Всякий, познавший истинное значение турнира, непременно решил бы: «Регина, должно быть, шутит! Как можно не любить праздники? Как можно не ждать собственных именин?!» Не важно, восемь тебе или восемьдесят, день твоего рождения всегда будет особенной датой, моментом радости и светлой грусти, в который ни за что на свете не хочется быть одному! Верно. Все это справедливо для каждого, чей путь исчисляется десятилетиями. Тот же, кто познал бесконечность и поравнялся со звездами, на все смотрит под иным углом.
Регине не были чужды простые радости, так забавлявшие созданий у нее во служении. Когда-то она тоже с радостью резала праздничный пирог с малиновой начинкой и задувала свечи… Но с тех пор минули сотни лет. Они преподали жестокий урок: восторг —исключительный спутник нового. Первая пойманная рыба, первая поездка на велосипеде, первая близость – вот что способно взволновать душу! Все дальнейшие повторы обречены терять краски. Тысячный малиновый пирог вызывает тошноту, тысячная сказка – скуку. Тысячный человек – тоску. В этом Регина убедилась на собственной шкуре.
Никто не брался подсчитать количество юбилеев в жизни монархини. Впрочем, это не имело значения, ведь далеко не каждый житель Лютумвиля умел считать до ста, а те, что могли все равно не поняли бы число столь огромное, по человеческим меркам невообразимое.
Сама Регина также не утруждала себя подсчетами. Она искренне полагала: день рождения – лишь символический рубеж, с помощью которого человек делит бесконечную реку времени на воображаемые отрезки. Только так он способен не рехнуться, представляя свой путь. Все эти «зарубки» помогают ориентироваться в пространстве жизни, переноситься в прекрасные или ужасные события, след от которых давно померк.
Чем ближе становился заветный день, тем шире разливалось море королевского уныния. Регине становилось невыносимо душно от осознания собственного бессилия. Как и любому монарху, ей придется дарить себя толпе. Слушать избитые поздравления, кивать в ответ на поклоны, улыбаться, наблюдая старания слуг. Де Люте казалось, что все это равносильно казни, которая неизбежна… Она почти смирилась с положением дел, но однажды отчетливо поняла: пропустить этот день, перепрыгнув через дату, невозможно, но поменять правила игры ей вполне по силам!
Именно тогда владычица решила повысить ставки. Еще до выхода указа он знала, что новость произведет фурор и, конечно, не ошибалась. Лютумвильцы дружно заглотили наживку. Слепо сделали шаг навстречу и угодили в капкан. Все именно так, как планировала Регина. Теперь она знала наверняка: чтобы отвлечь подданных от ненужных мыслей требуется совсем немного. Пара капель пустых надежд, да щепотка заблуждений…
Большой Королевский Турнир – ах, сколько трепета рождали эти три заветных слова в сердцах простолюдинов! Им казалось, что нет в целом мире ничего красивее и желаннее, чем праздник в честь могущественной правительницы Лютумвиля. И ни одной из восторженных кукол не пришло в голову задуматься над тем, куда их с таким весельем приглашали придворные зазывали. Ведь стоило только стряхнуть слой блесток и оторвать накрахмаленные банты, взору бы тут же предстала по-настоящему страшная картина…
Три десятка безумцев разбиваются на пары и встречаются в центре арены, чтобы дать бой сопернику. До последнего вздоха, до финального стона, до тех самых пор, пока двадцать девять воинов не обернутся битой черепицей, возвысив тем самым одного единственного, победителя! На пути к заветной цели «счастливчики» будут готовиться, начищать оружие и разминать косточки, попутно вычисляя победоносную тактику, альтернативой которой является верная смерть.
Часто бывает так, что будущие соперники, сами того не желая, сближаются. Они вместе напиваются в кабаках, вместе призывая удачу, вместе мечтают о том, как распорядятся бессмертием, хоть и знают, что достанется оно лишь одному. Иным дуэлянтам выходит крепко подружиться, полюбить друг друга искренней братской любовью. Со стороны кажется, что два новоявленных приятеля, пьющих на брудершафт, не сумеют расчехлить оружие, встретившись на арене… Но каждый раз толпа убеждается в обратно. С первым же ударом гонга все, как один, будут готовы убить соперника, кем бы он ни был: другом, братом или отцом. Они пойдут на все, если это поможет им хоть на чуть-чуть приблизиться к победе.
