Напрягая все органы чувств, Сафир услышал какое-то движение по ту сторону преграды – и отдаленный шум голосов. Он постепенно выстраивал график их приближения и отдаления, сжавшись как пружина, готовый к внезапному броску.

Вдруг дверь с металлическим стуком распахнулась, и из коридора на площадку хлынул яркий свет. Контактные линзы мгновенно снизили его интенсивность до нужного уровня. На пороге возникли двое охранников Раббана – они несли тело с отрубленной рукой.

И никак не ожидали наткнуться на незнакомца по ту сторону двери.

Сафир начал двигаться еще до того, как они разинули рот. С телом жертвы в руках они не могли толком защититься. Старый воин метнулся вперед, держа в каждой руке по клинку, и всадил один из них в сердце тюремщику, а другим перерезал горло его напарнику. Оба стража оказались мертвы прежде, чем успели издать хоть звук – и прежде, чем вообще осознали, что происходит.

Когда охранники рухнули, Сафир подхватил их и, используя инерцию, тут же втянул на лестницу вместе с ужасной ношей. Все три тела покатились дальше по каменным ступеням, а Сафир шагнул в главную секцию тюрьмы.

Закрыв за собой пласталевую дверь, он помчался по коридору, постоянно оглядываясь по сторонам и через плечо.

Впереди вновь послышались голоса и показалась закрытая дверь с полоской синего света под ней. Остальной коридор пустовал, и Сафир почувствовал, что его цель там, в запертой камере – ему даже показалось, что он услышал отрывистый крик своего друга, страдающего от боли. Не доходя до камеры, он достал из рюкзака еще одно оружие – игольчатый пистолет – и приготовил его к стрельбе. На палачах и их жертве никак не может быть нательных щитов. Вновь закинув рюкзак за спину, он прошагал к двери и распахнул ее – будто один из охранников, вернувшийся на пост.

Линзы тут же подстроились под яркий свет, но не смогли защитить его от того, что он увидел в камере. Сафир молниеносно оценил ситуацию, прежде чем палачи Харконненов успели отреагировать. Мужчина и женщина, одетые в черное, управляли ужасным аппаратом, состоящим из растяжек и игл. Они склонились над приборной панелью, изменяя настройки чудовищного механизма.

Гарни Холлик висел на ремнях внутри этого устройства, издавая негромкие звуки, похожие на хрип, явно пытаясь подавить любое проявление боли. Но он был жив, и все его конечности целы, хотя и забрызганы кровью.

Палаческое приспособление подвергало его чудовищным мукам, заставляя извиваться и дергаться в конвульсиях. Вокруг машины интенсивным синим светом мерцали стробоскопы. Судя по полузакрытым глазам, Гарни был едва в сознании, его покрытое синяками лицо кривилось от боли.

Мысли Сафира сосредоточились на самом главном. Гарни жив! И он немедленно изменил план действий.

Уже входя в камеру, дробя каждое мгновение на все меньшие и меньшие доли секунды, он вскинул пневматический пистолет и выпустил иглу прямо в Гарни. Дротик вонзился в плечо его избитого друга. Затем ментат привел в действие газовый баллон в рюкзаке. Он услышал шипение невидимых паров, исходящее из сопла. И шагнул к двум испуганным палачам, оторвавшимся от своей работы. Мужчина-техник успел развернуться к столу с лежащими ножами и острыми стержнями, но на полпути запнулся, внезапно потеряв ориентацию от газа. Забрызганное кровью лицо женщины побледнело, и она выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок.

Сафир приближался спокойно, держа в каждой руке по клинку. Эти мерзкие люди не представляли для него опасности. Палач-мужчина все же дотянулся до ножа на столе, но едва мог управлять собственными пальцами. Он порезался о лезвие, но похоже, не чувствовал этого.

– Позвольте представиться, – произнес Сафир с жестокой улыбкой. – Я Атрейдес, Мастер ассасинов, и я исполняю свой долг. – Он все еще слышал шелест остатков газа, вырывающегося из баллона. Шагнув к столу, он отбросил нож подальше от палача. Тот, казалось, был удивлен, что рука его не слушается. И со свистом втянул в себя воздух.

Сафир любезно пояснил, несмотря на то, что оба мучителя явно ослабевали:

– Я залил эту камеру смертельным нервно-паралитическим токсином. Вы его уже вдохнули.

