После империалистической войны западнобелорусские области стали частью Польши, и ее войска хозяйничали в Брестской крепости на протяжении двадцати лет, вплоть до 1939 года, когда земли Западной Белоруссии вошли в состав Белорусской Советской Социалистической Республики.
В Брестскую крепость пришли советские войска. Впрочем, эти старые укрепления в наше время уже невозможно было считать крепостью. В век авиации, танков, мощной артиллерии и тяжелых минометов, в век тротила и тринитротолуола ни земляные валы, ни полутораметровые кирпичные стены не в силах были устоять перед огневой мощью современной армии и не могли служить сколько-нибудь существенным препятствием для наступающих войск. Но зато казармы центральной Цитадели и складские помещения, находившиеся в толще валов, вполне можно было использовать для размещения воинских частей и необходимых запасов. Именно в этом смысле, и только в этом смысле, как казарма и склад, Брестская крепость еще продолжала оставаться военным объектом.
Правда, наше командование решило построить на берегу Западного Буга обширный укрепленный район, в который должна была войти и Брестская крепость. Для этого предстояло переоборудовать некоторые крепостные форты, соорудить здесь и там мощные бетонные доты с орудиями и пулеметами, устроить противотанковые рвы и надолбы. В течение 1940-го и первой половины 1941 года наши войска усиленно занимались этим строительством, но к началу войны укрепленный район еще не был готов, доты стояли необорудованными, и почти никакой роли в обороне Бреста и крепости эти незавершенные укрепления сыграть не могли.
Даже весь внешний облик Брестской крепости был каким-то удивительно невоенным. Земляные валы уже давно поросли травой и кустарником. Повсюду огромные многолетние тополя высоко вздымали свои густые зеленые кроны. Вдоль берега Мухавца и обводных каналов пышно росли сирень и жасмин, наполнявшие весной пряным запахом всю крепость, и плакучие ивы низко склоняли ветви над темной спокойной водой. Зеленые газоны, спортивные площадки, крепостной стадион, аккуратные домики командного состава, дорожки, посыпанные песком, яркие цветы на клумбах, посаженные заботливыми руками жен командиров, звонкие голоса играющих тут и там детей – все это, особенно в летнее время, придавало крепости совсем мирный облик. Если бы не часовые у туннелей крепостных ворот, не обилие людей в красноармейской форме в крепостном дворе, если бы не пушки, рядами стоявшие на бетонированных площадках, этот зеленый уголок скорее можно было бы принять за парк, чем за военный объект.
Нет, в 1941 году Брестская крепость оставалась крепостью только по названию. И если фронтовая легенда, о которой рассказано в предыдущей главе, содержала правду, то стойкость крепостного гарнизона отнюдь нельзя было объяснить мощью укреплений.
Но, может быть, многочисленным и сильным был сам гарнизон? Может быть, там, за старыми валами и стенами крепости, находились войска, до зубов вооруженные новейшей военной техникой и вполне готовые встретить первый удар врага?
Весной 1941 года на территории Брестской крепости размещались части двух стрелковых дивизий Красной армии. Это были действительно стойкие, закаленные, хорошо обученные войска, и они день ото дня продолжали совершенствовать свою воинскую выучку в продолжительных и трудных походах, на стрельбах, в постоянных занятиях, на учениях и маневрах.
Одна из этих дивизий – 6-я Орловская Краснознаменная – имела долгую и славную боевую историю. Она была сформирована в декабре 1918 года в Петрограде, в основном из рабочих Путиловского завода. В 1919 году она получила крещение в боях против Юденича в районах Нарвы, Ямбурга и Гатчины. А когда Юденич был разгромлен, частям дивизии поручили нести пограничную службу на эстонской границе и вдоль побережья Балтики.
Но уже летом 1920 года ее полки погрузились в эшелоны и отправились на Западный фронт. Там дивизия приняла участие в польском походе и в составе наступавших частей Красной армии достигла подступов к Варшаве.