Забавно, как волею Регины дикость первобытного уровня стала почтенным светским событием. Лютумвильцы приняли турнир в качестве доброй ежегодной традиции. Никто и не заикнулся против бесчеловечного по своей сути действа. Хлеб и зрелища. Зрелища и хлеб. К тому же, в самом конце у толпы появится новый герой! Одному из гладиаторов повезет по-королевски. Он отринет тлен, станет на шаг ближе к самой Регине!
Помимо роли «отвлекающего манёвра», турнир имел еще несколько скрытых значений. Одно из них – напоминание о том, что все творения королевы лишь пустоголовые марионетки. Наблюдая их бьющимися насмерть, Регина каждый раз мирилась с мыслью: ничего не изменится. Големы не научатся ценить жизнь, не узнают истинный ее вкус, даже за тысячу лет не сумеют освободиться из плена гордыни.
Ненавидеть подданных было проще, чем любить… Посему, королева ловила каждый повод испытать к ним симпатию. Иногда ей это удавалось. Де Люта убеждала себя в том, что любая жизнь имеет смысл, а если очень сильно постараться, то ее руки запросто слепят новых Платонов, Да Винчи и Коперников… А потом наступал турнир и словно струя леченой воды сгонял дрему самообмана. Вся жизнь Регины – представление, затянувшаяся игра в куклы, из которых великая и ужасная монархиня выросла давным-давно.
Сколько ни наряжай гомункула в человеческие одежды, он никогда не станет ученым, выдающимся творцом или, хотя бы, достойным собеседником. И от этого признания королеве становилось легче. Ведь любая надежда – это бремя. Это повод ждать, высматривать, искать того, в чьих глазах промелькнет искра разума, а не холодный стеклянный блеск. Но коль нет надежды, нет и тревог. Принять эту свою долю Регина смогла постепенно и в то же время бесповоротно. В какой-то страшный миг она потеряла интерес к миру, который сама же и создала. Тогда ей, не смотря на все могущество, ничего не оставалось, кроме как продолжать играть в жизнь, больше не надеясь на чудесный финал истории.
Иного решения не могло родиться даже в теории. Ведь, вопреки распространённому заблуждению, правителями не рождаются, и не становятся ими надевая корону. Завидным титулом распоряжаются те, кто далек от чинов и званий, самые обыкновенные люди. Они – тот самый ресурс, которым управляет монарх. Они – его опора и сила. Без них даже самый грандиозный король – лишь беспомощный аристократ, не способный подтереть собственный бледный зад. К великой радости власть имущих, ни в одной из эпох простой человек об этом не догадывался. Именно поэтому принципу все жили в гармонии.
Однако случаясь дни, когда мудрость и смирение покидали Регину. Иной раз она просыпалась полной решимости поставить точку в скучнейшем из спектаклей. В дни особенно ужасные Де Люта мечтала уничтожить собственное детище, хотела стать творцом, что разрушит собственное творение без остатка. Но как жить на пепелище сожжённого тобой театра, пусть даже это и был театр абсурда? Ответа на вопрос королева не знала. И потому, реальность в которой жить по старому она уже не могла, а по-новому еще не умела, стала единственным из вариантов её бытия.
Отсюда вытекала еще одна функция турнира: он помогал коротать время, которого у Регины было с излишком. Минутные стрелки уподоблялись секундным, когда части тел разлетались по арене. Будь на то воля Де Люты, соревнование проходило бы каждый месяц. Но, как уже было сказано ранее, восторга нам дарует только новое, а значит, нельзя пресыщать народ подобным развлечением. Сама же королева не сомневалась, что очень скоро ей наскучат жестокие поединки. Возможно поэтому она тянула удовольствие от этого пирога, тщательно пережевывая каждый кусок даже после того, как сосущая пустота под ложечкой ушла.
