Я закрыла глаза, стараясь успокоиться и мечтая, чтобы сердце перестало бешено колотиться. Гидья, тем временем, вернулась и продолжила готовить меня к ритуалу.

Аста не проронила больше ни слова. Мать сидела у огня, глядя на языки пламени, и непролитые слезы застилали ее глаза. Что бы ни знала мать, что бы она ни помнила о моем отце, это было заперто внутри её памяти. Мне всегда казалось, что она способна дойти до пропасти воспоминаний, а потом… она отшатывалась обратно.

Только обрывки прошлого время от времени всплывали на поверхность. В остальном она стала похожа на тихое озеро, гладь которого спокойна и ничем не примечательна, но глубоко под водой скрыты страшные секреты.

Как только гидья закончила разрисовывать меня рунами, Эйдис натянула на меня простой белый халат, а я надела туфли. Когда мы втроем были готовы, жрицы повели нас в зал.

Там уже ждали ярл, Кальдер и Лейф. Другая гидья стояла рядом с Гудрун, которая была подготовлена точно так же, как и мы. Младших мальчиков Асты нигде не было видно.

У меня закружилась голова, а тело стало легким. Это было то же самое ощущение, которое я испытывала, когда выпивала слишком много медовухи. Я была пьяна, но дело было не в алкоголе.

Жрецы, размеренно ударяющие в барабаны, направились к дверям, и мы вышли из чересчур жаркого главного дома на прохладный ночной воздух.

Я вздрогнула, и Эйдис сжала мою ладонь.

— Ты, рождённая под волчьей луной, почувствуешь эту ночь гораздо сильнее, чем другие. Один будет говорить с тобой. Тор попытается заняться с тобой любовью. Локи уже вовсю устраивает пакости. Сегодня вечером ты почти узнала имя своего отца. Я снова и снова просила Локи раскрыть нам этот секрет, и однажды он так и сделает. Однажды, когда знание сожжет мир дотла, он откроет правду. Но сегодня вечером ты должна просто слушать.

— Я верю во Всеотца.

— Один, Один. Всегда только Один. Неужели остальные боги недостаточно хороши для Хервёр? — усмехнулась Эйдис.

— У меня нет отца, лишь Один. Он и есть мой отец, и однажды я стану его валькирией. А Локи, пожалуй, оставлю тебе.

Эйдис захохотала.

— А Тора?

— Пусть Тор услышит молитвы Хофунда и даст сыну конунга то, что тот ищет. Но это буду не я.

— Поживём — увидим.

Глава 17

Мы направились из дома через деревню к роще. Ярл Бьяртмар и Гудрун шли впереди, Кальдер и Аста следовали за ними. Лейф шёл за родителями, а мы с мамой и Эйдис замыкали шествие.

Мой двоюродный брат оглянулся на меня. У него был такой же отсутствующий взгляд, как и у остальных. Что бы ни дали нам жрецы, это пробудило внутри нас самые глубинные силы. Лейф потянулся к Эйдис и жестом попросил вёльву взять его за руку. Сначала она заколебалась, но затем решила подойти ближе.

Мы направились к роще.

Путь освещали высокие факелы. Толпа притихла, когда мы проходили мимо. Единственными звуками, которые можно было услышать, были барабанный бой и пение жрецов. Мы направились к фигуре Одина у входа в рощу. Там нас уже ждали конунг Гудмунд, Хофунд, ярл Туве, ярл Ньял и их семьи, включая Эгила и Эйлифа. У конунга и его сына на лбу были нарисованы руны. Конунг Гудмунд склонил голову перед дедушкой.

Я отыскала глазами Хофунда.

Мы не сводили друг с друга взгляд.

В моей груди шевельнулось чувство, в котором я не хотела признаваться даже себе самой.

Дедушка поднял руки и повернулся лицом к толпе. Воцарилась полная тишина.

— Мы начнем обряд с того, что поблагодарим Одина за его многочисленные благословения. Всеотец, продолжай присматривать за Далром. Сегодня вечером мы приготовили для тебя много жертв. И ещё мы возносим хвалу Тору. Благослови наши набеги этой весной!

Ярд Бьяртмар махнул рукой, и жрец, державший в руках металлический щит, громко ударил по нему молотом.

