– За нами кто-то идет, – сказал он, потом повернулся и продолжил идти в прежнем направлении.

– Случайно не голубая рубашка?

– Она самая. Идет по расщелине, срезает путь по зарослям ив, чтобы его не увидели.

– Он?

– Не знаю. Да нет же, конечно нет. Это Хелен. На ней ведь была голубая куртка и белая рубашка?

– Кажется, – ответил Джек, который совершенно не помнил, что было на Хелен. Но кажется, она была одета именно так. – Давай подождем ее.

– Пусть она нас догоняет. – Скизикс пошел дальше, хотя теперь медленнее.

– Мы можем подождать ее на вершине, – сказал Джек, но на самом деле ему хотелось оглядеть окрестности с более высокой точки. Они поднялись достаточно высоко, чтобы увидеть начало дельты Угрёвой реки, разветвляющейся в направлении к Ферндейлу и Санни-брею. А еще на обрывистом берегу расположился луна-парк, который отсюда вовсе не казался таким уж большим – всего лишь несколько палаток и лачуг да с полдюжины скрипучих аттракционов. Над ними поднимался дым от печи, который тут же рассеивался ветром. Конечно, с вершины холма они увидят еще больше, думал Джек, да к тому же отчетливее увидят землю, лежащую внизу под ними, она вся будет на виду, ничто не спрячется от их глаз.

– Посмотри-ка сюда, – сказал вдруг Скизикс. Он нагнулся и пошуровал палкой в земле. Трава здесь была не такой густой и росла пучками из песчаной почвы, словно корнями уходила в дно давно высохшей реки. Округлые, выгоревшие добела камни, похожие на громадные птичьи яйца, лежали наполовину скрытые прядями травы. Старое русло находилось в футах пятнадцати и, петляя, направлялось к расселине в холмах. Они пошли по старому руслу, забыв о Хелен. Время от времени они останавливались, чтобы откопать какой-нибудь металлический лом: погнутый и проржавевший железнодорожный костыль, тупую кирку, оплетенную корнем дуба и сросшуюся с осколком обсидиана, сделанную из раковины морского ушка пуговицу шириной с ладонь Джека. В валунах виднелись окаменелые органические остатки, напоминавшие картины, выполненные в тоне сепии, попадались в песке и маленькие спиральные ракушки, затянутые в песок так, словно они пролежали здесь полмиллиона лет.

Но больше всего заинтересовала их пуговица – доктору Дженсену она должна была понравиться. Их влекло все дальше в холмы, которые смыкались вокруг них, загораживали собой и обрывистый берег, и океан, а потом, когда первые холмы остались позади, и деревню, а с нею мост и фруктовый сад миссис Огливи. И в этот момент Джек вспомнил о Хелен. Он остановил Скизикса, и они решили выйти из русла, подняться по склону на самый верх холма и там дождаться ее. Оттуда они наверняка смогут ее увидеть, помахать ей своими куртками или чем-нибудь, чтобы привлечь ее внимание.

Скизикс потел, несмотря на ветер с океана, к тому же он пыхтел и отдувался во время разговора, останавливаясь через каждые шесть-восемь шагов, чтобы отдохнуть.

– Знаешь, – сказал он, – я думаю, это совсем не речные камни. Во всяком случае, большинство из них.

Джек пожал плечами и продолжил подъем.

– Это булыжник, вот что это такое. Мы, оказывается, шли по дороге. Готов поспорить. И гигантская пуговица тому доказательство. Давай выпьем еще твоего эликсира – совсем по капельке – и посмотрим, что нам откроется. Наверняка мы увидим дорогу.

– Давай-ка не будем ничего пить, – ответил Джек, подумав вдруг в этой тоскливой, обдуваемой ветром тишине, что из Хелен и вправду получился надежный якорь. – Давай сначала дождемся Хелен, а потом уже будем что-то делать. Ты ее не видишь?

– Нет, я никого не вижу. Постой-ка. Да, вижу. Там, внизу, среди деревьев.

Джек посмотрел туда, куда показывал Скизикс. Длинный ряд дубов, растянувшихся чуть ли не в одну линию, вливался в ольховую рощицу, которая переходила в лесок, граничащий с лугом. Что-то голубое двигалось там среди деревьев. Что-то в этом было странное. Это была не Хелен. Он ни минуты не сомневался. Это был кто-то, пытавшийся быть невидимым. Но для кого? Для них, конечно. Будь это Хелен, она бы не пряталась, может быть, окликнула бы их, злилась, что они ее не дождались. Он и представить себе не мог, чтобы она пряталась среди деревьев на краю леса. И уж точно не в такой странный и пустой день, как нынешний.

