— Какими судьбами пожаловал путник в мой скромный дом?

— Карагат, давай без этих ваших любезностей. Мы оба знаем, что ты контрабандист и скупщик краденого. А твой дом — один из самых богатых в Ингенсе.

— Август, это наши традиции... Впрочем, ладно, давай к делу.

Злыдень сложил пирамидкой все свои шесть пальцев и приготовился внимательно слушать. Картезиус вынул из-за пазухи свёрток величиной с ладонь, положил на стол, пододвинул к хозяину лавки и аккуратно, одним пальцем, отбросил ткань. В центре свёртка лежал золотой ромб, украшенный бороздками и точками. В некоторых местах в ромбе виднелись красные и зелёные камни, в середине была глубокая выемка. Карагат прищурился.

— Август Фрэнсис Картезиус... Я похож на владельца дешёвого ломбарда? Что это?

— Похож, конечно... А вот что это — вопрос как раз к тебе.

— Август-Август... Я контрабандист, в прошлом фальшивомонетчик, карточный шулер, карманник, изобретатель и бизнесмен. Но я не разгадываю шарады.

Чайник закипел, и злыдень, единый во всех лицах, встал, чтобы заварить чай. В ушах позвякивали золотые серьги.

— Поздравляю! Мальчик?

— Да. Весь в меня и старших братьев, решили назвать Редус.

— У тебя уже семь детей — ушей хватит?

Карагат рассмеялся.

— У моего дедушки была дюжина — так он на уши ночью прищепки надевал, чтоб те вес выдерживали.

— Удобно, практично... Предмет изучи.

— С твоей хваткой из тебя вышел бы хороший делец.

Август улыбнулся. Его собеседник тем временем поправил очки с множеством линз, пощёлкал рычажком и установил зелёные стёкла поверх синих.

— Странно. Я чувствую Хеттскую магию, но ничего не вижу.

— Кара, миракулоскопы у меня тоже есть. Пусто, проверял во всех спектрах. Сентире каелт тоже ничего не показал.

— Ну так отправь в ваш третий сектор. Его там на молекулы разберут — и всё узнают.

Мужчина закатил глаза.

— Вот именно! Его там на молекулы разберут, а мне эта штука нужна... Кара, во всей Москве есть всего три антиквара твоего уровня. Собственно, ты, Теодорус Брукхальд и Виктор Ланцуги. Теодорус не знает, что это, я уже у него был. А Виктор заломит такую цену, что я буду без жалованья пять лет потом — и всё равно останусь должен.

— Ну так редкая вещица и стоит много...

— Чего ты хочешь, усатый пройдоха?

Злыдень поправил острые волоски на морде, как бы отряхиваясь.

— Во-первых, это не усы, а вибрисы. Во-вторых, повежливее. В-третьих, есть у меня один клиент... «Теслу» кибертрак очень надо достать.

— Божечки-кошечки, а она вам зачем?!

— Надо. Один клиент хайтек любит... И я же не прошу мне её подарить. Так, найди человечка, чтоб я мог купить её у него и перепродать с выгодой для своей скромной персоны. И дело в шляпе.

Картезиус выгнул бровь.

— Допустим... Точно сможешь найти, что это и зачем?

— Дай мне три дня. Мы, злыдни, библиотеку Иоанна Грозного откопали, замечу, в прямом смысле слова — и с этим артефактом справимся.

— Ладно, будет тебе «человечек». Только уложись в три дня, не затягивай. А лучше быстрее.

Злыдень осклабился ярко-рыжими зубами, демонстрируя золотые вставки в местах кариеса.

***

Серпейка, дом шесть. Маленькая запущенная улочка с частным сектором, коих в «старом» Серпухове великое множество. Дом как дом, никаких вывесок и табличек, единственные признаки жизни — «евроокна» и относительно свежая краска на заборе.

Мария стояла в нерешительности, теребила в руках облезлую сумочку. Вздохнув, наконец сделала шаг вперёд и нажала на кнопку звонка. К её удивлению, звонок был школьный, как будто звал на перемену. Вспомнилось детство...

Дверь открыла толстая старуха — казалось, что лет ей в лучшем случае в половину веса, а весит она все сто пятьдесят, как минимум. При этом лицом и даже манерой движений она поразительно напоминала Галю Козлову. Может, мать или тётка?

— Вам кого?

— Д-добрый день! Мне бы, это, врача... Рекомендовали вашу клинику.

— Проходите.

Мария с трудом протиснулась внутрь.