По полю разнесся громкий звон. Он был громче, глубже и резче, чем звон колокола. Я ощутила отклик глубоко в своей груди. Снова и снова мужчина бил молотом, пытаясь приковать к нам взор Тора.

— Хвала Одину! Хвала Тору! Здесь, у ног Всеотца, конунг Гудмунд принесет сегодня вечером первую жертву, — крикнул дедушка.

Конунг выступил вперёд, подав знак своим слугам.

Дом Гудмунда, по-видимому, был тесно связан с богом грома. Как и Хофунд, конунг носил на шее большой амулет в форме Мьёльнира.

Козел заблеял, когда его вывели вперед. Один из жрецов держал животное за рога, а другой подставлял под животное миску. Конунг сделал шаг вперед. Достав из-за пояса нож, он перерезал животному горло, и крики создания заглушило кровавое бульканье. Кровь собрали в чашу, которую жрец вручил конунгу вместе с веткой Ока Гримнира.

Окунув листья в кровь, он обошел собравшихся, окропив всех священной кровью. Я закрыла глаза и прислушалась к биению своего сердца.

Один. Всеотец. Ты слышишь меня? Направь моё будущее подальше от этого места. Забери меня отсюда. Тор, ударь своим молотом и призови меня на битву.

Жрец бил своим молотом по металлическому щиту снова и снова, и резкий звук разносился по полю и достигал ушей богов.

Я почувствовала, как капли крови брызнули на мое тело и лицо, стоило конунгу подойти ближе. Я открыла глаза, но мое зрение затуманилось, пламя и люди вокруг меня то появлялись, то исчезали.

Завершив окропление собравшихся, конунг вернулся к статуе Одина и облил резную фигуру оставшейся кровью.

Один из жрецов кивнул дедушке, и мы направились к роще и Оку Гримнира; остальные ярлы и их семьи двинулись за нами. Я взглянула на Эйдис, которая держалась поближе к Лейфу. У нее было странное выражение лица, ее зрачки расширились и взгляд остекленел, стоило ей ступить в рощу. Видение. Но о чём?

Пока мы пробирались к Оку Гримнира, я слышала блеяние коз и тихое ржание лошадей, которых привели для принесения в жертву. Но стоило мне взглянуть на Око Гримнира, меня пробрала дрожь.

Людей переместили. Горм и остальные заговорщики были подвешены к веткам дерева за ноги. Я молилась, чтобы у старой Оды хватило здравого смысла оставить маленькую Хильду — Хилли — сегодня вечером на кухне.

Обернувшись, я уставилась на Эгила и Эйлифа. Они смотрели на мужчин, которые вскоре станут даром богам, но выражения их лиц ничего не выдавали.

Шествие остановилось. Жрецы громко били в барабаны и пели. Их голоса эхом разносились по лесу. Я закрыла глаза. Несмотря на порывы морозного зимнего воздуха, мне стало жарко. Желудок скрутило, к горлу подкатил ком, и я пошатнулась.

К моему вящему удивлению, поддержал меня не Лейф, к которому я неосознанно протянула руку.

Хофунд.

Обхватив меня рукой за талию, он придвинулся ближе, защищая и помогая.

И на этот раз я не отстранилась.

Дедушка подошел к пруду перед древом. Окружающие воду статуи отбрасывали длинные тени в свете костра. Казалось, что сами боги стояли среди нас и наблюдали.

— В этот день, когда луна поднимается высоко в небе, мы просим богов благословить все наши начинания. В мире и в битвах пусть Один дарует нам мудрость. Пусть Бальдер прольет на нас свой славный свет. Пусть Фрейр благословит земли, которые мы будем засевать этим летом. И пусть Тор дарует нам славу в набегах и сражениях. Сегодня вечером мы совершим эти подношения вам, ваны и асы, чтобы вы могли благословлять нас в грядущие годы. Берегите наши земли. Присмотрите за нашими семьями. И воздайте нам славу, чтобы мы могли воссесть рядом с вами в Вальхалле, где мы поведаем о наших деяниях. Придите же, позвольте нам принести наши подношения!

После этого жрецы начали подводить животных к водоёму и одному за другим перерезать им горло; кровь ручьём стекала в воду. Я наблюдала, как чернильная жидкость растекалась по поверхности заводи и разносилась по водам фьорда, меняя цвет в свете пламени и луны.