– Он и не знал. Василий Николаевич, прошу Вас, введите в курс дела Илью Петровича.
Генерал вышел немного вперёд и заговорил с приехавшим приставом.
– Дело действительно деликатного свойства, – продолжил уже Бестужев-Рюмин. – Нужны быстрые результаты и минимум публичности во время следствия.
– Я весь во внимании, – сказал Столбов.
– С завода пропали практически законченные экспериментальные образцы винтовок, которые разрабатываются для перевооружения армии, – сказал Василий Николаевич. Поэтому это вопрос государственной важности, который может дойти до самого… Вы понимаете, о ком я?
– Кажется, начинаю, – ответил Илья Петрович, который начинал понимать, как он был прав, что внезапный вызов к начальству не несёт ему ничего приятного.
– У Вас есть опыт, которого, скажем так, нет у руководства заводом. Нужно найти эти винтовки и найти злоумышленника.
– Скажите, Василий Николаевич, а для кого могут представлять ценность эти винтовки? В них есть что-то уникальное?
– Ума не приложу, кому это нужно, – ответил Бестужев-Рюмин. – Это винтовки с новым замком магазинного типа, то есть многозарядные, ещё не прошедшие испытания, которые запланированы на следующий год. Как я говорил уже – экспериментальные образцы.
– Могут ли некие иностранные государства быть заинтересованы в этих разработках?
– Сомневаюсь, – честно сказал генерал. – Как показала Балканская кампания, мы несколько отстали в этом вопросе. Сейчас мы находимся в положении догоняющих, чтобы уровнять шансы. Однако, полностью отмести эту версию я не могу, потому как лицензия на производство определенного типа оружия стоит очень дорого. Но всё же, скорее я бы подумал на внутренних недоброжелателей, противников прогресса, которым традиции важнее блага Отечества.
– Как бывший пехотный офицер, я хорошо понимаю, о чём Вы говорите, – сказал Столбов.
– Тогда не мне Вам рассказывать, что есть у нас генералы, – с презрением в голосе сказал Бестужев-Рюмин, – которые против магазинов в стрелковом оружии. «Одного патрона достаточно!» Они считают, что умение солдата должно нивелировать недостатки его оружия. «Стреляй редко, но метко» – слышали такое?
– Приходилось, – подтвердил пристав. – Когда нужно приступить к расследованию и какими силами?
– Прямо сейчас, – сказал Василий Николаевич. – На заводе Вас встретит штабс-капитан Мосин Сергей Иванович, он член особой комиссии по разработке магазинных ружей, возглавляет инструментальный цех, и вообще сейчас основной конструктор экспериментальных образцов. А какими силами – не знаю. Александр Александрович?
– Берите всех, кто нужен, Илья Петрович, вопрос государственной важности. Это приоритетное расследование.
После беседы с Бестужевым-Рюминым и Ушаковым, Тришатный вернул пристава в управление.
– Поручение ответственное, – напутствовал на прощание полицмейстер Столбова, – не подведите меня, Илья Петрович. А про повышение подумайте, подумайте!
– Будем стараться, Александр Александрович, – ответил пристав.
В душе он послал проклятие в адрес Свечина и его жеребца, из-за которых он оказался втянут в какую-то политическую историю, коих Столбов пытался старательно избегать в силу своего характера. На завод он решил отправиться завтра по утру, благоразумно решив, что утро вечера мудренее, а ему необходимо время обдумать линию своего поведения.
Утром, когда Трегубов только появился у полиции, его там уже ждал Столбов с лошадьми.
– Здравствуйте, Илья Петрович. Вы куда-то уезжаете?
– Доброе утро, Ваня, мы уезжаем вместе. Вторая лошадь для тебя. Едем на завод.
– На завод?
– На оружейный завод.
– Но зачем? – удивился Иван.
– Пропали некие ружья, – ответил Столбов, – но это тайна, ты никому не должен об этом говорить, хотя по моему разумению, если действительно случай серьезный – а пока мне видится, что это так – то это надолго не скрыть.
– Понятно, – ответил Трегубов залезая на коня.
Пристав и урядник, беседуя, медленно двинулись в сторону моста через реку. Тем временем город просыпался, и на улицах было всё больше людей, спешивших по своим делам.
– Расскажи мне, что там с Олениной, – попросил пристав.
– Пока не очень понятно, – начал рассказывать Иван. – У нас две версии: убийство и самоубийство, в любом случае Филимонов считает, что случайно так не упасть. Мы с Вами так и думали, когда были в доме. Либо Анна Андреевна прыгнула, либо её скинули. Филимонов назвал время смерти от утра воскресенья, но мы сузили его до ночи с воскресенья на понедельник.
