добрая, не стерва. Одним словом, как моя Ира. Хочешь, я тебе историю расскажу, как мы с Иркой однажды поссорились, а потом помирились.

– Конечно!

– Ну, мы с Иркой моей были на море, пошли на пляж, где вдребезги разругались. «Тьфу, не хочу с тобой больше рядом здесь сидеть», – сказала моя благоверная и побрела прочь по пляжу, развевать свою тоску-печаль, что такой идиот, как я ей достался. Долго её не было, я уже начал волноваться, как вижу: она возвращается и ржёт так, что люди на неё оборачиваются. Думаю, точно от горя, что со мной связалась, у неё крышу снесло. «Илюшка! Какой ты у меня талантливый! Иду по пляжу, сидит компания молодых людей и, что-то читая, хохочут, аж, за животы держатся. Я остановилась, прислушалась… Представляешь, они твою книгу читают! Какая я счастливая, что ты мне достался», – сказала она. Ну, что же, мне теперь придётся каждый раз оплачивать дорогу этим ребятам, чтобы они за нами путешествовали, и успокаивали тебя, когда ты будешь на меня сердиться?! Она кинулась ко мне в объятия. Это я о том, что все надо воспринимать с юмором. Ира ведь так долго терпела всю эту мою неустроенность, моё безденежье, поэтому, когда я её обижаю, то чувствую себя человеческим убийцей.

– Она никогда не устраивала сцен?

– Никогда! Помню, пригласил Иру впервые на мороженое, потому как кроме, как на него у меня больше не было денег. Понятно, что потом захотелось кофе, потом водички попили. «Три с полтиной», – сказал официант. Ириша, посмотрев на меня, достала из своей красивой импортной сумочки деньги. Моя замызганная трёшка очень жалко смотрелась на фоне её новенькой шуршащей десятки. Я не знал, куда и глаза девать. Сколько этих десяток она вытащила из своей этой сумочки… Пришли мы регистрироваться в ЗАГС, надо было заплатить пошлину за регистрацию, а у меня и рубля не было. Снова выручила волшебная сумочка. Ира мне об этом никогда не напоминала, она просто всегда в меня верила.

Он никогда не стеснялся рассказывать о личном, гордился своими родными, обожал своего внука Тимофеем.

– Тимошка – это моя любовь и… боль!

– Почему боль?

– Потому что играем мы с ним, играем, а потом он мне говорит: «Дед, ты меня уже достал!» Если серьёзно, то хотелось бы видеться с ним чаще. Мы с Ирой подарили ему гитару и теперь на пару с ним бренькаем и тренькаем, а с бабушкой он учится водить машину.

– А ты водишь машину?

– С ума сошла?! Первый столб будет мой! Я плохо общаюсь с техникой и очень эмоционален, поэтому посадил за руль Иришу. В общем, как ты поняла, без своей Ирочки я ноль без палочки. Вот так вроде не замечаю, а сейчас, когда начал тебе рассказывать, то получается, что всё связано с Ирой.

Однажды я сказала Илье: «за твои интервью журналисты тебе должны платить деньги немалые, будто бы за юмористический концерт».

На что он, как всегда, похвалил себя.

– Какие тебе мужчины больше всего нравятся? – как-то раз спросил меня Илья.

– С чувством юмора, – ответила я.

– Понял тебя, – с серьезным выражением лица произнес Илюша. – Легли, значит, вы с ним в постель, поржали минут пять и спать?

– Неее, – протянула я.

– Так видишь, ты ведёшь себя как настоящая женщина – сама себе противоречишь. Только что мне отрапортовала, что тебя интересует только чувство юмора.

После этого разговора, который у нас продвигался в одном русле мы и решили, что наше интервью будет о взаимоотношениях мужчины и женщины.

Надо сказать, что у Ильи не было привычки говорить, что он уже это рассказывал. «Ой, это тысячу раз уже все писали», – слышу я неоднократно. Илья был человеком старой закалки – вежливым и очень воспитанным.

– А ты эту историю хочешь написать? «Мне самому она очень нравится», —говорил обычно Илья, закуривал сигарету, клал ногу на ногу и тут начинался театр одного актёра.

Одна из историй, которая ему самому нравилась – романтическая и очень трогательная о его отце, вошла в это интервью.

ИЗ СМИ

«Легче взять крепость, чем женщину»

– Илья, вы за последние полгода часто влюбляетесь?

– Это мои герои на экране влюбляются, а я только делаю вид. Вообще по натуре я не влюбчивый, а увлекающейся. Любовь – определённый транквилизатор, она стимулирует творчество. А вот безответная любовь – она не мешает, а дестабилизирует. Поскольку я – не Домогаров, мне женщины никогда не давались легко, приходилось очень много преодолевать, чтобы Она – стала моей.

– Так и должно быть: мужчина по своей природе охотник…

– Ну, не до такой степени. Есть мужики, которым запросто удаётся соблазнить женщину. У меня был партнёр на эстраде Рома Казаков. Я не скажу, что он был красавцем. Человек маленького роста, лысоватый, но в нём присутствовала какая-то магия, которая исключительно на всех дам действовала убойно. Ему хватало пяти минут, чтобы затащить женщину в постель. Соврал. Тащить не надо было, она сама туда шла. Женщинам всегда хотелось пожалеть маленького Рому, а он этим пользовался, Царствие ему небесное. Мне же приходилось брать их приступом при помощи лестниц, таранов, огромного количества вина, интересных рассказов. В 80 % случаев такие старания оборачивались провалами.

«В Кишинёве Шекспир снял бы шляпу»

– Вы рассказывали, что у вашего отца были истории любви как у шекспировских героев.

– Фантастическая история! Тётя Таня, так звали его любовь, преподавала русский язык, а у папы было четыре класса образования. Несмотря на это, она его очень любила, а иначе их роман не длился бы сорок лет. Отец был красивым, видным. В те времена он умел зарабатывать хорошие деньги. Вообще у него была масса достоинств. Это был такой жеребец, в мужском смысле этого слова. Прости Господи, что я говорю так об отце. Он был семьянином, не мог нас бросить. Мама, конечно, все подробности романа знала от подруг, которые не без удовольствия приносили последние новости. Кишинёв – маленький город, там особо не скроешься. Тем более, что отец даже на курорт всегда ездил не с мамой. Знал об их связи и муж тёти Тани. Он работал начальником районного отделения милиции, и всё время в порыве гнева пытался папу застрелить. Но ни мама, ни кишинёвский Отелло, муж тёти Тани, не могли остановить этот тайфун страсти. Что интересно, я очень хорошо относился к тёте Тане, любил после школы забежать к ней, выпить чаю с вареньицем, почитать свои ранние ужасающие стихи. Мне правилось, что она меня хвалила, и я спешил к ней с новой стопкой своей поэзии про любовь и смерть. Когда умерла мама, папа предложил тёте Тане расписаться, но она не решилась. Не могла бросить больного мужа. В тот момент влюблённым было за семьдесят, но их чувства слабее не стали. Папа уехал в Израиль. Звал с собой свою любимую. Наконец, её муж умер, она стала собираться к папе. А мой 83-летний отец случайно споткнулся, ударился о какую-то металлическую жердь, пролежал две недели в больнице и умер. Бедная тётя Таня была в абсолютном шоке, она сникла и через год ушла навсегда. Так закончился этот грандиозный роман.