Когда он узнает…

Но не в эту минуту.

Дрожащими руками я нежно погладила его по спине, ощущая упругие мышцы, и меня захлестнуло желание, которого я никогда раньше не испытывала.

— Хервёр, — прошептал он мне на ухо. — С того момента, как я увидел тебя, — тебя и твое голубое платье, — я знал, что ты будешь моей. Плыви со мной. Сражайся со мной. Будь со мной.

Я сделала шаг назад.

— Я не могу.

Хофунд нахмурился в недоумении.

— Почему?

Я покачала головой. Когда он узнает, когда он узнает… Может, лучше, если он услышит всё от меня? И прямо сейчас?

— Ярл никогда этого не позволит, а твой отец его поддержит, стоит ему узнать…

— Узнать что?

— Что я — незаконнорождённая. Я… я даже не знаю, кто мой отец. С моей матерью случилось что-то ужасное. Сам видишь, какая она. Она даже не помнит моего отца. Ходят слухи, что ее изнасиловал раб или что похуже. Я — результат того ужаса, что погубил мою мать. Я проклята и совсем не подхожу сыну конунга.

Хофунд покачал головой.

— Рабы становятся свободными людьми, бастарды становятся ярлами, конунги становятся рабами. Мы сами вершим свою судьбу. Твоя кровь не имеет значения.

— И тем не менее, конунг на это не согласится.

— Если ты не знаешь своего отца, то почему доверяешь лишь злобным сплетням? А вдруг твой отец был одним из богов?

— Не сочиняй небылиц.

— Почему ты веришь сразу в худшее, а не в лучшее?

— Мой дедушка уверяет всех, что я проклята. Возможно, он единственный, кто знает, кем на самом деле был мой отец. И по моему опыту, тьма в этом мире встречается куда чаще, чем свет.

— Однако солнце и луна одинаково важны для неба.

— Ты говоришь, как скальд.

Хофунд вновь коснулся моей косы и вытащил нож из-за пояса. Я не остановила его. Я приказала себе оставаться неподвижной, пока он отрезáл прядь моих волос. Поднеся ее к носу, он глубоко вдохнул.

— Моя мать была вёльвой. Ее видения никогда не лгали. Я найду способ освободить тебя от цепей, которые связывают тебя. А если не смогу, значит, я всё равно тебя недостоин.

Глава 19

Надвигалась ночь. Долина была полна огней, радостных криков, музыки и веселья. Но во всём этом была какая-то странность. Мое тело ощущало себя наполовину отделенным от самого себя.

Кем была та Хервёр, подарившая прядь своих волос мужчине, который теперь носил их на запястье как браслет для обручения? Кем была та Хервёр, чье сердце наполнялось светом и надеждой каждый раз, когда ее взгляд останавливался на это воине, преданном Тору?

Мы с Хофундом ели и пили, наблюдая за сражениями воинов, перебрасывающихся шутками, пока из темноты не появилась взволнованная Эйдис.

— Хервёр, — прошептала она, — твоя мать исчезла. Не знаю, куда.

У меня внутри всё скрутилось в тугой узел.

— Где ты видела её в последний раз?

— Рядом с Оком Гримнира, а потом она просто испарилась.

— Где Лейф?

— Уже ищет её.

Отставив в сторону эль, мы с Хофундом присоединились к Лейфу и Эйдис и направились обратно к Оку Гримнира. Мое сердце бешено колотилось. Моя мать могла быть где угодно. А вдруг кто-нибудь добрался до нее? Мы все еще не знали наверняка, кто стоял за нападением на поселение. Кто-то мог похитить маму. Или, что еще хуже, она могла просто заблудиться в лесу.

Возле великого древа мы нашли Лейфа, разговаривающего с жрецом. Многие люди ещё были там, вознося свои молитвы, но мамы нигде не было видно.

— Он её не видел, — сказал Лейф, кивая на жреца. — Мы с Эйдис посмотрим на той стороне холма.

— А мы поищем там, — указала я в сторону, куда ходила в своём видении.

Хофунд последовал за мной.

— Она часто пропадает?

— Она не нарочно.

Несколько лет назад мама решила искупаться в середине зимы. Она выбралась на берег далеко от деревни и чуть не замерзла насмерть, прежде чем мы нашли ее. Потребовались все целительские способности жрецов, чтобы она не лишилась пальцев на руках и ногах.