Скизикс, казалось, согласился с ним.

– И кто это, по-твоему? – прошептал он, словно опасался, что бриз унесет его слова по колышущейся траве.

– Это не Хелен, – сказал Джек. – И не доктор Дженсен. Когда мы уходили, он едва на ногах стоял.

Кто бы это ни был, он приближался. Если он и дальше пойдет по леску, они потеряют его из вида, а он выйдет по другую сторону холма, соседнего с тем, на котором стоят они, и окажется вне поля их зрения. Сомнений в том, что этот неизвестный безобиден, у них не возникало – просто вышел человек прогуляться, воспользовался редкими солнечными часами. Так говорил себе Джек. Почему-то вся эта история с солнцеворотом начала его доставать. Он стал видеть вещи, которых не существовало. Он внезапно стал подозрителен ко всему. Как и Скизикс. Джек видел это по лицу друга.

– Пойдем, – сказал Джек, вставая. – Мы тут ничего не делаем, только пугаем сами себя.

Скизикс отрицательно покачал головой и высоко поднял пуговицу.

– Мы нашли вот это. Ты подумай только, что мы еще сможем найти, если заберемся в холмы поглубже. Может быть, это любопытствующий доктор Браун.

Он кивнул в сторону леска, в котором в эту минуту ничего нельзя было разглядеть, кроме тенистых деревьев.

Джека пробрала дрожь.

– Может быть, – сказал он, вспоминая выражение лица хозяина луна-парка, когда тот облизывал палец, проведя им по внутренней поверхности стаканчика для сидра. Потом он вспомнил Ланца, белого и мертвого, как камни в русле реки. – Слушай, предлагаю пойти на запад. Мы сможем выйти на Прибрежную дорогу, где она уходит на континент за плато Крутобережья. На дороге всегда кто-то есть. Может, нас и подвезет кто-нибудь до города.

– Я хочу узнать, где начинается эта речушка, – высказался Скизикс. – Если не хочешь со мной, я пойду один. Это уже недалеко, какая разница – туда или сюда. Мы можем пройти по холмам до Мунвейла еще до темноты, если уж ты так хочешь, и провести ночь там. Денег на ужин у меня хватит.

Джеку эта идея не понравилась. Но не мог же он оставить Скизикса одного, в особенности еще и потому, что по лесу шляется неизвестно кто.

– Ну хорошо. Но только в Мунвейл я не пойду, даже если речушка и поведет нас в том направлении.

Они снова тронулись в путь, пробирались по осыпи на краю холма, а потом вниз в сухое русло, которое попетляло по маленьким полянкам, разделяющим холмы, то расширяясь, то сужаясь, то исчезая под травой, чтобы снова возникнуть через сто футов в том месте, где в земле было слишком много песка, отчего травы становились куда как реже. Больше смысла для них имело забраться снова на какой-нибудь холм и определить общее направление речушки, а потом направиться туда напрямик, а не следовать всем петлям и поворотам.

Скизиксу эта идея не понравилась. Если они нашли гигантскую пуговицу, сказал он, то найдут и что-нибудь еще, может быть, что-то такое, что позволит им прийти к некоторым выводам. Солнце упало с небес, и сумерки с горизонта поползли к ним. Джек не знал, наступил ли уже вечер в Мунвейле, может быть, там целый день был вечер; не знал он и о том, затенили ли там странные сумерки и их горизонт, а если затенили, то как далеко на север или восток нужно пройти, чтобы догнать свет. И может быть, туда вообще не попасть, если у тебя нет ничего, кроме двух ног и желания.

День на холмах снова стал чуть ли не знойным. Джек слышал жужжание мух, летавших у его головы. В остальном тишина стояла полная. Прорезанный насквозь холм высился справа от них, словно в далеком прошлом речушка пронзила его своим потоком, а теперь небольшой, связанный сплетшимися корнями растений треугольник склона, опровергая тяготение, висел там, затеняя белый песок и камни.

Они услышали хруст палки прежде, чем увидели ее. Они вдвоем стояли на краю сухого русла в том месте, где оно обходило холм, когда до них донесся этот звук – звук палки, вонзающейся в песок и гравий. Потом в обозримом пространстве появился кончик палки, а следом за ним – Макуилт, глаза которого были замотаны полоской черной материи.