Вхожу в помещение. Это кухня. Деревянная мебель. Угловатая и строгая. Массивный стол на толстых ножках, такие же стулья. И гарнитур в таком же стиле.

– Пока я занимаюсь ремонтом генератора, приготовь поесть, – говорит.

– Так электричества же нет?

– Газ есть, – показывает на плиту. Зажигает спичками конфорку.

– А еда? Что готовить?

– Здесь крупы, – открывает одну створку навесного шкафа. – Здесь консервы. Сухое молоко, – показывает банку. – Здесь вода, – показывает на канистры. – Каша вполне устроит, – смотрит на меня. – Ты готовить-то умеешь? – наконец, звучит убийственный вопрос. С этого стоило начать.

– Нет, – качаю головой.

Я действительно не умею готовить. Потому что не нужно было и желания не было. Да и зачем, когда были повара, рестораны, кафешки…

Вздрагиваю от того, как он ударяет кулаком по столешнице.

– От тебя хоть какая-то польза есть для этого мира, мать его? Кроме умения тратить бабло? – прорычал.

Стало обидно.

– Ну уж извините, – возразила, набравшись смелости. – Я не просила меня красть. И в кухарки я не нанималась, – готова развернуться и уйти, да только не успеваю. Жестко хватает меня за руку, отталкивая к плите.

– А тут не санаторий, девочка. Читать, надеюсь, умеешь. На пачках все написано, приступай. У тебя полчаса, – и вышел, оставив меня одну.

Смотрю на провизию и на трясущиеся свои ладони.

Урод!

Каша. И кто знает, как ее готовить? Какую брать крупу? Рис? Гречку? Или… что это? Геркулес?

Я не люблю каши, особенно молочные.

С недоверием смотрю на банку сухого молока. А с ним что делать?

И на это всего полчаса? А у меня даже Интернета нет под рукой. Видео-урок с пошаговой инструкцией помог бы приготовить. А вот это все сомнительно.

Спустя полчаса на плите булькает каша в кастрюле.

Но есть это я не буду.

– Готово? – вздрагиваю.

Снова и снова! Да сколько можно так неожиданно появляться?

– Хочешь меня до сердечного приступа довести? – возмущаюсь.

Но вместо ответа мужчина подходит к плите и с недоверием смотрит на содержимое кастрюли.

– Что это? – спрашивает.

– Как заказывал, каша, – пожимаю плечами.

– Какая каша?

– Геркулесовая.

Берет в руки ложку и подает ее мне.

– Пробуй, – командует.

– Что?

– Пробуй то, что наготовила, – все еще держит ее передо мной. – Или думаешь, я рискну своим здоровьем, дегустируя это первым?

Осторожно беру ложку похолодевшими пальцами.

– Ну?

Ну-ну… баранки гну. Бери и сам пробуй, питекантроп.

Но высказать свое возмущение вслух не решаюсь. Черпаю немного и, подув, пробую.

– И как? – спрашивает, пристально наблюдая за мной, словно ловит каждую эмоцию. Только я уверена, что это для того, чтобы чуть что отругать как маленького ребенка, ну или не маленького.

– Никак, – откладываю ложку.

– И что не так? – нет, он издевается?

– Пресно.

– Соль, сахар вон там, – показывает в сторону шкафчика. – Накладывай в тарелку, – отвечает.

– Ты будешь есть кашу? – спрашиваю.

– Не я, а ты, – усмехается.

– Я не буду это есть, – качаю головой, отступая от плиты.

– Уверен, что будешь. Иначе кормить тебя буду я. Сомневаюсь, что ты об этом мечтаешь, – а сам лезет в шкаф и достает консервы.

– А ты? Будешь есть это? – киваю в сторону банки, что он поставил на стол.

– Тушенка. Да. По крайней мере, не траванусь. А вот ты это запомнишь и, думаю, впредь будешь относиться к своим обязанностям ответственнее, – открывает банку, берет ложку и садится за стол. Запах тушенки разносится по небольшому помещению и мой желудок тут же отозвался урчанием.

– Кашу накладывай и садись за стол, – звучит команда.

– Погоди, – застыла на месте. – Что значит, обязанности?

– Готовка твоя обязанность, – прожевав, ответил. – Что здесь непонятного?

– Я не буду готовить.

– Будешь, – пророкотал его голос. – Заодно научишься. Будь уверена, этот навык тебе пригодится.