Женщина рухнула на колени. Сафир подошел к ней и оттолкнул подальше от Гарни, висящего на сложных растяжках.

– А я, разумеется, заранее принял противоядие и ввел его своему товарищу. – Он выдернул иглу из плеча Гарни. – На нас яд не подействует.

Мужчина-палач попытался схватиться на край стола и повалился на пол, с грохотом уронив инструменты.

– А на вас, конечно же, да, – подытожил Сафир.

Пока мучители умирали, задыхаясь, как каладанская рыба, выброшенная на сушу, Сафир поспешил к механизму и отключил управление. Яркие синие огни в последний раз вспыхнули и погасли. Он быстро освободил Гарни от оков. Одна покрытая синяками рука бессильно повисла вдоль тела, затем другая. Сафир бережно обхватил товарища и приподнял, ослабляя остальные путы.

И тут в камеру пыток вбежал охранник Харконненов. Выхватив свой клинок, он рявкнул на ментата:

– Стоять! Ты…

Сафир даже не удостоил его взглядом.

– Ты со мной, Гарни, ты свободен, – приговаривал он. – Нервно-паралитический газ убьет любого, кто попытается нас остановить. Я вытащу тебя отсюда и верну на Каладан. Ты уже достаточно пожертвовал собой.

Умирающий охранник с хрипом вытянулся на полу, его рвало. Наконец, он затих.

Гарни застонал, и Сафир поддержал его, испачкав свою форму кровью друга. Он пристальней вгляделся в лицо Гарни, еле разобрав давний темный шрам на скуле, покрытой кровоподтеками. Гарни не мог видеть старого ментата из-за опухших разбитых век, но узнал его по голосу.

– Нет… недостаточно… Я все испортил…

– Ничего ты не испортил. Я выведу тебя отсюда.

Избитый трубадур едва сохранял сознание, но Сафир ожидал подобного. Последними тяжелыми предметами в его рюкзаке были две компактные гравиподвески, которые он прикрепил к одежде Гарни. Когда он их включил, они с мягким жужжанием подняли друга в воздух, где тот повис, как аэростат.

Гарни задергался, но подвески удерживали его надежно. Сафир успокаивающе положил ладонь ему на лицо, затем потянул обессилевшего товарища за собой в коридор. Короткий меч ментат держал в правой руке, а левой подталкивал Гарни в нужном направлении.

Покинув камеру пыток с тремя неподвижными телами на полу, Сафир принялся заметать следы. Он активировал пару зарядов взрывчатки с таймером и бросил их в камеру, предварительно подсчитав, сколько ему нужно времени и как далеко надо успеть уйти. Несмотря на попытки Гарни передвигаться самостоятельно, Сафир полагался только на себя.

Таща товарища за собой, воин-ментат поспешил по коридору, следуя запланированным путем отступления. Он двигался бесшумно и оставался начеку.

Позади послышались приближающиеся шаги, и пятеро охранников торопливо вывалились в коридор. Увидев ментата, они обнажили клинки и кинулись к нему.

Сафир бросил взгляд вперед, зная, что нужно добраться до пласталевой двери в полуподвал, а оттуда по дренажной системе наружу. Даже на гравиподвесках Гарни замедлял продвижение. Нужно как-то задержать преследователей.

Отстраненной частью своего разума ментат спокойно отсчитывал оставшиеся секунды.

Пласталевая дверь открывалась в коридор. Сафир распахнул ее, перекрыв две трети прохода. Один из подбегающих охранников остановился, чтобы заскочить в камеру пыток, где тоже вдохнул нервно-паралитический газ. И обратно уже не выскочил.

Ментат толкнул Гарни – по-прежнему на подвесках – через дверной проем и вниз по каменным ступеням. Тот задергался еще сильнее, вскидывая покрытые синяками руки.

Выбежав на лестницу следом за Гарни, Сафир схватил свежий труп на верхней площадке и оттащил к порогу, заклинив им дверь в открытом положении и заблокировав большую часть коридора. Охранники были уже совсем рядом.

Еще несколько секунд.

Гарни плавно спускался на этаж ниже, как парящий осенний лист. Сафир развернулся лицом к головорезам Раббана. Ментат умел изучать малейшие движения противника и предугадывать, как будет атаковать каждый враг, чтобы использовать эти данные для отражения ударов.