После того случая начали ходить разговоры о том, что она делала нечто подобное давным-давно, когда я была еще девочкой. И в тот раз ее спас какой-то житель деревни.

Однако на этот раз у меня появилась идея, куда могли увести ее боги.

— Сюда, — махнула я Хофунду.

Идя по следам из моего видения, мы с Хофундом пересекли холм и спустились в долину. Я шла вдоль ручья, пока не увидела свет в окне дома, спрятанного глубоко в лесу.

Недалеко от него, рядом с ручьем, лежал в воде камень, на вершине которого был разведён небольшой костер. Там я заметила мать и жрицу, Фрейю. И ещё, к моему удивлению, рядом с матерью сидела Ирса.

Стоило нам приблизиться, как мама подняла глаза.

— Хервёр? — Кто-то нарисовал кровью свежую руну у нее на лбу.

Я старалась не злиться. Мама и понятия не имела, как сильно нас напугала.

— Мам, ты заставила нас поволноваться.

— Ой, прости. Я была здесь, с Ирсой. Ты знаешь Ирсу?

Я посмотрела на Ирсу, которая старалась не встречаться со мной взглядом.

— Знаю. А ты?

— Конечно, и очень хорошо. Ирса — моя самая близкая подруга в деревне. Она не смогла отправиться со мной в долгое путешествие из-за болезни её отца.

Я уставилась на Ирсу. Воительница каким-то образом забыла упомянуть, что моя мать была ее «близкой подругой».

— Ирса, — жёстко начала я, но воительница жестом приказала мне замолчать. Вместо этого она наклонила голову в сторону Фрейи, которая смотрела на луну.

Глаза жрицы закатились так, что остались видны только склеры. Она что-то напевала и раскачивалась, водя окровавленными руками над чашей.

— Она говорит с богами, — прошептал Хофунд.

Ирса жестом приказала мне не вмешиваться и повернулась к матери.

— Свафа, а что случилось в том долгом путешествии, куда я не смогла отправиться с тобой? Где ты была?

— В великом зале Уппсалы. Меня там обожали.

— Не сомневаюсь, — слегка улыбнулась Ирса. — А где ты встретила отца Хервёр?

— Там же, при дворе конунга Ингви.

— Конунга Ингви? — прошептала я.

Я и раньше слышала имя этого шведского конунга, но никогда не слышала, чтобы дедушка упоминал о каком-либо визите в Уппсалу. Только теперь, когда мама назвала его имя, я вспомнила, как Аста в гневе бросила, что маме в своё время была предоставлена прекрасная возможность, но она её упустила.

Я взглянула на Хофунда, который выглядел не менее удивленным.

— И что там произошло? — не отступала Ирса. — Что случилось при дворе конунга Ингви?

— Я…, - начала мама, и на её лице появилось огорчённое выражение.

Сидящая рядом Фрейя начала яростно раскачиваться, шепча всё быстрее и быстрее.

— Что там случилось? — повторила с нажимом Ирса.

— Я была беременна. Мы ждали, Ингеборг и я. Мы ждали. Потом… он пришел. Он сказал нам. Луна была полной. Выли волки. А потом — только темные волны и лед. И он… он…, - мама с каждой секунд тревожилась всё сильнее и потом воскликнула: — Он умер!

Её всхлипывания эхом разнеслись в ночи.

Фрейя очнулась от транса.

Я бросилась к испуганной матери.

— Мам, мамочка, — прошептала я, сжимая её руки своими. — Всё в порядке.

— Луна была полной, — повторила она, пристально глядя на меня дикими глазами, и погладила меня по лицу. — Волки в лесу выли, — прошептала она, и слезы покатились по ее щекам.

— Всё в порядке, всё закончилось, — бормотала я.

Мама сделала глубокий вдох и огляделась вокруг.

— Где мы? — шёпотом поинтересовалась она.

— В Далре. Сегодня блот, — напомнила я.

— Ах, да, — кивнула она и перевела взгляд с Фреи на Ирсу. Она безмятежно улыбнулась воительнице без единого признака узнавания. — Здравствуй. А ты кто?

Ирса вскочила и со злости швырнула горящее полено в заводь, а затем скрылась за деревьями, не попрощавшись. Нахмурившись, я смотрела ей вслед. Скоро Ирсе придется ответить на мои вопросы. Но не сегодня.