И все, больше ни слова. Получив вдогонку красноречивый взгляд, достала тарелку и, положив в нее пару ложек каши, села за стол.

Поковырявшись ложкой в тарелке, так и не решилась это есть. Судя по всему, я сегодня буду голодной.

Мужик, он же похититель, он же водила, быстро разделался с той самой тушенкой. Название какое странное. И выкинув банку в ведро, вышел из кухни.

Я, взяв свою тарелку, выкинула содержимое туда же. А есть все же хотелось. Поэтому пользуясь случаем пока его нет, заглянула в тот самый шкаф, откуда он достал себе банку.

А тут… тут армейская столовая. Беру одну упаковку в руки. “Овощная икра”, “Цыпленок с гречкой”, “Гуляш с картофелем”… Почему армейская? Потому что на каждой упаковке соответствующий логотип.

Серьезно? И он меня заставил варить кашу?

А потом меня осеняет. Может ли это значить, что он не бандит? Может ли это значить, что он военный?

Задумавшись, взяла того самого цыпленка с гречкой и, закрыв дверцу шкафа, села за стол. Вскрываю упаковку и, боже, как это вкусно пахнет. Никогда не подумала, что буду так радоваться простой еде. Быстро взяла вилку с другого стола и вернулась на свое место, с нетерпением зачерпнув кашу с мясом и прикрыв от наслаждения глаза, восхитилась вкусом. Это вкусно. Очень.

До слуха донеслось рычание, будто двигатель завели и тут же включился свет. Видимо, тот самый генератор водила починил.

– Свет… – вошел в кухню и замолчал, уставившись на меня. – Кто разрешил? – прищурил глаза.

– А я спросить должна была? – с набитым ртом решила уточнить. – Извини, я слишком голодная для этого была. Но спасибо, теперь я почти наелась, – доскребываю остатки каши.

Молчит, играя желваками. Злится.

Отставляю пустую емкость.

– Ты военный? – решаюсь спросить. Уверена, четкого ответа не получу, если вообще услышу хоть что-то.

– Тебя не касается, – отвечает резко.

– Откуда тогда это? – киваю на шкаф.

– Приберись тут, – словно мимо ушей мои вопросы. – Скоро станет тепло, нужно будет провести влажную уборку в доме, – и вышел.

Уборку в доме? Мне теперь еще и убираться? Но что я могу сказать ему? Прекрасно понимаю, что с ним лучше не шутить и не спорить. Потому что что? Я в глухом лесу. Ищут ли меня и найдут ли – под большим вопросом.

Пока размышляю, убираю со стола и ставлю в мойку кастрюлю, из которой в ту же мусорку выгребла пригоревшую кашу.

Но ко всему этому мне бы нужно в ванную или в душ. Но шастать по дому в ее поисках я не хочу. Поэтому иду за водилой. Выхожу из кухни, по небольшому коридорчику иду туда, где гудит тот самый генератор.

Мужик стоит спиной ко мне. В майке. Хотя на нем это не майка, а всего лишь кусочек ткани, который чуть прикрыла тело, а точнее… И вообще, холодно же.

– Что? – обернулся так резко, что я не сразу вспомнила, зачем пришла.

– Вода в доме есть? И душ? Мне нужно помыться, – язык еле шевелится.

Когда он так близко, я начинаю блеять как овца. Но в тоже время бесит своей самоуверенностью. От его приказов хочется сопротивляться и возражать. Поэтому стою сейчас напротив него и боюсь сказать лишнего, но в то же время…

– Помыться? – его глаза потемнели, а я, увидев это, отступила на шаг, обхватив себя за плечи.

В воздухе повеяло опасностью.

– Да. Мы ехали сколько? Хочу освежиться. Я девочка, в конце концов.

– Ну пойдем, девочка, покажу, – его губы криво изогнулись в подобии ухмылки.

Он прошел мимо меня, обдав своим запахом. Он у него не пропитанный парфюмом. Это что-то особенное, только его личное, мне кажется.

Как загипнотизированная плетусь за ним. Дверь, ведущая в ванную комнату, оказывается под лестницей, поэтому ее я и не увидела.

Заглядываю в помещение. Первое, что замечаю, так это ванну. Губы сами расползлись в довольной улыбке, стоило только представить, как погружусь в горячую воду.