– Почему? – заинтересовался пристав.
– Соседский слуга отнёс ей письмо вечером в воскресенье, она ещё была жива и, судя по всему, была одна дома, прислугу отпустила, – я про горничную и лакея.
– Что было в письме?
– Неизвестно. Его принес мальчишка, который ошибся домом, и слуга уже сам передал его Анне Андреевне, – пояснил Трегубов.
– Письмо не нашли? – понял пристав.
– Нет, не нашли, мы с Семёновым просмотрели весь дом, но письма нигде не было.
– Значит, кто-то побывал ночью в доме, – сделал вывод Столбов. – Возможно, это важно и письмо было либо поводом к самоубийству, либо к убийству. Ты допросил лакея? Он сообщил что-то интересное для нас?
– Да, допросил. Он говорит, что у покойной есть несколько родственников, не таких состоятельных, как Анна Андреевна: её сестра с мужем, сестра покойного мужа, свой сын, внебрачный сын покойного Оленина и двоюродный брат. Павел, лакей, говорит, что все они не любили его хозяйку и имеют меркантильные интересы к её состоянию.
– Проверь кто наследует, – подсказал Столбов.
– Как раз сегодня собирался заняться, Илья Петрович.
Императорский оружейный завод находился по другую сторону реки Упы относительно центра города и управления полиции, где служили Столбов и Трегубов. Производство оружия в Туле имело давнюю историю: ещё в семнадцатом веке здесь началось литьё пушек, а затем Никита Демидов основал фабрику по производству оружия. В восемнадцатом веке Пётр I открывает казенную фабрику, и на её территории работают уже тысячи оружейников. Почти век спустя уже Павел I передает управление производством военным. В тысяча восемьсот семьдесят пятом году Александр II присваивает заводу, на котором работает уже более двадцати тысяч человек, статус «императорского». Трегубов, который никогда не бывал на заводе ранее, с удивлением и интересом рассматривал суету вокруг цехов и мастерских, где отливали оружие, сверлили дульные отверстия, изготавливали замки и затворы.
Штабс-капитана Мосина полицейские нашли в инструментальном цехе. Молодой офицер плотного сложения со слегка округлой формой лица внимательно посмотрел на Трегубова и Столбов, а затем предложил жестом выйти, ибо говорить в шуме, производимом многочисленными станками, было невозможно.
Пристав представился, и Мосин предложил пойти в здание правления завода. Пока они шли, Иван оглядывал огромные корпуса, которые по всей видимости были построены не так давно.
– Сергей Иванович, расскажите, пожалуйста, что мы ищем? – начал с главного вопроса пристав.
– Пропали три опытных ружья. Это даже не экспериментальная партия, которая обычно состоит из нескольких десятков ружей и отправляется на тестирование в армию или в Ораниенбаум, где сейчас проводят испытательные стрельбы, а прототипы оружия.
– Как я понимаю, это совершенно сырые образцы, которые будут постепенно доводиться до ума. Они чем-то отличаются от типовых изделий завода?
– Да, это так. Мы будем смотреть, как в них работает затвор, и вносить изменения в конструкцию. А именно затвором они и отличаются: в этих винтовках магазинный затвор. Вы, наверное, знаете, что это? – с сомнением посмотрел на полицейских штабс-капитан.
– Конечно, – ответил пристав, – я бывший офицер и прошел Крымскую кампанию.
– Тогда Вы должны понимать, что это значит для нашей армии, – Мосин с уважением, посмотрел на пристава и стал говорить свободнее. – Мы отстали в вооружении от многих армий Европы – это показала не только осада Севастополя, где именно качество оружия, с моей точки зрения, и стало причиной поражения. Как Вы знаете, мы потеряли тысячи солдат из-за низкой дальности и плохой кучности стрельбы наших ружей. Шутка ли сказать, разница и в том и другом по сравнению с оружием англичан и французов была в три или четыре раза хуже! Но даже совсем недавно, во время Балканской кампании, тот же вопрос встал очень остро. И вот, наконец-то на него обратили внимание. Но, к сожалению, у нас всё меняется очень медленно: много инстанций, в каждой кому-то что-то приходиться доказывать… – это первая проблема, которая сейчас решена путем создания специальной комиссии. Другая проблема состоит в сопротивлении всему новому. Доходит до того, что в приоритет скорострельности ставят удобство взятия ружья на караул! Вы можете в это поверить?