В прихожей, как ни странно, было чисто и современно: ламинат, обтянутая кожзамом скамеечка, ведро с чистыми бахилами, зеркало и встроенный шкаф для одежды рядом. Толстуха в развалочку прошла мимо посетительницы и грузно села за стойку регистрации. Мария быстренько надела бахилы, достала паспорт и полис ОМС, подошла к стойке.

— Фамилия, имя, отчество. Год, место рождения. Причина обращения.

— Смирнова, Мария Ивановна. Тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения. Пущино, Московская область, СССР. Причина обращения... Плоскоклеточный рак головы и шеи, с метростразами.

— Метастазами. Ясно. Ждите, вас позовут. И дайте паспорт, полис, я отксерю.

Пухлая рука взяла документы и принялась возиться со ксероксом, после вклеила это в медицинскую карту, протянула для подписи. Смирнова подписала где галочки, стала разглядывать приёмную.

Ковролин, гипсокартон на стенах, единственное окно плотно закрыто жалюзи. Большую часть комнаты, видимо, бывшей прихожей, занимает стандартная стойка регистрации, как в поликлинике. За стойкой монитор компьютера, какие-то бумаги, стакан с канцелярией. Стул на колёсиках, за ним на тумбочке принтер-сканер-копир, рядом небольшой шкаф для бумаг с толстыми папками. Над принтером часы, под ними висит небольшой флажок — узнаваемый герб города с павлином.

— Смирнова, Мария? Пройдёмте!

Из боковой двери появилась очередная жируха. На этот раз она была молодой, лет тридцать пять максимум, и даже не такой уж и огромной, скорее с пышными формами, туго обтянутыми белым медицинским халатом. И снова похожая на всех остальных: бесцветное лицо с полосочкой губ, поросячьи глазки, русые бровки, нос картошкой. Такая баба как баба, село селом.

Мария прошла за ней по коридору и оказалась перед светло-коричневой деревянной дверью, на которой была табличка: «Долгопупов В. В., к. м. н., врач высшей категории». Провожатая, бейджик которой выдавал, что её зовут Надежда, коротко постучала, открыла дверь и пропустила посетительницу вперёд.

Долгопупов В. В. оказался чрезвычайно жилистым высоким мужчиной лет шестидесяти, с паучьими пальцами, бритой головой и крупными очками. Увидев женщину, он встал, показав рост под два метра, энергично пожал руку и жестом пригласил сесть. Мария обратила внимание, что у врача были странные липкие кисти — как будто бы вспотел сильно, хотя в кабинете было не жарко.

— Валентин Владимирович Долгопупов. Кандидат медицинских наук, врач высшей категории. Заведующий клиникой. Мария, можно к вам так обращаться?

— Да, конечно.

— Расскажите, пожалуйста, вашу историю. Всё, начиная с первых признаков болезни и заканчивая тем, как вы себя чувствуете. Нам важны все подробности.

Пока Смирнова подробно пересказывала последние три месяца своей жизни, заведующий клиникой не спускал глаз с неё, как будто сканируя лицо. Под конец встал, подошёл поближе, внимательно рассмотрел припухлость на шее, аккуратно прощупал её пальцами.

— Мария, будьте любезны встать и раздеться по пояс. Мне надо послушать ваши лёгкие и провести внешний осмотр.

Немного помедлив, женщина встала, положила сумочку на стул, сняла блузку. На бюстгальтере замялась, но ободряющий кивок и уверенный взгляд врача убедили её снять и эту деталь гардероба.

Валентин Владимирович неспеша обошёл пациентку по кругу, разглядывая формы. Грудь была средней величины, но ещё не отвисшая, со слегка смуглыми ареолами и небольшими сосками, под левой родинка. На ощупь мягкая, упругая, кожа нежная. Марии показалось, что врач её оценивает не только как медицинский сотрудник, но скорее как мужчина.

— Так-с, тут всё хорошо, метастазов нет. Ну-ка, глубокий вдох.

Врач приложил стетоскоп, прослушал лёгкие, попросив пару раз покашлять и глубоко выдохнуть. Затем прощупал линию позвоночника, пропальпировал живот.

— Так-с, понятно. Назначим вам для начала УЗИ брюшной полости — печень проверим и нижние отделы ЖКТ, там часто бывает. Грудь трогать не будем, всё хорошо. Почки ещё проверим. У вас, кстати, как с ними? Травмы, цистит, камни были? Болезненных ощущений при мочеиспускании нет?