С окончанием Гражданской войны она была размещена в Орле и его окрестностях и именно тогда получила наименование Орловской. А в декабре 1928 года 6-ю дивизию, отмечавшую свое десятилетие, Советское правительство за боевые заслуги перед Родиной наградило орденом Красного Знамени.
Другая – 42-я стрелковая дивизия – была сформирована в 1940 году во время Финской кампании и уже успела хорошо показать себя в боях на линии Маннергейма. Многих ее бойцов и командиров правительство наградило за доблесть и мужество орденами и медалями. Лучшим в этой дивизии считался 44-й стрелковый полк, которым командовал недавно окончивший Академию имени М. В. Фрунзе майор Петр Гаврилов. Доброволец 1918 года, участник Гражданской войны, коммунист почти с двадцатилетним партийным стажем, майор Гаврилов обладал недюжинными организаторскими способностями, был мужественным, волевым человеком, очень строгим и требовательным командиром, который с большой настойчивостью обучал и воспитывал своих бойцов. Этому человеку в дальнейшем суждено было сыграть выдающуюся роль в организации героической обороны Брестской крепости.
Но если еще весной крепость была довольно густо населена войсками, то уже в начале лета 1941 года полки обеих дивизий, артиллерийские и танковые части были, как всегда, выведены в лагеря, расположенные в окрестностях Бреста. Началась обычная летняя лагерная учеба, шли работы по сооружению укрепленного района на берегу Западного Буга. В крепости остались лишь штабы да дежурные подразделения от полков, большей частью одна-две роты.
Таким образом, в ночь на 22 июня 1941 года, когда началась война, гарнизон Брестской крепости был очень небольшим и насчитывал в общей сложности около двух полков пехоты. Если вдобавок учесть, что все это были мелкие подразделения от разных частей, да еще разбросанные по всей крепостной территории и не представлявшие в целом единого слаженного войскового организма, станет понятным, насколько трудной в этих условиях была оборона. Что же касается артиллерии и танков, то их оставалось в крепости совсем мало, и к тому же часть машин и пушек с вечера была разобрана и оставлена так до утра в связи с назначенным на воскресенье смотром боевой техники.
Гитлеровское командование располагало сведениями о численности гарнизона, оставшегося в крепости. И фельдмаршал Клюге, который командовал 4-й немецкой армией, наступавшей на Брест, надеялся овладеть Цитаделью в первые же часы боев. Чтобы вернее обеспечить этот успех, он решил создать здесь подавляющее превосходство в силах. В приграничную полосу напротив Брестской крепости был выдвинут целый армейский корпус генерала Шрота – три свежие пополненные пехотные дивизии, из которых одна – 45-я дивизия – когда-то первой вошла в горящую Варшаву и в побежденный Париж и пользовалась в германской армии славой одного из лучших соединений, заслужив не раз личное одобрение Гитлера. Этой дивизии теперь предстояло нанести главный удар по Брестской крепости.
Вся корпусная артиллерия Шрота с многочисленными приданными ему артиллерийскими и минометными частями была заранее подтянута к крепости и замаскирована в густых зарослях левого берега Буга. Германские генералы были уверены, что уже один этот мощный и неожиданный огневой удар в сочетании с усиленной бомбежкой с воздуха должен будет сломить дух крепостного гарнизона и пехоте, которая бросится в атаку после артиллерийской подготовки, останется лишь взять в плен ошеломленных и подавленных русских солдат.
У противника было более чем десятикратное превосходство в силах. Это превосходство возрастало во много раз благодаря полной внезапности предательского ночного нападения.
С давних времен германская военщина делала ставку на короткую войну, на так называемую «одноактную победу», достигнутую одним решительным и смертельным для противника ударом. Клаузевиц, Мольтке, Шлиффен, все создатели немецкой военной доктрины мечтали о такой быстротечной войне, и на протяжении десятков лет германский генеральный штаб разрабатывал свои военные планы, исходя из подобной «мгновенной» победы над будущими противниками.
